Дело привычки
-Так вы утверждаете, что у них совсем нет имён?
Престарелый господин в тонких очках наблюдал за рабочими, которые строили посреди деревни, в которой слово "кирпич" ещё никто никогда не слышал, кирпичное строение из материалов, которые сюда продал какой-то торговец, приехавший из пустыни
на Западе.
-Да.- сухо ответил коренастый человек с зеленоватой кожей, которого здесь все звали просто Прораб. У него не было времени информировать какого-то непонятного очкарика, который представился туристом из другого мира,- после заката на улицах появлялись такие твари, что выходить не стоило даже с охраной.
-Извиняюсь, а как же они обращаются друг к другу, общаются? Ведь ничто для человека не имеет значения большего, чем...
-Хм, умник, а у тебя имя-то есть?
-Разумеется, уважаемый. Я...
Через пять минут несколько крепких работяг волокли под руки учёного, у которого случилась истерика. Он так и не смог вспомнить.
Прораб хмыкнул, посмотрел на работающих вместе людей, мутантов, демонов, големов и ещё чёрт знает каких существ, имевших несчитанное число конечностей.
-Как, как...- проворчал он.- Дело привычки.
Мрачный подземный коридор освещал лишь тусклый огонёк факела, который ленивый работник поставил здесь уже едва ли не сутки назад. Однако большего света и не требовалось...
Тощая кривая жёлто-зелёная ручонка придавила к стене, там, где она была более-менее ровной, кусок необычного пергамента- белого, как снег, и расчерченного тонкими линиями в идеально ровную клеточку. Сверху в крошечном листочке были странные круглые отверстия. Для чего они предназначались, было решительно непонятно. Однако гоблина, отобравшего листок у одного из узников, это сейчас не волновало. Дрожа, он достал ещё один странный трофей- небольшой прозрачный гранёный стержень с ядовитой (гоблин успел в этом убедиться, когда предложил такой же артефакт своему сородичу, которому задолжал)
жидкостью внутри. Жидкость имела свойство быстро засыхать, что делало её удобной для изображения знаков...
Высунув язык и не переставая трястись, гоблин принялся криво выводить на пергаментте:
"Мая быть главная гоблен- тюремщек южный пищеры. Мая знать всё. Мая хатеть расказадь. Мая винаватый ва всё. Теперь прийти время мая быть герой гобленав. Мая должен..."
Всё это заняло примерно пятнадцать минут. После чего где-то вдалеке раздался глухой низкий грохот. Гоблин подскочил на месте. Он понимал, что здесь он один и спасти его ничто не сможет.
Упав ниц, гоблин принялся молиться какому-то своему богу о спасении. На середине десятого поклона он застыл, смотря ошалевшими глазами в камеру, решётка которой находилась в противоположной стене от той, на которой он писал.
Узники, пролежавшие неделю без чувств, смотрели на своего тюремщика подозрительными взглядами.
В просторной камере подземелья собралась довольно разношерстная компания. Абсолютно по-разному одетые, разной внешности, а как выяснилось теперь- и поведения. Пока до них только начало доходить, что прямо перед ними молился тот, кто был непосредственно ответственен за их пребывание здесь. Однако гоблин сглотнул, подумав, что поступил верно, лишив узников всех тех странных вещей, которыми они обладали до пленения.
Мозг мелкого существа не выдержал перегрузки, и он впал в ступор, прикидывая, что доберётся до него раньше- шум в коридоре или узники...
__________________
|