[Mr. Edvards, esc.]

Дома мне в ноги бросилась зареванная Джануария. Она билась в истерике и заламывала руки:
- Дон Исидро, ваша тетушка… Кончается!!! Сделайте что-нибудь, дон Исидро!!!
Дьявол. Я думал, что время еще есть и я отвоюю ее у бокора. Тысяча чертей. Будь ты проклят Майкл Лоренцо. Я стиснул зубы до скрежета, до костяной крошки и пошел на половину тети.
Она лежала на огромной супружеской постели, такая маленькая и измученная, что волна ярости снова поднялась из глубин моей души. Выблядок Эрнан умер слишком быстро. Но Лоренцо я заставлю мучиться так, что он проклянет тот час, когда вообще подумал об убийстве человека из семьи ла Волла.
В комнате стоял тяжелый дух дурной смерти. Тетя Рамона тяжело дышала, ее закаченные глаза смотрели в потолок. От бешеного сердцебиения дрожала кожа на щеках. Я опустился на колено и поцеловал бессильную руку, погладив сведенные спазмами пальцы.
- Я нашел крысу, тетушка. И отродье сатаны, самого убийцу я тоже найду. – Я сжал сухонькую кисть и она еле заметно сжалась в ответ. В глазах Рамоны ла Волла блестело фамильное бешенство рода дель Торро. Отогнав смерть, попирая смерть! – И поступлю с ним так, как надлежит поступать мужчине нашего рода.
Растрескавшийся черный колодец, в который превратились прекрасные губы тети, треснул. Я наклонился к самому ее лицу, чтобы ничего не упустить…
… Оставив умирающую на Капеллана, который намеревался соборовать ее по всем правилам, я притворил за собой дверь. Ничего вокруг не замечая, прошел в каминный зал. Парни мгновенно заткнулись, увидев мое лицо.
- Рамирес. Хорхе. Адиос. Вы знаете, где живет и тусит гребанный ублюдок Лоренцо? Заберите его, где бы он ни был сейчас. Сегодня я окажу большую услугу старому пердуну Чикконе.
Троица кивнула и молча вышла. Они этот мешок дерьма из-под земли достанут. Я достал трубку и набрал номер Джианкарди.
- Буэнос ночез, сеньор Джианкарди. Да, это Буэно. Я не отниму много вашего драгоценного времени, тем более в такой зной. Да. Это не телефонный разговор. Дело касается нас обоих, сеньор Джианкарди. Нет, я не настаиваю. Только есть одна мальенкая проблемка, у нас вышли запасы сыворотки правды… Вы не поможете? Ах, да, благодарю, сеньор. Безусловно, возьмите с собой столько человек, сколько считаете нужным. Да, надеюсь увидеть вас часа через два.
Я опустился в кресло и закрыл лицо руками. Сыворотка у нас была, просто если он привезет свою, то будет точно уверен, что это не подстава. Так, еще одно.
- Подготовьте допросную. Да, по полной программе, ребята. И, когда Капеллан закончит с… доньей Рамоной, пусть тоже подготовится. Для него сегодня будет особенно много работы. Позовите меня, когда вернутся парни или если Джианкарди приедет раньше. Я у доньи Рамоны.
***

Я шел по коридору, ведя по стене рукой. «Спасибо, малыш». Вот, что она сказала.
Спасибо. Малыш.
Спаси.
Бог.
Нет, тетя, бог не спасет малыша Буэно. Как не спас тебя. Или Старика. Малыша от смерти может спасти только еще больше смертей.
«Орландо скоро будет не одиноко». До самой последней минуты она будет думать о нем. И обо мне. Такое не купишь за деньги. Такое не подделать. Это в крови. Как же вы не распознали крысу, дядя, тетя? Дьявол!!!
Меня отрезвила боль в содранных почти до мяса костяшках. Я лупил стену полутемного коридора, выбивая куски штукатурки, размазывая кровь по обоям. Боль поднялась выше, на запястья… Да что ж такое, мать твою! Кровь текла темными ручейками вниз, к локтям, капала на пол. Как будто мне в запястья вбили гвозди. Как это может быть? До четырех утра еще далеко!!!
Вопль, в котором не осталось ничего человеческого, пронесся по коридору. Я бросился к спальне тети. Бокор начал последний сеанс.
Лицо доньи Рамоны обугливалось прямо на глазах, словно его облили кислотой. Капеллан в ужасе крестился и почти кричал молитвенный канон. Дьявол! И почему милосердное прерывание жизни тоже будет убийством?! Я не могу поднять руку на родную кровь! Не могу!.. Но не могу и смотреть, как смертельно пытают близкого мне человека. Одеяло на груди тети медленно почернело. Черно-красное пятно расползалось во все стороны. Я почувствовал, как по щекам бегут слезы. Последний раз такое было двадцать три года назад, когда выносили гробы с телами моих родителей. Дядя тогда сжал мне руку и тихо сказал «Ла Волла не плачут. Ла Волла мстят.»
- Ла Волла мстят… Я отомщу. Скоро, тетя. Спи спокойно. – Я нарисовал крест на ее изуродованном лбу. Собственной кровью. А потом молча вышел.
***

В подвале особняка было прохладно и сухо. Идеальное место для винного погреба. Вино там тоже хранилось, конечно. В этой комнате не было ничего, кроме вмурованного в пол стального стула и лампочки на длинном шнуре. Зеркало в одной из стен было с односторонней прозрачностью. Очень полезная штука в таких случаях, как теперь.
Майкл Лоренцо, намертво прикрученный к стулу, дернулся и открыл глаза. Ребята пригласили его очень любезно, даже слишком. Он не успел понять, что его пригласили с самыми серьезными намереньями. Я взял микрофон и постучал по нему ногтем большого пальца. Подвал огласил жуткий треск. Пришлось убавить громкость. Капеллан тем временем перетянул Лоренцо вену и сноровисто ввел «компот с правдой». Чикконе с ледяной маской на лице смотрел то на меня, то на его манипуляции. Я не стал ничего предварительно объяснять ему.
- Долго «схватываться» будет?
- Это свежая разработка, Буэно. Десяти минут хватит. А теперь предположим, что ты не ломаешь комедию. Объясни, что здесь происходит, или я забираю Майкла, и мы уходим. И начинается война.
- Знаешь, что над нами, в супружеской постели Старика лежит еще не остывшее тело его любимой жены?! Я сам закрыл бы ей глаза, если бы они к тому моменту у нее еще остались. И этот говнюк имеет к этому самое прямое отношение. Десять минут терпения, Чикконе Джианкарди, а потом я отвечу на все твои вопросы. Если они еще останутся.
Старик умолк. Капеллан через несколько минут накрутил на Лоренцо датчиков – детектор лжи тоже штука полезная, и подал мне знак.
По мере того, как ублюдок отвечал на мои вопросы – скучным ровным голосом – Джианкарди менялся в лице. До него, кажется, дошло, что я оказываю ему офигенную услугу, избавив от необходимости самому марать руки.
- Довольно Буэно. С меня хватит. Я услышал достаточно. Это человек больше не имеет к семье Джианкарди никакого отношения. Он вне нашего закона. Можешь казнить его, если пожелаешь. Я казнил бы его сам, но ты имеешь больше права, потому что вред тебе уже нанесен, вред сверх всякой меры. Оставляю этого человека в твоих руках.
Телохранители старика подскочили, как по команде.
Уже уходя, он произнес:
- Грасиас, Буэно Стервятник.
***

А теперь настало время поговорить о том, что я хотел услышать. Капеллан умел убеждать. И он был уверен, что показания, полученные не под пыткой, не могут считаться правдой.
Через полчаса я вошел в подвал, больше похожий на бойню, через которую уже прошло стадо бычков. Месть сладка, вне зависимости от того, горячей или холодной ее подают. Единственное, о чем я жалел, что этого нельзя проделывать с этим говнюком ежедневно.
Капеллан подал бутылку и холщовый мешок. Глядя в глаза Лоренцо, я положил бутылку внутрь и тщательно разбил молотком. А потом сделал то, о чем мечтал все это время.
… Я нежно и чутко массировал чуть проступающие под тканью мешка черты породистого лица Лоренцо, аккуратно и методично втирая в них стекло. Тот дергался и кричал, но быстро перестал. По мере того, как содержимое мешка становилось все более однородным, стальная хватка, сжавшая мою душу две ночи назад, потихоньку отпускала. Я слушал голоса дяди и тети и улыбался…
***

Остался сущий пустяк. Взять парней и навестить старую обезьяну, которая заигралась в колдовство и магию. Заодно оставить ее без любимых игрушек.