Рассказ требует, нет, рассказ алчуще вопит, требуя погружения в себя. И я быстро сдаюсь и погружаюсь. Уже понимаю, что это вовсе и не рассказ, а бездонный омут какой-то, Мариинская впадина, но всё равно погружаюсь. Здесь слишком много автора, колоссально много. Это не герой дед, а автор, и демон – автор, и даже ребёнок, прообраз героя, тоже автор. Все они хором впечатывают в меня свои глубинные мысли. В какой-то момент понимаю, что не хочу о некоторых вещах думать и рассуждать вместе с автором, по меньшей мере сейчас, хочу вычленить из всего рассказа, собственно рассказ, но этого почти невозможно сделать. Тону, сопротивляюсь, но тону. – Это о чувственном восприятии рассказа.
Теперь о деталях. Да, для меня излишних рассуждений слишком много. Например, о религии и выборах. Они никак не играют на сюжет. При этом, умение автора создать особый мир – бесспорно. И, наверняка, его миры, его другие рассказы, разнятся наполнением. Вот этот конкретно, не очень съедобен для меня, но это исключительно дело вкуса. Язык хорош. С этой точки зрения – погружение было комфортным.
Может быть более обоснованно прозвучит моя придирка по избыточному применению пафоса. Нет, мне нравится утыкаться в интересные словечки и обороты, но это где-нибудь во фрагментах более равномерного и спокойного повествования. А когда приближается кульминация они только мешают. Тормозишь на них, переваривая. Например:
Цитата:
|
Помещение, овеянное бесхозяйственным футуризмом
|
Или отвлечённые вставки:
Цитата:
|
Занозистая, подумал кто-то неодобрительно. Видимо, я.
|
Или:
Цитата:
|
Перманентное, хроническое
|
Слова в разговоре с ребёнком?
Так и захотелось крикнуть словами автора:
Цитата:
|
отравлен эпохой пафосного прогресса
|
Но я не кричу. Автор неожиданно сжалился надо мной и ближе к финалу вернул рассказу подлинную рассказность. И мне понравилось про «деда, вперёд!»
Резюме: ни в коем случае не настаиваю – исключительно воля автора, как и о чём писать. Чисто моя вкусовщина – не надо вкладывать так много авторского мировоззрения, уменьшить бы порцию, оставить только наиважнейшее для рассказа.