|
Просто хочу критику. Спасибо. А да... фантастика.
«Еще никто и никогда не возвращался живым с войны,
чтобы рассказать о ней все…
Никто и никогда.»
… Ночную тишину разорвал истошный крик.
— Девки, сюда, быстрее!
— Что случилось? Апач, что у вас происходит?
В комнату вбежали полураздетые девочки.
Седовласого мужчину на раскладушке било в судорогах. Открытый в беззвучном крике рот, раскинутые руки, тело выгнулось дугой.
— Костя, ноги ему держи. Что с ним такое? Самурайка, сука, помогай…
— Он умирает. Господи…
— Скорую вызывай!
— Бесполезно… Он холодной уже. Не дышит.
… А ты думал убежать от прошлого? От того, что ты сделал тогда? Или это был не ты? НЕЕЕТ! А кто?
… — Командир, посмотри. — боец протянул тому бинокль.
— Что там, Кава?
По полю на позицию от полуразрушенной деревне, занятой боевиками, шли двое мальчишек лет тринадцати. Молча, не смотря по сторонам. Командир вгляделся и закричал, схватившись, за автомат.
— Убейте их! Это смертники.
— Что… — седой мужчина перехватил бинокль. У одного из мальчишек кунбаз (традиционная арабская длинная рубаха) на животе оттопыривался. Он улыбался. До траншеи оставалось метров пятьдесят. Все ближе, ближе.
— Да снимите же их…
— Teqe nekin… Ez bixwe. (Не стрелять… Я сам. (курманджи). Дай винтовку. — седой выхватил у одного из бойцов СВД. Пристроил ее на бруствер. Приподнял голову.
— СТОЙТЕ! НЕ НАДО! НЕ НАДО…
Мальчики продолжали идти, словно не слыша.
— Азад, да стреляй же.
Седовласый поймал в прицел голову одного из пацанов. Прошептал.
— Прости меня Господи…
Два выстрела слились в один.
… Мужчина на раскладушке словно пытался что-то сказать кому-то, объяснить…
… — Товарищ Ари, это Бархудан. — командир поднес рацию ближе. — Ты слышишь? Противник пытался контратаковать, да смертники. Передай, что нужен авиаудар. Координаты… Потом мы войдем в деревню. До связи.
— Они же… Они… СУКА! ЧТО Я СДЕЛАЛ, ЧТО…
— Они скорее всего из «Львят Халифата». (Дети, прошедшие идеологическую обработку в ДАЕШ. Двенадцать- пятнадцать лет. Используются как палачи, бойцы, смертники.) — командир помолчал. — Успокойся, товарищ. Ты не виноват. Это война, это такая война… Я вызову саперов, они их разминируют…
… Ты надеялся это забыть? Не надо, я не хочу… Прекратите!
— Улька, ты чего? Что она делает?
— Вы что не понимаете, ему же больно. Очень больно. Я сейчас. — девочка неожиданно оттолкнула Алису в сторону и подойдя к раскладушке, легла рядом с мужчиной. — Подожди, не уходи…
Она обняла его, пытаясь согреть, подышала ему в лицо.
— Улька…
— Мику стой. — Алиса перехватила ее за руку.
— Не уходи, не надо… Вернись. Чистый ты, нет на тебе греха и кровь смыта. Останься, пожалуйста… Все хорошо, слышишь. Все хорошо. Потому что я здесь, с тобой и я люблю тебя. Слышишь, люблю…
Тело мужчины обмякло. Вдох-выдох, из груди вырвался слабый стон.
Мику только помотала головой, приходя в себя.
— Это что было? Улечка…
Та повернулась и шмыгнула носом.
— Ничего. А теперь мы спать будем, вот. И вы тоже спите, а то столпились тут… Кино вам, да?
Алиса молча укрыла их одеялом, тронула за плечо Костю.
— Присмотри за ними. Хорошо?
Ульянка поворочалась на раскладушке.
— Вы только ему не рассказывайте про… Не надо.
|