ГЛАВА ВТОРАЯ
БАБОЧКА СО СЛОМАННЫМИ КРЫЛЬЯМИ
Это все мне рассказал мой товарищ-историк. У нас было немало времени, покуда мы перебирались на Син. Путь вниз – страшное дело, и человек должен такого избегать. Однако, поколение за поколением дураки, соблазненные едой, бросали прежнюю жизнь, и сломя голову бросались в пучину, из которой нет возврата.
Еда развращает человека. Она соблазняет его, томно ласкает губы и чрево, но всегда оказывается тлетворной. Люди болеют и умирают на Сине, и каждый миг их жалкого существования в пучине превращается в мучительный кошмар.
И тем не менее, не иссякает череда тех, которые поддаются на щедрые посулы. Певцы Сина неисстребимы, ровно как неисстребимы скупщики детей, разносчицы инфекций, проповедники ересей, и прочие напасти, от которых испокон веков страдает Эротический Вихрь.
Порой, они охотятся на неофитов даже совсем неподалеку от крошечной овальной площади с белым домиком.
Мой двоюродный брат был подающим надежды авиатором. На своем паруснике, ловя кливером солнечный ветер, он бороздил Вихрь от витка к витку, и казалось, ему не будет равных в этом ремесле. Как знать, быть может, однажды его даже принял бы на свою службу Земправ, о чем наверняка мечтает в глубине души всякий авиатор.
Но две стадии тому назад, все вышло иначе.
2
Когда депеша пришла, на симпозиум пригласил именно меня, поскольку отправителем значился мой двоюродный брат.
Добыть какую-либо информацию из Сина вообще нелегко. Син лишь втягивает, поглощает, и пожирает, чтобы уже никогда не выплюнуть. Тщательно свернув крылья, самые смелые из авиаторов опасно сближаются с Ардалисом, в перигее своей орбиты едва удерживаясь на краю гравитационной бездны. Однако, только там они могут принять короткочастотный сигнал – его шлют в небеса сенобиты Ардалиса – хвала святым людям! Ардались же, со своими громадными радиоушами, слушает Син всякий раз, когда тот проходит через его небосклон – а нужно заметить, стадия на Ардалисе совсем короткая, и каждый вечер, Син заполняет большую часть его неба.
Так, вести с Сина попадают на Ардалис, с Ардалиса на парусники, а с парусников – в Эротический Вихрь. Тот авиатор, который доставил депешу от моего двоюродного брата, был настоящим мастером своего ремесла – крутым и суровым. Он протиснулся в забитый зал симпозиума прямо в скафандре – пропотевшем ватнике, крашенном серебрянкой, а прозрачном гермошлеме. От него мужественно несло потом и кислым, немытым телом, словно в логове хищного зверя. Манеры авиатора были развязными, вся его наглость и высокомерие как бы говорили: «Эй, я тут к вам вообще никак не привязан! Я не такой, как вы все! Надоест – просто улечу от вас прочь!»
В очень категорических выражениях он объяснил свое мнение о тех авиаторах, которые, отринув свободу и красоту своего ремесла, пали на Син, чтобы жрать и болеть. Клянусь, в тот миг мне хотелось схватить пришельца, и хорошенько объяснить ему, что именно я думаю о нем самом! Но невыносимая давка двух сотен тел, плотно заполнивших сферический зал Симпозиума, делала это невозможным.
Пришелец же продолжал свой рассказ. Вкратце описав опасности и тяготы, пережитые им на низкой орбите Ардалиса, он извлек депешу, присланную сенобитами того далекого мира. Толпа, густо, словно ком, заполнявшая зал Симпозиума, разомкнулась, и в сердце зала разожглись идеограммы депеши. Так, впервые за много стадий, я услышал слова своего двоюродного брата.