[Лекс]

В новое десятилетие мастер криминальный драмы, умеющий неплохо сочетать интеллектуальные задатки и психологизм, американец Мартин Скорсезе вошел с одноименной экранизацией Дэниса Лихейна «Закрытый Остров» (по его книгам также были поставлены: «Таинственная Река» Клинта Иствуда и «Прощай, Детка, Прощай» Бэна Аффлека), повествующей о психиатрической лечебнице, отделенной от прочего мира скалами и водой, добраться куда можно только на пароме. Обитатели клиники живут в остановившемся времени, здесь почти нет благ цивилизации, подаренных XX веком, даже радиосвязь – скорее исключение, чем норма. Здесь слились вместе и больница, и тюрьма, и лагерь, и даже своего рода закрытая община, поделенная на персонал и пациентов. Гостям, лезущими со своими уставами, тут не рады.

Опять стоит чем-нибудь наградить наших доблестных переводчиков (подзатыльником – самое оно) за перевод слова «Shutter», как «Проклятый», в результате чего и получился, хоть и более-менее подходящий, а главное, видимо, красиво звучащий «Проклятый Остров», хотя на деле оригинальное название было несколько метафоричнее. Дело в том, что «shutter» - узкопрофильная вариация слова «закрытый», подразумевающая, что закрыт данный объект именно изнутри (на запор, или ставень), что с одной стороны характеризовало сам остров, а с другой давала понять, что под Островом подразумевался человеческий разум, что, в общем-то, и объясняло интригу и состояние пациентов на острове, замыкающихся в себе.

Чтобы расследовать исчезновение пациентки на остров-больницу в штате Массачусетс направляются два американских Маршала – Тэдди Дэниэлс и Чак Оули. Причем сразу бросается в глаза то, что у Дэниэлса явно не все в порядке с головой – странные видения и шокирующие воспоминания о Второй Мировой будто намекают, что он тут не случайно, однако, способен бороться со своим недугом, оставаясь полноценным человеком, что вдвойне заставляет зрителя переживать за его судьбу, ведь с такими психиатрическими данными он ходит по закрытому учреждению, куда его самого вполне могли бы определить, выкинь он что-нибудь. А явно негативный настрой со стороны охраны и врачей дают право думать, что узнай они о его проблемах, не промедлят «убрать» дотошного Маршала с дороги.

С самого начала Мартин Скорсезе выстраивает перед зрителями берущую за горло психологическую ловушку, где с каждой минутой становится очевиднее – все окажется, иначе, чем можно подумать, давая тем самым надежду на непредсказуемый финал. Последовательность, с которой герой осознает свое незавидное положение выверена до мелочей, сначала Тэд Дэниелс мучается морской болезнью, затем с опаской посматривает на персонал островной больнице, и вот уже начинает подозревать, что его назначение сюда не случайность, а может быть все это смертельная ловушка, опутавшая сетями всю историю Соединенных Штатов. Концовка, действительно непредсказуема, но в ней имеет место, то что называется эффектом холостой пули, т. е., она не производит того эффекта, на который позволил зрителю надеяться режиссер. Однако, финальная сцена – вид зловещего маяка, вкупе с небольшой недосказанностью, будто говорит от лица режиссера: «Да, интрига, может, и так себе, но разве я не мастер психологического триллера?».

А уж подняться в этом плане до уровня Хичкока задача не из легких, в этом фильме Скорсезе совместил практически все составляющие: тяжелая нагнетающая музыка, замкнутое пространство, герой, отчаянно ищущий правду, его напарник, с которым он познакомился на пароме, девушка со странным именем, маяк (подобным образом в «Головокружении» обыгрывалась колокольная башня), и общее ощущение безысходности. А еще, куча всяких образных сцен, специфически отснятых, органично вписывающихся в общее полотно, а в итоге имеющих и ключевую суть в сюжете. Так, например, заполоняющие берег крысы по своей абсурдности говорят, что это еще один глюк, но ведь именно они могли подсказать зрителю, что больное воображение сыграет решающую роль и в последующей за ними сценой.

Придраться, конечно, можно ко многому. Например, почему некоторые психологические моменты выполнены настолько топорно, или почему сцены бреда героя зачастую никак не отделяются от сцен повествования. Но, вспомним опять же Хичкока, ведь это он научил кинематографистов тому, что кустарно или банально сделанный эпизод воздействует на мозг зрителя с куда большей силой, если его правильно обыграть. А если речь идет о больном человеке, то почем между глюками и реальностью должна быть разница, если он сам не способен и отличить. Поэтому стоит отдать должное великолепной сцене на маяке, когда герою объясняют суть происходящего, но он продолжает держать оружие наготове, ведь любая версия может оказаться правдой и в тот же миг – бредом, а сам он просто загнанный в ловушку зверь, доведенный до предела.

Итог: атмосферный психологический триллер, по ходу которого зритель выстроит столько догадок и предположений, что истинная не покажется столь уж занимательной, несмотря на ее изначальную продуманность.

8 / 10