Пролог
Итак, Земля задохнулась, и ничто уже не сможет ее оживить. Планета погибла от рук своих же неразумных жителей. Такое иногда случается в каком-то одном из множества миров, слепленных, словно соты, в гигантский необъятный восковой куб Вселенной. Кто растит и тянет этот воск, наверное, мы никогда не узнаем, но просто поверим, что это происходит постоянно. В неуловимый момент времени вдруг появляется новый, молодой, еще не заселенный и никем не занятый мирок. И тогда еще совсем не ясно, кто станет Творцом жизни в нем. Будет ли это чья-то твердая воля, или же счастливое стечение обстоятельств заставит двигаться элементарные частицы материи по неумолимым законам эволюции, а может быть, и ни то, и ни другое...
По Земле раскиданы развалины многих городов. В одном таком месте на темной поверхности огромного мощного фундамента отчетливо видны два крупных светлых пятна. Они почему-то напоминают взявшихся за руки молодых влюбленных на основательно подпорченной водой картине художника-модерниста. Но на самом деле это только тени людей - неловкие, застывшие навечно и из-за этого печальные.
- С последнего моего появления здесь все потускнело, - с грустью заметил Михаил.
Под его сандалиями вдруг хрустнул черепок какого-то горшка. Михаил от неожиданности остановился, разглядел причину своего беспокойства и с досады пнул. Вокруг все было забросано остатками различной человеческой деятельности. Время еще не успело обглодать их и стереть в серую пыль, поэтому по ним можно было с легкостью оценить ужасающую силу, вызвавшую такие разрушения. Адский ветер самум в мгновение ока возник из ниоткуда, ударил и раскрошил все, что попалось ему на пути, и так же быстро исчез. Путники пробирались через завалы обожженного и залитого оплавившимся металлом бетона и, казалось, что этому хаосу не будет конца. Иногда из-под обломков выглядывали черные обгорелые тела людей, а в некоторых местах их становилось настолько много, что на них волей-неволей приходилось наступать. Михаилу это не нравилось. Он шел, внимательно смотря под ноги, и по возможности уводил в сторону взгляд, когда видел подобное. Что нового можно увидеть в смерти? Зачем ее рассматривать? Но все же порой снизу раздавался противный хруст. У его товарища, видимо, с этим подобной проблемы не было. Он шел уверенным шагом на несколько метров впереди, и, когда надо было, останавливался, поджидая своего спутника с явным нетерпением на загорелом лице.
- Кто чего хотел, то и получил. И нечего тут грустить. Грустить нам нужно у себя дома. Как будто там у вас, наверху, теперь все в полном порядке, - сказал немного суетливо Зоор. Слово «наверху» он выделил не то что бы с почтением, а с каким-то уважением, на долю секунды направив свой взгляд высоко вверх. Там было черное от копоти и дыма небо.
- Да уж... – проговорил Михаил, - Праведников в настоящее время и так мало возносится.
Зоор хмыкнул:
- А теперь их вообще не будет. Их не осталось в живых ни одного. Как, впрочем, и грешников.
- Вам-то на что жаловаться? У вас сейчас рекордные поступления.
Зоор ловко перепрыгнул с одной плиты на другую. Подковки на каблуках его модных блестящих сапог громко цокнули.
- Думаете? То, что чистилище забито под завязку, персонала не хватает, вы, конечно же, учли? А то, что целое научное направление работы суккубов, совратителей и лицедеев-политиков кануло в Лету? Погрузилось в воды Стикса?.. Как еще у вас там умники любят выражаться? – казалось, он был глубоко возмущен недальновидностью ангела. – На мусульман не хватает серы и кипятка. Буддисты зависли на проходной в нерешительности: куда им дальше. В Рай вы их не пускаете, в Аду им места нет, а на земной тверди не осталось не то чтобы вороны, даже червей гнойных уже нет. Атеисты умудрились забить трубу аннигиляции каким-то дерьмом – и ни туда и ни сюда. Теперь в безмерной пустоте стоят в очереди перед ней, травят анекдоты. Их понять можно - они никуда не спешат. Да и если бы они были нужны кому - хоть вечность пускай стоят, но самые ретивые из них от нечего делать умудряются проникнуть в Ад, переманивают на свою сторону падшие души, чем подрывают авторитет служителей Диавола и просто издеваются над простыми рабочими преисподней. А черти ничего им сделать не могут. Нет у них такой власти, ведь не дано Словом! Ну и зачем Он дал всем этим людишкам право выбора и наделил волей?! Даже я, один из старейших жителей Ада, не хотел бы в ближайшие три тысячи лет там появляться, пока хоть чуть-чуть не утрясется.
- Вы просили Его помочь вам?
- А вы когда-нибудь просили Его помочь вам, увеличить количество праведников на Земле хоть на чуточку? – передразнил Зоор. – Всё!.. Всё полетело в бездонную пасть холодной Вечности: наши с вами деловые отношения, планы насчет Армагеддона и Апокалипсиса, тщательно подготовленные и расписанные за несколько тысяч лет до наступления часа икс. Гигантская работа стоила не дороже испражнений моих церберов. Просто страшные сказки для детей. И что? Что дальше?!
- Ну, тут вы как всегда все упрощаете, я про деловые отношения. Но, пожалуй, мы все оказались не в самом лучшем положении.
- Вы даже не представляете в каком! Это же всё! Конец развитию всей системы!.. Хотя, жители рая всегда были белоручками. Отправите на пенсию Петра, закроете на засов ворота. И будете сидеть у себя как в курятнике. А нам в Аду как всегда разгребать!..
Михаил ничего не ответил. Путники проходили мимо края огромной воронки. Здесь почти все превратилось пар и пепел, которые тут же были унесены с ветром, а что не смогло сгореть, то расплавилось и протекло черными мутными стеклянными ручейками. Навеки застывших на камне человеческих теней тут уже быть не могло.
- Вы не думали, зачем Он нас сюда привел? И указал точно куда идти.
Зоор остановился и внимательно посмотрел на ангела.
- Вы же прекрасно знаете, что за Него всегда приходилось домысливать, на протяжении тысяч лет объяснять человечеству, что есть и как. Поэтому, когда прибудем, я, наверное, ничему не удивлюсь.
- Вы все утрируете.
- Нисколько. Он всегда был великим шутником. Можете спуститься на четвертый круг и спросить у половины колена моисеева, что они за сорок лет в пустыне выходили.
- Но все же вам не кажется...
- Что Он в последнее время немного отошел от дел? – быстро за Михаила договорил Зоор. Его темные глаза внимательно посмотрели на ангела, на долю секунды зажглись ярким бушующим пламенем и угасли. – Нет. Не кажется. Он просто сменил методы.
- Я про другое хотел сказать. Мир последнее время претерпевает изменения, необратимые изменения.
- И вы это только заметили?! Мы уже полчаса идем по остаткам этого самого изменившегося мира, точнее сказать, по его материалистической части.
- Я хотел сказать, что думаю, если Он не будет примет меры, то что-то произойдет.
- Ангел подумал за Творца. – Зоор усмехнулся. – Вы помните, чем это в прошлый раз закончилось?..
Они прошли через разбитые ворота бомбоубежища. Перед путниками лежал тоннель, заваленный телами погибших. Система гражданской обороны не справилась с тем количеством населения, которое содержал город. Не все люди, спасаясь, смогли попасть в основной зал убежища.
- Посмотрите вокруг, - продолжал Зоор, - и они тоже не виновны в случившемся. Эти глупые жертвы...
- Как вы можете сравнивать себя и подобных себе с ними?!
- Зачем эти неуместные упреки? Не думали ли вы когда-нибудь, что все происходившее всегда подчинялось чьей-то твердой воле? Например, служило созданию какой-то совершенной абсолютно уравновешенной системы. Вот именно так выглядит политика на самом высшем уровне.
- Поэтому вы считаете себя невинным как ягненок? Не думал и уж точно никогда не подумаю об этом. Но мы отвлеклись от темы...
Путники прошли два громадных зала убежища, плохо освещенных средствами резервного электропитания, затем свернули в боковую дверь и спустились по длинной лестнице на этаж вниз. Они быстро преодолели несколько шлюзов, массивные двери которых легко поддались нажатию и запустили внутрь. В следующем зале погибших было мало. Само помещение больше напоминало лабораторию: кругом стеклянные перегородки и двери. Везде - чистота и аккуратность. Даже люди - некоторые из них были облачены в белые халаты - казалось, не мертвы, а просто уснули.
- Ну вот и пришли. – сказал Зоор, остановившись перед серой дверью с надписью «Испытательный зал №3». Наверху мигала красная надпись «Не входить. Идут испытания». Михаил кивнул головой.
Главка I. Инфернальная
"Древней меня лишь вечные созданья
И с вечностью пребуду наравне."
Данте Алигьери.
(Надпись на воротах Ада)
Кто побывал когда-нибудь в Аду - тот его никогда не забудет. Конечно же, кто бывал в Раю – тот его тоже не забудет. Если учитывать, что дороги из Рая в Ад в принципе не существует (одно исключение только подтвердило правило), а гипотетическую возможность вознестись из Ада в Рай следует отмести как нелепое недоразумение, то можно сказать смело, не сомневаясь ни на секунду: рядовому человеку сравнить Рай и Ад никогда не удастся.
Читателю, конечно же, все эти рассуждения (а их со временем станет еще больше, о чем автор с готовностью предупреждает), скорее всего, покажутся нелепыми или даже смешными. Подобным словоблудием некогда занимались древние демагоги. Тем более, автор не хотел бы утомлять читателя описанием законов и принципов некоторого мироустройства. Поверьте, он этого не хотел. Но объект повествования столь специфичен… В общем здесь и далее в основном будет описываться Ад. В Раю же множество всего, координально отличающегося. К тому же специфика Рая понятна и не требует объяснения. Его частичку своей душой легко можно почувствовать даже лежа в комнате на любимом мягком диване.
Ад перед человеком всегда предстает во всем своем величии. К нему невозможно привыкнуть. Это сложнейшая система, постоянно изменяющаяся и расширяющаяся благодаря усилиям Диавола, который, надо отдать ему должное, всегда стремился идти в ногу со временем. Самые значительные изменения в адском мироустройстве произошли по истечении XIV века. Модель Данте основательно убедила повелителя двухъярусного Щеола в необходимости перемен, о чем он задумывался еще со времен античности. Сейчас Ад больше напоминает основательно подгоревший слоеный пирог, щедро политый острым соусом войны и раздора.
Главка II. Бюрократическая
Камень упал на лысую голову профессора, со звоном отскочил и ударил бедного ученого вновь. В Аду такое возможно.
Зоор сидел на своем рабочем месте, по-ковбойски водрузив ноги в модных начищенных до блеска красных сапогах на стол. Он скучал. Мрачное убранство его кабинета на посетителей навевало не лучшие мысли и способствовало проявлению декадентских настроений.
- Один триллион четыреста миллионов пятьдесят семь тысяч сорок девятый. Вы долго будете ковыряться? Давайте свои бумаги сюда.
У грешников нет имен. Для удобства их отменили, как только человечество научилось считать, оставив только номера по поступлению. В Аду все самые новые веяния неизбежно получают отклик. Попробуйте выговорить свой пятнадцатизначный номер или же запомнить чужой такой же. Чтобы старожилам не облегчать жизнь, о чем недавно спохватились, им приписали впереди нули и запретили опускать их как в разговоре, так и при оформлении документов, пригрозив перевести в двоичную систему исчисления, инвертировать нули в единицы и наоборот, а то, что в итоге получилось, записать в личное дело. Это хорошо, что среди них не могло быть программистов.
Маленький толстенький человечек с трудом водрузил на стол толстую пачку листов.
- Здесь бланки о переводе. Тысяча триста сорок одна копия. А вот здесь дело и оригинал… Ой! – булыжник с хихиканьем запрыгнул на люстру, которая раздраженно закачалась. Из змеиных голов, заменявших плафоны, раздалось негромкое, дабы не выплюнуть лампочки, шипение.
Зоор деловито быстрым движением пролистал дело. Затем принялся за бланки. Тут его рука остановилась.
- Один триллион ммм… сорок девятый. – подобное попустительство позволялось только уважаемым служителям Ада. В этом Сатана был строг, он имел повсюду свои уши, и потом карал нещадно, – Смотрите. Здесь не хватает подписи начальника сорок третьего отдела и не согласовано с сорок восьмым управлением.
От пальца на бумаге появилось темное пятнышко, которое быстро расширилось в кольцо пламени, тут же охватившего всю кипу бумаг. Это означало, что бумага не действительна.
- Ап…Ап… – казалось, профессор захлебнется, но он ловким движением успел выхватить из огня личное дело и сбросил на пол, после чего принялся прыгать на нем, чтобы потушить. Сейчас оказаться без документов означало в мгновение ока быть вышвырнутым во внешние круги, и задержаться там как минимум на ближайшие четыре сотни лет.
Зоор легким магически грациозным движением руки смахнул остатки пепла со стола. На самом деле он к ним даже не прикасался
- Увидимся позже. – произнес он. Грешник вспотевшими руками крепко прижал к груди подгоревшие бумаги и в мгновение ока провалился через открывшийся в полу люк. Булыжник, скорчив недовольную мину, сказал: «Бу!» - и тот час выпрыгнул в окно.
Зоор был один из немногих, кто сумел подняться из рядовых чертей в люди. Со временем наш герой даже приобрел аристократические черты и чем-то сейчас походил на флибустьера благородных кровей, чему способствовала служба на втором и третьем круге, набитыми под завязку бывшими сладострастниками, гурманами и чревоугодниками.
Вообще, надо признать, в Аду с карьерными делами было тяжело. Сатана отлично понимал всю косность и неповоротливость любого современного кадрового аппарата. Поэтому его в Аду и не было. Не зря Дьявол стоял у истоков основания специализированных научных учреждений, актуальнейшим направлением исследований которых было изучение путей развития современной бюрократии (как раз в таком дьявольском проекте сейчас и работал Зоор). Заводить же подобную гидру у себя под боком Повелитель не желал. По расчетам резко снижалась производительность труда. А за этим он следил строго, кроме того, пару сотен лет назад, он очень заинтересовался плановой экономикой. По сути, ему проще было сказать свое Слово – следовательно в один миг создать, изменить или разрушить. Поэтому, если говорить честно, повышения в Аду можно не ожидать. Пока не случится какой-нибудь глобальный катаклизм в виде очередной реформы как, например в XIV веке, чего в настоящую индустриальную эпоху пока не предвещалось. И в Аду никогда не было безработицы. Рабочие места создавались всегда исходя из потребностей. Пополнение служащих происходило из Геены, и все были заняты делом, которое им предписал Диавол, выполняя его из года в год, из века в век. Как раз летоисчисление Повелитель ни за что не хотел менять. Оно было привычно всем обитателям преисподни, несмотря на то, что здесь никогда не было солнца и часов. Все расчеты велись эмпирически, и это всех устраивало. У грешников мнения по этому поводу точно никто не спрашивал.
В Аду никогда не было безработных. До настоящего момента. «Что-то меняется…» - раздраженно подумал Зоор. Он имел на это все основания…
Главка третья III. Непонятная
Что делаете вы, когда чувствуете, как у вас под ногами рушится мир? Правильно. Ничего полезного. Конечно, можно запаниковать или попытаться продлить агонию умирающего существа. Но все же лучший способ, как поступать в этом случае, придумали крысы. Они попросту бежали с тонущего корабля.
Зоор не паниковал. В какой-то особый миг его демоническая сущность исказилась от внезапно возникшего страха. Она вдруг восприняла чувство обреченности, которое возникает, когда понимаешь, что дело всей твоей долгой и нелегкой жизни никому не нужно, и сейчас, возможно, даже бессмысленно. Что только люди бы не говорили, но существа высших планов всегда были чувствительнее созданий и плоти и крови. Зоор изловчился и внутренним огненным взором погнал червячок беспокойства как можно дальше, пока тот не переместился в район его левой пятки, оставив о себе напоминание в виде неприятного зуда. Он вышел из просторного кабинета, больше напоминавшего не рабочее место чиновника высокого ранга, а тронный зал во дворце сурового средневекового государя. Несколько удивившись, он обнаружил, что лифт не работает. Во всем здании находился один лифт, которым мог пользоваться только Главный канцелярмейстер Объединенного Института Нецелевых Исследований. Этой должности не стало. Дверь кабинета сама захлопнулась и с треском сминаемого дерева поглотилась серым бетоном стены.
Свет в коридоре погас. «Дешевый трюк, достойный нелепых ужастиков XX века», - подумал Зоор. Он отлично видел в темноте, которой в прочем в Аду никогда не наблюдалось. Путь предполагал быть долгим. Все здание института было в три этажа, каждый из которых представлял собой квадрат из девяти секций. Секции состояли из множества залов и переходов между ними. Своей формой и механизмами здание института было немного обязано Рубику, изобретателю воистину дьявольской головоломки, если рассматривать такое изощренное воплощение человеческой мысли с позиции усложнения передвижений в закрытом пространстве. Коридор, в котором оказался Зоор, размещался в секции номер три-два-два или два-два-один, а, может, уже и два-один-два. Кстати, автор чуть не забыл сказать, что лифт в Аду не обязан двигаться только сверху вниз и обратно. Здесь к технике относились куда демократичнее, чем на поверхности.
Двигаться по потолку было неудобно. Змеи, заменявшие плафоны, расползлись и путались под ногами. Зоор знал, что куб института сам поворачиваться не должен. Все вращения предварительно согласовывались с ним, и он не помнил, чтобы на сегодня было что-то подобное запланировано. Ведь заранее составлялось «Специальное расписание случайных поворотов», на котором Главный канцелярмейстер ставил свою резолюцию. Затем в это расписание на протяжении всего времени его действия вносились правки и коррективы тоже случайным образом. Но, как демон, он обладал природным чутьем на всякую чертовщину и мало чему в жизни удивлялся. Кроме того, он знал короткий путь, лазейку в пространстве и времени, немыслимую для всех известных законов физики, действие которых в Аду еще никто не осмелился отменить.
Перед нашим героем оказалось последнее препятствие - длинный холл, противоположный конец которого не было видно, из-за того что он несколько раз изгибался. Пройти по нему до конца Зоор еще ни разу не пробовал. Он три раза повернулся вокруг, притопнул левой ногой так, что зазвенели серебряные подковки, плюнул через правое плечо и в один миг оказался у выхода из здания. Выходные ворота были обиты бронзой с четкими живыми изображениями деяний великих прохвостов и коррупционеров последних трех столетий.
Снаружи была суета. Каменная гарпия с удовольствием, громко чавкая, дожевывала зазевавшегося грешника. На небольшой площадке перед институтом собралась гикающая и ржущая на различный лад толпа, состоящая вперемешку из чертей и осужденных на вечные муки их подопечных.
Зоор локтями пробил себе дорогу в красно-черной, волосатой, основательно прокопченной массе и увидел то, что являлось поводом для всеобщего веселья. В кругу диаметром не более тридцати человеческих шагов из стороны в сторону метался, смешно подпрыгивая, размахивая руками и истошно вереща, сумасшедший грешник. Читателю, засомневавшемуся в изложенном, необходимо пояснить. Душа человеческая по сути своей чиста от болезней, тем более в Аду. А перед глазами нашего героя предстали и причина помешательства, обычно скрытая от человеческого взора, и результат ее действия: на плечах у несчастного сидел озорной бесенок и, смеясь, дергал его за остатки редких волос на голове.
- Послушайте меня! – кричал грешник. – Конец близко!
Бесенок вырвал очередной клок волос из головы помешанного, и тот с диким взглядом бросился в диаметрально противоположную часть круга. Правя ушами строптивого скакуна, который упирался и не хотел поворачивать куда надо, бесенок ловко объехал бездонный колодец. Оттуда клубился серный дымок.
- Вас уже ничего не спасет! Это конец! - и через пару секунд, - Ой, больно! Аааааа!!!
Вот тут наездник явно перестарался. Пророк вместе с ним на всей той скорости, которую можно было развить в столь ограниченном пространстве, угодили прямехонько в колодец. Оттуда вверх фонтаном ударил столб серы и черного пламени, окатив зрителей, которые с криками и визгом бросились назад. Это было дыхание мусульманской части Ада. Она появилась сравнительно недавно, с тех пор не прошло и двух тысяч лет, и отличалась своей аскетичностью, да и чертей там всегда было меньше чем там, где работали с христианами. Мусульмане всегда отличались своей дисциплинированностью.
Недовольная быстро завершившимся зрелищем толпа начала расходиться. Было видно, что слуги Диавола к своей повседневной работе возвращаться не спешат.