|
-Хм, - сказал Матвей. - Это как чистилище. Знаешь, Папа Римский - известный ересиарх, придумал идею отстойника. Вот попали мы сюда и отстаиваемся. Кто на дно упадёт, а кто и выплывет. Знаешь, красна девица, а ведь и, правда, может мы ни то, ни сё. Вот и отстаиваемся, кто герой, кто злодей.
Бродник подёргал чуб, как бубенчик.
- Чего-то я загнул. А, брось, не к добру разговоры. Это у выкреста нахватался. Ехали по степи, вдруг - гляжу - попы шкребут по степи. А у попов известно кресты с позолотой. Вот растянули одного черноризного, а он как загнул. Вот ещё и мудрость поповская не выветрилась. - заржал как дикий монгольский жеребец Матвей. Он схватился за козью ногу арбалета и мигом взвёл тетиву, бормоча ругательства на нижнекуманском наречии верхнего Дона.
-Эх, дева, не к добру эти арбалеты, ой, не к добру. - пробурчал бродник. - Я ведь, как скудоразумный, думал что ты по железкам на стену полезешь , даже нож не боюсь тебе доверить, даром что незнакомы, чтобы канат перерезать. А то я тяжел, сорвусь часом... Но если ты знаешь лучше, то поводья в руки.
Матвей болтал без умолку. Его и раньше прозывали болтуном. Поэтому на рыбалку и ночные ловы никогда не брали. Бесполезно! Вот такой вот непутевый бродник уродился. А ларчик открывался просто. Казак не имел право показывать страх, тем более перед женщиной. И если надо было, то он бы умер, чем показать слабость. Жизнь ничто, когда на кону честь. Вот только себя не переселишь, и болтливость прорывалась наружу.
|