Остаток дня показался мне длинным, как целая жизнь, или даже ещё капельку длиннее. Работа совершенно не шла в голову: я перепортила не меньше сотни кадров, который в любом другом случае могли получиться удачными, поругалась с Лемешевой (наконец - то!), обидела любопытную Машу, нагрубила всем, кто встречался на пути. Нервы вибрировали от напряжения. Я уже жалела, что встреча состоится только на следующий день, потому что уже была готова к битве. И пусть хоть кто-нибудь попробует встать у меня на пути!
К счастью, Макс не обращал внимания на мои выкрики, даже наоборот, когда выпадало счастье пообщаться, держался подчёркнуто спокойно. Он не старался настроить меня на мирный лад, понимая, что это практически невозможно, зато и сам не раздражался. Со стороны могло показаться, что так бывает всегда: я ору, а он смотрит и улыбается... Если бы я не любила его, то убила уже к обеду.
Ночь прошла не намного лучше. Кошмары не мучили, я вообще практически не спала. Зато побывала в Эре, посмотрела, как идут дела, поговорила с несколькими новоприбывшими. Совет тщательно старался выполнить мои поручения, и хотя получалось не всё, старалась на них не давить. Наоборот, помогла составлять списки жителей. Потом наведалась к Заслону, посмотрела, всё ли с ним в порядке. Заслон был спокоен и казался огромным занавешенным окном, но это могло измениться в любую секунду, и я это понимала. Я послала в него небольшой заряд энергии - профилактика бунта, и ещё раз повторила, что очень важно, чтоб в случае необходимости население не впадало в панику, а сразу направлялось в укрытия. Такие укрытия - я проинспектировала - были организованы в каждом из кругов, под них переделали обширные подвалы, и теперь шла работа по их усовершенствованию: красились стены, готовились матрацы и запас провизии. Оказалось, что в Эре мало кто знал, откуда в магазинах берётся колбаса или сыр, но это было такой же неотъемлемой частью, как асфальт на дорогах. Мои предки никогда не бывали на фермах или в полях, воспринимали только готовую продукцию, и в город она поступала в том же виде.
Как всегда, Эра подействовала на меня успокаивающе. Несмотря на все неприятности, город жил и трудился, и казался более настоящим, чем во время моего первого визита. По крайней мере, люди не просто жили в нём, росли, как трава, а занимались полезными, важными делами, и, как мне показалось, были этим очень довольны. Они давно не чувствовали себя настолько нужными.
Пару раз я видела Влада, но он так и не подошёл. Я не совсем понимала причину обиды, хотя знала, что он именно обиделся, не чувствовала за собой никакой вины, и твёрдо решила не делать первого шага к примирению. Сначала он сам должен в себе разобраться.
Вернулась я под утро, совсем не отдохнувшая, зато успокоенная. В Эре всё двигалось хорошими темпами, так что стоило беспокоиться не о внутреннем мире, а о наружном. Именно тут меня ждали неприятности.
Как только я открыла глаза, зазвонил будильник. Я лениво потянулась. Идти на работу совсем не хотелось, равно как и вылезать из-под одеяла. Несколько минут я просто лежала, глядя в потолок, и проматывала в голове примерный сценарий сегодняшнего дня. Очень хотелось верить, что всё получится, что я сумею найти нужные слова и выбить признание из юной интриганки. Хотелось, но... А вдруг не получится? Эта мысли предательски лезла в голову. Думать об этом было нельзя, и я старалась не думать, но как только немного ослабляла контроль, сразу выскакивало на поверхность хитрое «а вдруг»...
Когда я спустилась вниз, мама сидела перед телевизором и маленькими глотками пила кофе. Она была уже одета в брючный костюм, причёсана и при макияже. Я даже протёрла глаза, убеждаясь, что это не очередная моя галлюцинация.
- Мама, ты что вскочила в такую рань?- удивилась я.
Мама посмотрела на меня поверх миниатюрной кофейной чашечки и вздохнула:
- Инга, я же тебе говорила.
- Что говорила? - продолжала недоумевать я.
- Что я устраиваюсь на работу. Или ты думала, что я так и буду сидеть дома? Мои сбережения не бездонны.
Я налила себе кофе и присела рядом с ней. Мама периодически работала, мне это было хорошо известно, но чаще на дому, принимая только те заказы, какие устраивали её саму. Она была популярным в Лондоне дизайнером, чтоб позволить себе быть разборчивой. К сожалению, в Москве её имя знали столь немногие, что это не играло никакой роли.
- И куда ты устраиваешься?
- Сегодня собеседование в "Кредо Дизайн", очень надеюсь его пройти. В конце концов, у меня достаточный список заслуг, правда?
Я согласно кивнула. Да, мама могла сделать из любой трущобы копию Версаля, при условии соответствующего финансирования, разумеется. Правда, у себя дома она предпочитала не экспериментировать, делала так, чтоб было уютно. Я уже давно поняла, что уют и стиль далеко не всегда идут рука об руку.
- А как дела у тебя в редакции?- спросила мама неожиданно.
Я едва не поперхнулась кофе, сделала радостную мину и ответила:
- Всё хорошо. Непременно надо купить следующий номер журнала, там очень интересные статьи.
- Как Максим? Он давно не заглядывал.
- С ним тоже всё хорошо, просто много работы. Я скажу, что ты соскучилась.
Мама хмыкнула в чашку.
- Не стоит. Но он гораздо лучшая для тебя пара, чем тот мальчишка - посыльный.
- Какой...- в этот момент я вспомнила, как представила Влада и осеклась.- А, ну так с Владом у меня ничего нет. Нет, и быть не может. Он просто хороший друг.
- Да, да, конечно. Он на тебя смотрит, именно как на подружку.
Я нахмурилась.
- Не поняла?
- А я ничего и не сказала,- ответила мама, вставая.- Всё, я побежала, иначе опоздаю на собеседование.
- Мама!
- Всё, я уже опаздываю,- мама сунула чашку в раковину, не подумав её вымыть.- Пока, девочка моя, увидимся вечером.
И мама шустро выскочила в прихожую.
Я неторопливо допила кофе и пошла мыть посуду. Мамины слова беспокоили меня минуты три, не больше, а потом были вытеснены из головы совсем другими мыслями. Видит Бог, мне было о чём думать этим утром.
Зазвонил телефон. Сердце испуганно подпрыгнуло к самому горлу и принялось трепыхаться где - то в районе щитовидной железы. Я вытерла мокрые руки, дотянулась до трубки и прижала к уху.
- Слушаю.
- Доброе утро,- поздоровался Макс.- Как спала?
Я выдохнула.
- Нормально. Ты по какому поводу звонишь?
- А ты недовольна?
- Очень довольна. Только ты без причин всё равно не звонишь. Или я не права?
Макс усмехнулся, и я поймала себя на том, что тоже широко улыбаюсь.
- Сегодня исключение, я просто решил пожелать тебе доброго утра.
- Спасибо.
- Не волнуйся, всё будет хорошо.
- Можно подумать, я смогу не волноваться,- ответила я.- Только, Макс, вы не уезжайте, пока я не приду в редакцию. Мне надо кое - что тебе сказать.
- Говори сейчас.
- Нет, только в глаза. Я не опоздаю, будь уверен.
- Ладно,- в голосе Макса слышалось сомнение.- Тогда до скорой встречи.
- Именно, до скорой,- ответила я и положила трубку, чтоб не иметь возможность услышать в трубке гудки. Ненавижу этот звук.
На то, чтоб немного подкраситься и одеться, ушло двадцать минут, а спустя полчаса я уже стояла на остановке. Было холодно, дыхание паром вырывалось изо рта. Я пожалела, что не оделась теплее.
Как жаль, что Влад на меня обиделся. Его поддержки очень недоставало.
Я достала телефон, приложила к уху, делая вид, что звоню, и спросила:
- Влад, ты меня слышишь? Ты здесь?
Никто не ответил. Даже если он и был рядом, то предпочёл промолчать. Я разочарованно сунула телефон обратно в сумку.
Порыв ледяного ветра заставил съёжиться. К счастью, автобус уже приближался к остановке, и мёрзнуть мне оставалось совсем недолго.
Почему же ты не хочешь говорить со мной, Влад? Что я сделала?
Я забралась в автобус и села у окна. Ехать предстояло долго.
В офисе меня ждали. Я на минутку заглянула к Мыслову, перемолвилась с ним парой слов, и направилась в угловой кабинет. Макс встретил меня так, словно не видел пару лет.
- Всё будет хорошо,- сказал он в очередной раз.
- Будет,- согласилась я.- Макс, я хочу поручить тебе дело исключительной важности. Если ты справишься, то точно всё будет хорошо.
Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.
- Что я должен сделать?
- Ровно в одиннадцать десять скажи, что вам надо пойти и посмотреть на Светлану. Придумай какой-нибудь предлог, скажи, что хочешь убедиться, что она не изменила решения, или что она вообще существует - не важно. Главное, чтоб через пять минут, то есть в пятнадцать минут двенадцатого, вы все пришли в палату. Ты сможешь это сделать?
Макс недоумённо пожал плечами.
- Смогу, но не понимаю, зачем тебе это потребовалось. Думаешь, девочка передумает и скажет, что ты не приносила ничего в клинику?
- Может, и передумает,- улыбнулась я.- Ты не должен об этом думать, твоя задача - быть в палате в четверть двенадцатого. И ещё, захвати диктофон - мало ли что придётся сохранить.
- Почему - то мне кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь.
- Я? Что я могу знать? Меня и в больнице - то не будет, так что я не смогу повлиять на разговор, даже если очень захочу,- я пожала плечами с самым невинным видом.- Так что, пожалуйста, порвите их там за меня.
Макс улыбнулся.
- Порвём, не сомневайся.
В девять Макс и Мыслов ещё раз посоветовали мне не терять присутствия духа и стартовали в направлении клиники.
До встречи оставалось два часа.
Примерно час я металась по офису, не в силах найти себе места. Мне казалось, что час, который я решила выждать перед тем, как самостоятельно отправиться в клинику, пролетит в одно мгновение, однако он тянулся и тянулся, и никак не хотел заканчиваться. Чтоб снова со всеми не переругаться, я села за компьютер в общем зале, достала диск с копиями фотографий и принялась их уродовать, прорисовывая лицам окровавленные клыки, усы, бороды, кустистые брови, ветвистые оленьи рога и торчащие уши. А потом положила голову прямо на клавиатуру (пусть все видят, что я сплю на рабочем месте), вышла из себя и отправилась по делам.
Лётная подготовка у меня оставляла желать лучшего, но ветер в этот раз дул в нужную сторону, поэтому особенным проблем я не испытывала. Правда, несколько секунд казалось, что я сбилась с пути, однако потом выяснилось, что не сбилась, а всего лишь чуть отклонилась. На воздушных потоках перелетев пол - Москвы, через десять минут я попала в клинику. Мельком отметила, что автомобиля Макса на стоянке не было: мои защитники стояли где - то в пробке.
Я легко проникла в клинику через стену, сначала навестила Денисова - доктор сидел за столом и что - то старательно перепечатывал на компьютер; показала ему кулак, после чего отправилась к Светлане. Мне очень нужно было поговорить с ней перед тем, как нагрянут свидетели.
Света лежала на кровати, закинув ногу на ногу, и лениво перелистывала "Космополитен". Светлые волосы дыбились на затылке, словно она не причесалась после сна, рукава пижамы с утятами были закатаны по локти, на одну ногу был одет ярко - зелёный носок. Смятое одеяло валялось на полу рядом с кроватью. На первый взгляд, Света ничем не отличалась от девочек своего возраста, так же после пробуждения, перед тем, как умыться и причесаться, любящих пролистать интересный журнал, и пришлось напомнить себе, ради чего я явилась. Света казалась обычной девочкой, но разве любой подросток обвинит расположенного к нему человека в распространении наркотиков?
Я решила, что буду говорить со Светой не как с больной девочкой, а как с опасной, хитрой противницей. И, в отличие от первого раза я была готова надавить на больные точки, как бы некрасиво это ни выглядело.
- Здравствуй, Светлана. Вот мы и встретились снова,- насмешливо сказала я.- Соскучилась?
Света подпрыгнула на кровати, словно это был батут, и принялась испуганно озираться. Её лицо стало бледным и сравнялось цветом с постельным бельём.
- Где ты? Сейчас же выходи!
Я засмеялась.
- Я не могу выйти. Это трудно.
- Я знаю, что ты не умерла, ты обманула меня!- крикнула Света, продолжая вертеться на месте.- Ты меня обманула!
- А ты меня оболгала,- ответила я. Меня трясло, хотя в палате было тепло.- Неужели ты, такая умная, не поняла ещё, почему слышишь мой голос?
- Я... Я не знаю! Я не должна говорить с тобой! Тебя нет, тебя ни за что не пропустили бы ко мне в палату, я знаю!
- Я и не в палате,- сказала я, затачивая кинжал для первого удара.- Я у тебя в голове. Разве ты ещё не поняла, что стала сумасшедшей?
- Что?..
- Стала сумасшедшей. Спятила. Свихнулась. Рехнулась. Съехала с катушек. Стала обычной, стандартной шизофреничкой. Какое из этих понятий тебе наиболее знакомо?
Света, наконец, перестала вертеться и села на кровати. Я специально стояла прямо перед ней, чтоб ей казалось, будто она сможет меня увидеть - если постарается. Хорошо было видно, как её глаза испуганно расширились, как она поджала губы. Меня кольнуло раскаяние, но исчезло, как только вспомнила, что Света с удовольствием посмотрела бы, как мне зачитывают обвинительный приговор, после чего без всяких терзаний приняла очередную дозу, принесённую добрым доктором Денисовым.
- Это неправда,- ответила она недрогнувшим, к её чести, голосом.
- Неужели? А как ты ещё можешь объяснить, что слышишь голоса?
Света стушевалась, но лишь на несколько секунд.
- Я не знаю, как ты проникла ко мне в палату, но знаю, что твой голос мне вовсе не мерещится. Я... Я сейчас найду, как ты говоришь со мной, и тогда... и тогда посмотрим, кто кого. Мы ещё посмотрим!
Она спрыгнула с кровати и шустро полезла под кровать. Я усмехнулась, глядя на её старания.
- Ищи, сколько душе угодно, я не стану мешать. Даже интересно посмотреть, что ты будешь делать, кода перевернёшь всю комнату и ничего не найдёшь. Ты не в курсе, что все психи, за малым исключением, считают себя совершенно нормальными людьми? Или думаешь, что наркотики начала принимать от большого ума?
- Заткнись, дура!
- И как же ты меня заткнёшь? Даже если закроешь уши, или даже зальёшь их воском, всё равно будешь слышать мой голос. Никуда от него не денешься. Тебе кажется, что он раздаётся снаружи? Это в какой - то мере правильно, только кроме тебя его никто и никогда не услышит. А почему? Потому что его рождает твой воспалённый мозг. И все будут проходить мимо твоей двери, качать головой и говорить: "Бедная девочка, у неё совсем протекла крыша. Не удивительно, что родители выставили её из дома. Кто в здравом уме захочет жить с такой моральной уродиной?"
- Заткни пасть!- крикнула Света.- Ты врёшь! Родители меня любят! Мой отец за меня порвёт любого!!!
- Может, и порвёт,- сразу согласилась я, готовясь к следующему удару.- Сил и возможностей у него для этого вполне достаточно. Но вот хватит ли желания - это другой вопрос. По мне, так ему наплевать с Биг Бена. Он сослал тебя в клинику, и умыл руки, и даже не замечает, что месяц проходит за месяцем, а ты как была неуравновешенной наркоманкой, так ею и остаёшься. Или, может, он сам доплачивает Денисову, чтоб тот снабжал тебя зельем. А то, не дай бог, избавишься от зависимости, и придётся забрать тебя обратно домой. Вот будет трагедия для семьи!
Света поджала губы и промолчала, упрямо продолжая заведомо бессмысленные поиски.
- И знаешь, что в этой всей истории самое неприятное?- Я не останавливалась.- То, что твои родители тебя боятся. А страх, чтоб ты знала, убивает всякую любовь. Твой отец боится показывать тебя друзьям, твоя мама боится оставаться с тобой в одной комнате. Они смотрят на тебя не как на человека и тем более не как на любимую дочь, а как на опасное и непредсказуемое существо, которое гораздо надёжнее держать в клетке и под присмотром. Как в зоопарке, только без зрителей. И ты можешь сколько угодно убеждать себя, что, в конце концов, выйдешь из этой клиники, но сама понимаешь, что тебе сразу же упекут куда-нибудь ещё, в такую же резервацию, потому что никто не захочет жить с тобой под одной крышей. Потому что ты – опасный псих. Асоциальная личность.
- Родители любят меня,- повторила Света жалобно.- Я знаю, они меня любят!
- И поэтому не обращают на тебя никакого внимания? Поэтому бросили на попечение няньки? Ты никогда не была им особенно нужна, а когда они поняли, что ты ещё и сумасшедшая, вообще предпочли от тебя избавиться. Это же так просто понять: ты лишняя в их семье.
- Это неправда!
На глазах Светланы появились слёзы. Всё же она была ещё ребёнком, и мои слова раз за разом попадали в давно открытую рану, которую она кое - как пыталась замаскировать цинизмом. Мне не доставляло никакого удовольствия её мучить, но она сама загнала меня в угол, и теперь должна была ответить за слова и поступки. Ведь она не просто случайно проговорилась, а планомерно рушила мою жизнь. Из прихоти. А за каждую прихоть есть своя цена.
- Вот как раз это правда, а не то, во что ты привыкла верить. Посмотри на себя, и станет понятно, что страхи твоих родителей вполне обоснованы. Сначала ты оговорила незнакомую девушку, которая, между прочим, отнёслась к тебе как к человеку, а не диковинному зверьку для экспериментов. А кто следующий? Родители боятся, что следующими станут именно они. Ведь они не смогут тебя понять, не смогут контролировать, а это само по себе внушает недоверие. Чтоб жить с тобой под одной крышей, надо быть таким же ненормальным, как ты, а это, увы, невозможно. Можно даже понять твоего отца, я бы тоже опасалась жить с дочерью, которая в любую минуту готова всадить нож в спину.
- Но я никогда...
- Во - первых, они этого не знают. А во - вторых, ты не сможешь контролировать себя, когда поток наркотиков прекратиться и навалится ломка. Ты наркоманка со стажем, более того, ты сумасшедшая наркоманка, так что поздно прикидываться беззащитной жертвой. В это уже никто и никогда не поверит. Даже если ты несколько лет подряд будешь вести себя хорошо, перестанешь принимать наркотики, начнёшь помогать старушкам переходить дорогу, станешь отлично учиться и читать книжки вместо того, чтоб охотиться за дозой - даже в таком случае от тебя всё равно будут ждать срыва. И будут относиться с предубеждением, потому что бывших наркоманов не бывает, бывают только те, кто временно завязал. Ты никогда не сможешь смыть с себя это клеймо, как ни старайся. Ты сама хорошо знаешь, что я говорю правду. И все попытки сделать вид, что всё это плоды фантазии, ни к чему не приведут, потому что ложны с начала до самого конца. Мне даже жаль тебя. Просто по стечению обстоятельств ты сама загнала себя в угол.
Света так и осталась сидеть на полу, и теперь закрыла лицо руками. Не плакала, но плечи всё равно мелко дрожали. Она казалась такой несчастной, что я едва не пожалела её, но сдержалась. Я делала своё дело, а она должна была сделать своё, и жалости не оставалось места.
- Что же мне теперь делать?- жалобно спросила Света.- Я не хочу быть такой!..
- Какой "такой"?
- Сум... Сумасшедшей. Я не хочу, чтоб мама меня боялась...
Я покачала головой.
- У тебя когда-нибудь была ломка? Хоть один раз, хоть небольшая?
Светлана немного подумала и кивнула.
- Да, один раз. Я помню, как было плохо, но это было совсем недолго. Около часа. Потом я достала дозу.
- А теперь представь, что тебе будет в несколько десятков раз хуже. Представь, что сердце будет то останавливаться, то снова биться. Судороги будут такой силы, что переломают тебе кости. Тебя будет без конца рвать твоим же желудком, будет трясти страшная лихорадка, исчезнут все мысли, кроме желания принять дозу. Ты будешь корчиться на полу, готовая умереть в любой момент, но только смерть не станет торопиться. Тогда ты сможешь себя контролировать и никому не причинить вред, и поверить, что близкие люди продлевают твои мучения ради твоего же блага? Сможешь?
Света не ответила. Сидела, сложив ноги по-турецки, и чуть раскачивалась из стороны в сторону. Лицо она по-прежнему закрывала ладонями.
- Сможешь?!!
- Я не знаю!- Света убрала руки от лица и повторила.- Я не знаю.
- А кто будет знать? Ведь это ты сама позволяешь своему врачу делать на тебе деньги. Или ты думала, что Денисов выпустит тебя из этой клиники? Наивная дура. Это не ты вертишь им, а он - тобой. От таких кормушек не отказываются, тем более что твоих родителей это вполне устраивает. При этом никого не беспокоит, что твоя жизнь почти рухнула. Ты ведь наркоманка, и тебе нравится быть наркоманкой, и жизнь у тебя будет такой короткой, что и внимания обращать не стоит. А когда Денисов поймёт, что высосал всё, он перестанет снабжать тебя зельем, и ты подохнешь в собственной блевотине прямо в этой палате, и никто не пошевелит пальцем, чтоб тебе помочь. Ведь ты сама выбрала такую жизнь и такую смерть. Нравиться?
Света длинно всхлипнула и вытерла кулаком нос.
- Не нравиться.
- А ведь всё это я беру из твоей головы. Ты всё это уже знаешь и боишься, но продолжаешь идти прежним курсом. Принимаешь наркотики, потому что хочешь их принимать? Очень хорошо, тебе здесь никто не помешает. Даже лучше, не придётся тратить сил, чтоб вывести тебя из игры - ты сама покончишь с собой, да ещё будешь этому радоваться. Таких, как ты, не останавливают. И ты подохнешь, и никто не вспомнит ни одного хорошего слова, чтоб с тобой попрощаться.
- Мне плевать!
- Неправда, не плевать. Ты боишься смерти, не знаешь, чего от неё ждать. Но смерть тебя предаст, она не придёт в тот момент, когда ты будешь её звать. Ей ты тоже не нужна. Какого это - быть совсем одной, Света? Какого это, когда тебя доят, как безмозглую корову, чтоб потом пустить под нож? Если думаешь, что вышла вся такая храбрая, сказала, что не боишься умереть, и все попадают в обморок от восхищения - то очень ошибаешься. Но эти же люди не сделаю ничего, если ты попросишь о помощи, потому что ты сама их от себя отвернула.
- Мне не нужна помощь! Мне вообще никто не нужен! Уходите все, мне плевать! Я сама по себе!
- Ты просто ноль. Не "хорошо", не "плохо", а "никак". Ты живёшь незаметно и умрёшь так, что никому не придёт в голову заплакать. Света, тебя нет, понимаешь? Тебя просто нет. И никогда не будет. Ты не свободна, как думаешь, ты просто не существуешь ни для себя, ни для своих родителей, ни для друзей, которых у тебя нет, ни для незнакомых людей.
- Замолчи сейчас же!
- Или что? Что ты можешь сделать? Я - это ты. На меня не распространяется власть твоего отца, а даже если бы распространялась, он всё равно ничего бы мне не сделал. Какая разница, что с тобой случиться, если ты для него уже почти мертва?
- Но он заступается за меня! Он хочет упечь тебя за решётку, потому что ты меня обидела!
- Вернее, потому что не хочет, чтоб о нём говорили, как о человеке, неспособном оградить дочь от наркодельцов. Это подорвёт его авторитет, а для бизнесмена это очень нежелательно. В конце концов, неужели ты думаешь, что он не подозревает о происходящем? Закрывал глаза, пока было возможно, теперь проведёт карательную операцию, все проникнутся к нему уважением, а ты так и останешься в клинике. И всем будет хорошо: и ему, и его жене, и доктору Денисову. Плохо будет только тебе, но разве это имеет значение, если ты и без того решила в скором времени умереть? Просто тебе дадут сгореть без остатка, так, чтоб пепел поместился в спичечный коробок.
- Замолчи!..
Света готова была расплакаться, её подбородок дрожал, на ресницах повисли слезинки. Она прижала кулаки к губам.
- Почему я должна замолчать? Мы будем с тобой говорить и говорить, пока я не решу, что сказано достаточно. Я очень люблю беседовать с такими, как ты, открывать глаза на ту правду, которая не всегда удобна. Считай, что мне приятно над тобой издеваться. В любом случае никто, кроме меня, не расскажет, что тебя ждёт, хотя все это знают и все ждут развязки. Если ты, Света, думаешь, что сама принимаешь решения, то очень ошибаешься. Всё давно решено за тебя.
- И... И что же теперь?..
- Ничего. Это почти финал. Разве ты сама этого не чувствуешь? Только не льсти себе, что умрёшь сама. Тебя убьют, и так, что комар носа не подточит. И твой отец ничего не сделает, чтоб тебя спасти.
- Почему?
- Потому что он ничего не знает. Разве ты не понимаешь, кто именно убивает тебя? Кому нужно покормиться, а потом замести следы? Если на самом деле не понимаешь, что ты гораздо глупее, чем мне показалось с самого начала.
В коридоре раздались шаги нескольких человек. Я посмотрела на висевшие на стене часы и поняла, что это идут мои защитники с доктором и отцом Светланы. Как раз вовремя, но мне всё же было необходимо ещё минут пять. Я была уверена, что дожму её.
- Я знаю, но разве мне станет от этого лучше? Может, я и на самом деле должна сгореть? Может, это единственный мой путь?
- Путь никогда не бывает один, их всегда больше, просто надо уметь видеть. Мне жаль, что ты не умеешь. А ещё я думала, что ты достаточно смела, чтоб побороться и сделать так, как тебе хочется. Очевидно, я ошиблась. Ты обычная послушная марионетка, дойная корова. Ну и будь ей, если так нравиться. Я не собираюсь вытаскивать тебя из грязи, и никто, можешь мне поверить, за тобой на самое дно не полезет.
- Ты... ты просто...
- Ну что "я"? Говори, что? Хочешь, чтоб тобой пользовались - подставляйся, хочешь подохнуть - подыхай. Это твоё право.
Инга, прекращай спать на рабочем месте! Вставай!
Я вздрогнула, узнав голос Оксаны Латышевой. Меня будили. Надо было возвращаться, срочно.
- И вот, что я тебе скажу. Никогда не верь улыбкам человека, который намерен на тебе нажиться. Каждая улыбка ложна.
- Но...
- А дальше разбирайся сама. Я тебе не нянька...
Крижитская, хватит дрыхнуть! Мне нужны снимки к статье!
- ... и заступаться за тебя не стану. Всё равно ты - нежить. И Денисову это известно лучше, чем кому бы то ни было...
Меня рвануло куда - то в сторону, и уже через секунду я открыла глаза в своём теле. Перенос был таким стремительным, что я ничего не успела понять, и растерянно заморгала. На меня сверху вниз недовольно смотрела Оксана Латышева.
- В чём дело?- хрипловато, словно после долгого сна, спросила я.
Латышева недовольно изогнула тщательно накрашенные губы и ответила:
- Ты пришла работать или спать? Где снимки к статье?
- Я отнесла их тебе на стол.
- Мне нужна не подборка, а все снимки. Я сама решу, что стоит ставить в номер, а что нет.
- Правда?- Я насмешливо изогнула бровь.- А я думала, что это решает редактор. Или метишь на его место?
Латышева фыркнула и отошла от моего стола.
Я подпёрла рукой щёку и задумалась. Возвращаться в клинику не было никакого смысла, всё равно не успею ни на что повлиять, и оставалось только надеяться, что мои слова возымели действие. Если нет, то придётся навещать Светлану каждый день, пока она не сдастся. Не хотелось бы, но решать не мне.
- Ты не представляешь, что произошло!- Макс ворвался в кабинет, он был обрадован и возбуждён.- Ты даже не представляешь!
Я улыбнулась. Судя по реакции, представить было не так сложно.
- Не представляю. Что?
- Светлана Троеполова обвинила Денисова в том, что он снабжает её наркотиками. Её, и ещё неизвестно сколько платёжеспособных пациентов. Она так ему в лицо и сказала: подоил меня - и хватит. У Денисова чуть инфаркт не случился, Троеполов был просто вне себя, так что с тебя сняли обвинения. Не представляю, что могло заставить девчонку пересмотреть своё решение, но в любом случае нам невероятно повезло.
- Это просто здорово!- Я взвизгнула и повисла у Макса на шее.- Значит, я снова совершенно свободна?
- Совершенно,- Макс засмеялся.- Нам с Мысловым оставалось только выразить свои негодование по поводу такого лечения, получить свою порцию извинений и удалиться. Зато какое лицо было у Денисова, когда девчонка его разоблачила - это надо было видеть! Победа!
Он схватил меня на руки и подбросил. Я радостно взвизгнула.
Всё сложилось так удачно, как трудно было рассчитывать. Светлана признала мою невиновность, Макс держал меня на руках, и вообще мир казался прекрасным.
Макс поставил меня на ноги.
- Только я всё время думаю о твоей просьбе,- признался он.- Ты сказала, что я непременно должен привести всех в палату к девочке. Трудно поверить, что ты знала о готовящемся признании, и всё же другой версии у меня нет. Мыслову я ничего не сказал и не скажу, но мне ты можешь ответить, как узнала?
Я пожала плечами с самым невинным видом.
- Интуиция.
- Просто интуиция?
- Да. Ничего не могу с ней поделать, третий глаз так и норовит открыться. Но ты не переживай, я заклею его скотчем.
Он наклонился и поцеловал меня, и в тот же момент мир исчез. Я сама не знала, как сильно соскучилась по его губам, пока не почувствовала их. Всё перестало иметь значения и закрутилось с такой силой...
- Оставайся сегодня у меня,- предложил Макс, на секунду оторвавшись.
Я хотела было отказаться под каким-нибудь предлогом, но вместо этого облизнулась и согласно кивнула.
Пусть всё катиться к чёрту. Я люблю его, и буду с ним, и никто мне не запретит!
Не помню, как доработала до конца дня, с кем разговаривала и что делала: всё потонуло в сплошном тумане. Может быть, я и обманывала себя, но в эти минуты хотелось верить, что Макс тоже меня любит. И он, я в этом не сомневалась, был моим.
Мы приехали к нему домой, немного поужинали, а потом...
На следующее утро я чувствовала себя самой счастливой девушкой на всей планете.