Несколько общих слов. Я не великий знаток и поклонник хоррора в большинстве его проявлений, так что судить конкурс было не слишком легко. К счастью, ситуацию спасает простейшее соображение: это в любом случае – один из литературных жанров. Особо напугать меня никому из авторов не удалось, но несколько интересных работ прочёл. Есть сюжетные находки, есть выстроенная и умело поддерживаемая атмосфера. В общем, спасибо организаторам и участникам (отдельно – за доверие): было интересно.
Ну и традиционное: если вдруг кто из авторов изъявит желание, готов поговорить о рассказе подробно. Хотя не гарантирую, что это случится незамедлительно.
Друг
Простой и незамысловатый рассказ, скорее напоминающий «рыбу», заготовку. На эту мысль наводят вторичность сюжета со слегка намеченными изюминками, которые могли бы придать индивидуальные черты, и явная небрежность, невычитанность текста. Извечные повторы «он, он, он» и «был» во всех вариантах не так уж сложно убрать при повторном прочтении.
Как ни странно, упомянутая вторичность до некоторой степени работает на рассказ: узнаваемость сюжета и первой сцены позволяют автору не заострять внимание на деталях – читатель сам в состоянии дорисовать картину. Ещё из плюсов я бы, пожалуй, отметил оставленный без рассмотрения вопрос о природе «друга».
Из минусов, помимо отмеченного выше, скажу ещё об одном. Точнее даже спрошу. Автор, как вам вообще пришло в голову кульминационную, потенциально выигрышную сцену преследования Пешкина так безнадёжно слить? Давать то, что должно было обеспечить пресловутый саспенс – страх жертвы – как неосознанный (по причине тупости «клиента»), да ещё и авторской речью… Худшее решение ещё поискать надо! Где вы видели труса, не знающего о собственном страхе? Не желающего признаваться не только другим, но и себе – да, сколько угодно. В итоге эпизод теряет львиную долю необходимой убедительности.
Кейс
Я, с вашего позволения или без оного, не стану говорить о чисто языковых огрехах – они есть, но легко исправимы. Чувствуется некоторая спешка.
Разумеется, «всё это уже было» в разных местах; рассказ – моделька, собранная из штампов: маньяк, потеря памяти, «дуэль» водителя и попутчика… Интрига, сохранить которую автору всё-таки удаётся сохранить (несомненный плюс!), по сути сводится к одному: маньяк - адвокат или нет? Строго говоря, ответа читатель не получает. Вроде бы, по законам жанра, финал должен навести на положительный ответ. Но однозначности нет, и это неплохо. Оставляет желающим шанс досочинить чуть менее традиционную концовку.
Братские узы
Короткий, простой скелетик рассказа, который при желании можно было бы развернуть не худшим образом. Добавить штришков, подводящих читателя к финальным умозаключениям Ильи, поработать над языком. Сейчас, увы, мотивация несколько провисает: происходящее понятно, но слишком внезапно.
В доме ведьм
Рассказ, написанный по классическому канону, почти гоголевский. Отдельное спасибо автору за язык рассказа: хороший, образный, хоть и не без огрехов. Вот только стиль изложения не слишком увязывается со временем рассказа – такой был бы скорее уместен для более раннего периода. Уж не знаю, как с жанровой принадлежностью рассказа, но читать было в принципе интересно. Название, однако, несколько портит картину – получился этакий спойлер…
Слава Роду!
Ох… Фрагмент кукольного спектакля «Пятница, 13-е» из середины – к этому моменту герои известны зрителям, взаимоотношения намечены, характеры раскрыты. Осталось только действо. Как, читатель, вы не с начала здесь? Ну простите, очень жаль…
Мотивации маньяка ноль, роль острова не раскрыта – ну не может о таких местах ходить легенд и слухов, и уж неофитам их рассказывают в обязательном порядке. Как всегда, в такого рода произведениях, совершенно непонятно, с чего бы вдруг бойне произойти именно во время этого визита. Видимо, так захотелось автору: крутой фехтовальщик в итоге проигрывает маньяку… Отдельное «фи» вам, автор, за «сообразительность» Андрея. Зная, что есть как минимум один труп, ведя бой на смерть, он раскачивается неимоверно долго. Не хотел убивать? Хорошо. Но уж травмы нанести, не позволяющие вести бой… В общем, тоже марионетка, которой суждено продемонстрировать сопротивление и героически умереть. Печально.
Куда заводят сны
Сны – особая область, кладезь для всех: от матёрых авторов (начиная с улицы Вязов – и, например, до валентиновской «Сферы») до классических МТА (когда герой в начале или в конце произведения просыпается). Они вполне способны стать источником ужаса как для видящего сон, так и для стороннего наблюдателя. При этом ситуация постепенного вытеснения реальности, утраты грани между сном и явью – одна из наиболее пугающих. По сути, именно это и происходит с героиней: переплетение двух «реальностей», постепенно становящихся равноправными. Попытки уцепиться за «настоящий» мир, отмеченные стремлением анализировать сновидения, постепенно сходят на нет, сменяясь действиями. И отсутствие внешних действий, пассивность окружающих (точнее, полная апатия вплоть до роли мебели или фотографии на стене) лишь усугубляют картину.
Всё бы хорошо, вот только написанное мной – идеализированная схема, дорисованная воображением. Реальность же рассказа рассыпается без внешнего каркаса. Наверное, его роль могли бы сыграть мысли героини или всё-таки действия окружения… не знаю, думать надо. Сейчас ясно одно: цельной картинки не получается, хотя замысел очень неплох.
Надеждой мы живы, любимый
Сомнения, вопросы и недоумение – результат прочтения этого рассказа. Автор писал стилизацию традиционного сюжета про героя, ради поиска любимой верой и правдой служившего тирану – обманутого и казнённого владыкой вместо благодарности? Но такому рассказу нечего делать на конкурсе ужасов. Слэшер про геноцид демонов в отдельно взятом подземелье? Тогда динамики не хватает, лучше уж было новеллизацию какой-нибудь игры писать. Или всё-таки акцент на любовь и странного рода верность героя, пытающегося защитить хотя бы труп жены? Но для такого прочтения лично мне не хватает нюансов, деталей. Намёков, если угодно. Например, указания при описании боя, что герой не думает о собственной защите, пытаясь лишь не дать демонам коснуться трупа. Упоминание вроде есть, но оно откровенно слабовато.
С логикой, мне кажется, тоже не всё в порядке. Герою не удалось за десяток лет найти ни малейшего следа жены? Для легенды/сказки, конечно, нормально – но не для такого рассказа. То же самое касается мотивации казни. Отдельная тема – название произведения. Фраза явно обращена к герою, но от чьего имени? Героини в рассказе нет, этой фразы тоже. А ведь вполне можно было не принимать сразу «облик трупа», а сымитировать умирающую Драупади, стимулируя героя на защиту.
Кстати, вот вопрос: герой, сражавшийся с демонами десять лет, совершенно не знает ни язык, ни историю? Почему, собственно, он не среагировал на имя «наложницы»?
Не моя крепость
Рассказ практически диалоговый, событий намного меньше, чем разговоров. Это могло бы сработать в кино, допустим, за счёт актёрской игры – но в тексте создаёт эффект затянутости действия. Это, знаете, как в спектакле: героиня, отравившаяся в конце первого действия, сорок минут умирает на сцене. При этом диалоги в рассказе вполне живые, да и герои убедительны. Отдельный плюс, что автор не привязывает «тьму» к Золушке изначально. Отличная антисказка получилась: бывшая (точнее даже – сознательно сделавшая себя) ничем – ничем в итоге и стала. Вопросы к «внешней» логике, конечно, можно придумать, но в рамах рассказа противоречий не вижу.
Неправильные пчёлы
Хм… это, пожалуй, всё-таки правильные пчёлы. В отличие от киношных мутантов – ос, кажется, и саранчи – они вполне сохраняют узнаваемое и типичное поведение. Не менее узнаваемы «работяги»: общаться с такими приходилось не раз. Страшно ли? Не думаю; однако напряжение вполне сохраняется до конца, да и неоднозначная развязка вполне уместна. Вероятно, какие-то огрехи обнаружить можно, да только особого желания нет. Спасибо за рассказ!
Ночью на пустынной улице
Воспринимается почему-то как часть фельетона советских времён. Особенно если бы врачи друг другу этот рассказ пересказывали, в лицах. После выведения героя из «белочки».
Добрый пьяница-герой посочувствовал зеленоокой собаке – и за это получил прощение, духовно переродившись? Сурово…
Вообще автор, кажется, придумал вполне нестандартное решение, вот только «не вытянул» тему именно в формате «рассказа ужасов».
Падшие
«Сдаётся, джентльмены, это была…» Кстати, что это было? Мелодрама в псевдоужасно-мистическом антураже? Сочетание пафоса с изобразительными средствами даёт почти комический эффект. История любви, хоть и не столь патетичная, как в «Надежде…»
Последняя бид’а
«Мальчики – налево, девочки – направо», или что там получилось с направлениями у автора? Ну и, как положено, уважающую себя Кали-югу завершает пралая, конец которой читатель и наблюдает, кажется. Вот только с длительностью неувязочка – но у нас же нововведения? Вообще по ходу чтения неизбежно всплывает «Противостояние»… и рассказ закономерно проигрывает.
Писать такого рода рассказы, требующие прочтения и перечитывания для осознания произошедшего, поиска ответов на вопросы – не слишком продуктивно. Как правило на это просто не остаётся времени.
По формальным признакам, наверное, рассказ всё-таки постапокалиптичен. Ничего «ужасного» непосредственно в рассказе не происходит: всё уже случилось раньше. Кроме того, использование в названии специфических для большинства читателей понятий не добавляет рассказу шарма.
Прион
Подобное порождает подобное. Три поколения женщин в семье видят или видели один и тот же сон. Только роли разные: свидетель – преступник – жертва. Дочь – мать – бабушка. И не столь уж важно, наследная это болезнь или семейное проклятие: прион порождает прион. Какие ещё дети и внуки могут быть у человека, ассоциирующего себя с резиновой Зиной (которой, к слову, не нужны сны)? Осознающая эту опасность бабушка видит единственное решение проблемы – но для этого сон, её детский сон должен сбыться чуть иначе, чем она видела в последних снах. Для этого нужно только выбрать другую дверь…
Наверное, рассказ можно и нужно дорабатывать – но сказанное уже сейчас, на мой взгляд, удалось. Спасибо за рассказ!
Псы-церберы Франка Павлова
Как я уже упоминал, у меня в какой-то момент отчётливо заслонили картину рассказа «егорьевы псы», мешая сосредоточиться. Так и виделось: вот неудачливый вор-шпион, испуганный шумом (или случайно, как знать) убивает мальчика – и, зная о неотвратимости возмездия, пытается найти выход. Но всё тщетно: первач-псы неуязвимы и неумолимы…
В нынешнем виде рассказ лично для меня выглядит неубедительно. Профессионал-Райнер, с непередаваемой лёгкостью попадающий в нелепейшее положение, ВНЕЗАПНО вспоминающий про мясную заначку… А уж собаки, придуманные карать «злых и плохих» вообще жесть.
Семья превыше всего
Я искренне надеюсь, что это такая авторская шутка. Поскольку всерьёз говорить об этом рассказе не получается: я честно пытался, но никак!
Сёстры
«Омен», «Чужой», «Оно» - смешать, но не взбалтывать. В принципе, вполне ходовой набор для ужастика: ребёнок, который не ребёнок, кошмарненькое «рождение» близнеца… Финал рассказа получился странным. Максим – это тот самый родившийся братик? Тогда совершенно непонятно отсутствие какой-либо реакции Ирины: лёгкого сомнения хотя бы, быстро исчезнувшего; мыслей о сестре. Или сколь-нибудь внятных объяснений, почему наличие близнеца её ни капли не смущает. По замыслу всё вроде неплохо, но каких-то деталек не хватает, что ли. Паззл не складывается в стройную картину. Да плюс ещё «скачущие» времена глаголов…
Творец
Странный рассказ. Тема в принципе понятна, с общей идеей тоже вроде всё нормально. Вот только сложилось устойчивое впечатление, что в середине рассказа фрагмент заменили совершенно чужеродной картинкой. Как телевизионной заставкой в советское время при сбоях прямой трансляции. В итоге две части – операция с последствиями и утопленница – между собой увязываются исключительно сумасшествием героя. А это, конечно, уже не совсем в тему конкурса.
Чулан
Шар в шаре в шарике… Это такой рассказ, в котором читатель может при желании обнаружить философские глубины, массу аллюзий – или с той же вероятностью не обнаружить ничего. Вариантов масса: например, гимн безнадёге – с момента взросления (обретения героем самостоятельности) всё суета, однообразие и тлен, и выход из замкнутого круга один… «И мне думается - это спасение, даже если зовется смерть»
Написано аккуратно, без лишних объяснений – но уж больно просто, недостаточно красочно… или, наоборот, недостаточно тускло. Возможно, второй путь даже предпочтительнее.
Шакалий камень
На сей раз имеем не слишком «ужасный» рассказ – скорее обычную мистическую историю. Божественные аватары, «Создания Света – создания Тьмы»… Однако то, что уместно в большой форме, изрядно тормозит рассказ. Всё очень неторопливо, медленно и непритязательно. Сама идея «божественных игр» на определённых условиях при помощи людей импонирует, а сопутствующее устранение наёмных убийц добавляет прелести. Но симпатии автора, похоже, на стороне «ворона» - эпизоды с ним выглядят живее и убедительнее «шакальих». И, пожалуй, перебор со «знаками», которые видит герой – включая сюда же спектакль. Один-два раза вполне достаточно: разговор братьев в конце и ещё что-нибудь.
Элоиза
Очень непросто дело обстоит с этим рассказом. Он хорош, но вот вопрос «что делает сие произведение на конкурсе?» трудно решить однозначно. Едва ли с точки зрения стороннего наблюдателя рассказ выглядит ужасающим: к счастью, не так уж много людей имеют хоть частицу опыта, необходимого для полного понимания и полноценного сопереживания. Но стоит только попытаться поставить себя на место героини… Кстати, несмотря на стойкое, с «Грелки» ещё, предубеждение против детей в качестве «героев в беде», должен признать: здесь выбор оправдан. Если это и «слезодавилка», то вполне удачная. Спасибо!
Я всё знаю
Очередной рублёвый замах. Поток сознания маньяка, плавно сходящего с ума от мании преследования. Вот только происходящее крайне однообразно и утомительно, его бы разбавить какими-нибудь событиями, другими героями – не пунктирным упоминанием, а реальными действиями. Поскольку всё, условно говоря, происходящее, имеет место исключительно в голове героя. И этому действу явно не хватает динамики. Да и герой странен: если уж он маньяк, то слишком долго решал задачку с устранением друга – много времени потребовалось, чтобы эта идея возникла. При этом читателю вполне очевидно: именно убийством должно закончиться.