Глава 4
«Главное оружие легионера
– выносливость. Без нее мы
обычные смертные».
Сержант Болт.
Недели обучения стали самым тяжелым испытанием за всю короткую жизнь Шафта. Он не досыпал и не доедал. Его мучили многочисленные синяки и ушибы. К концу первой недели Шафт не чувствовал своих пальцев, хотя возможно они просто отпали от усталости.
Из поступивших рекрутов выбыло двое новобранцев. Точнее их нашли мертвыми возле границы лагеря. Легион никогда не прощал дезертиров.
В отряде появился неформальный лидер – Скала. Он помогал наставлять легионеров на путь истинный, помогая им освоиться с нормативами.
Шафту не хотелось признаваться, но он завидовал ему. Когда их поставили соперниками в первом учебном рукопашном бою, он открыто напал на Джона и получил то, что заслужил.
Впрочем, все было не настолько плохо. Юношу согревали грезы о скором отмщении.
По окончании первых недель обучения им выдали оружие. Короткий легионерский меч шириной был равен среднему пальцу у основания эфеса, сужаясь на конце. Так же им выдали потертые бронзовые панцири и шлемы. Этот сплав давно устарел как вид защиты, но все же был существенно дешевле, чем качественное железо. Последним дополнением к комплекту стал щит. В отличие от увесистых каплевидных собратьев, кующихся в Союзе Вольных Городов, и легких, но ненадежных низанских, имеющих форму кривой линии, легионерский щит напоминал выпуклый прямоугольник высотой чуть ли не в половину человеческого роста. Он служил надежной защитой от скользящих ударов. Острый шип в центре щита позволял проводить контратаку сразу после вражеского выпада.
Нагоняй оказался превосходным инструктором, знающим тонкости как одиночного, так и командного боя. Словно лавровый венок он носил остатки седых волос на затылке и по краям висков. Но и требования за право обучаться у него сержант выставлял суровые.
Для начала он сказал, что легионер должен привыкнуть к своему обмундированию и задал новичкам трехдневный курс молодого бойца. В него входили марш-броски в полном доспехе, «путь партизана» - рекруты продвигались ползком вдоль всего лагеря под «ласковым» взглядом капралов. Доходило до того, что их заставляли спать в доспехе, где шлем служил подушкой, а щит - покрывалом.
Далее сержант сотоварищи приступил к боевым учениям.
Начали с маятника. Рекруты пробегали по тонкому мостику, стараясь не быть сбитыми раскачивающимися из стороны в сторону мешками, наполненными песком. Пробежать и не упасть с первого раза не смог никто. Но шли дни и люди начали приспосабливаться.
Капралы перемежали практические учения с короткими вводными лекциями о защите и нападении, правильном ношении доспехов и уходом за ними, иерархии чинов и должном отношении к ним.
Получалось, что легионер, проявивший себя в бою, с легкостью мог получить звание капрала а, поднабравшись опыта и сержанта, что сулило повышение месячного жалованья чуть ли не вдвое. Сержант получал под командование группу, состоявшую из двадцати пяти человек. В состав которой входили двадцать два рядовых и два капрала. Дальше повыситься было сложнее. Лейтенант являлся младшим из офицерских чинов и требовал минимального образования, а именно знания письменности и воинской терминологии, так как оперативность связи со штабом и взаимопонимание решали многое. Капитан командовал сотней делящейся на два взвода, состоящих из двух групп каждый. Полковники относились к элите высших рангов и руководили пятью сотнями. Над ними стоял генерал, под командованием которого была тысяча. Полноценный же легион состоял примерно из пяти тысяч воинов, которые подчинялись маршалу.
Теоретически должны были существовать отдельные легионы лучников, мечников и латников, но на деле такой ситуации не могло произойти никогда. Во-первых, Легион, как любое недавно зародившееся братство, не мог похвастаться значительными людскими ресурсами для такого масштабного формирования. Во-вторых, Легион создавался для защиты населения от разрозненных групп неприятеля. Кампании против нелюди в основном ютившейся на пересеченной местности, то есть в лесах и горах, должны были проводиться мобильными армиями, состоящими из нескольких сотен юнитов, а не поворотливой армадой многотысячного воинства.
Так что легион обычно формировался из тяжеловооруженных латников и легких и изворотливых мечников, составлявших основной костяк, лучников и магов, прикрывающих их стрельбой, считающейся элитой роты разведки и целителей с лекарями, врачующими раны и хвори солдат.
Воины легиона только начали свое шествие на территории Низании. Шафт попал в период текучки кадров, когда высшие чины, прибывшие со стороны, чуть ли не сравнялись по численности с рядовыми.
Легионеров обучали метанию ножей, топоров и всего, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. Покончив с этим, они приступили к учебным боям с мечами и при доспехах. С начала рекруты практиковались с марионетками, управляемыми противовесами. Потом их разбили на пары.
Скала и Льдинка, которая оказалась одной из двух женщин в отряде, оказались на высоте. За Джоном был десятилетний боевой стаж. За Золотавой, прохладно воспринимающей всякие ухаживания противоположного пола, оттого и получившей свою кличку – уроки ее отца, учителя одной из трех высших школ фехтования в Железных Вратах. Два виртуоза под аплодисменты устроили показательный бой.
Мечи порхали, будто невесомые. Вокруг сражающихся рекрутов собралась толпа, окружившая парочку. Ложный выпад перемежался контратакой, напарывающейся на встречное парирование. Они вели странный танец клинков, а мелодичный отзвук скрещивающегося оружия был подобен свадебному звону колоколов. Золотава крутила мечом, выписывала пассы. Ее финты встречались с железной хваткой Джона, как волны встречаются с рифами. Наконец, Джон провел быстрый прием и подсек свою противницу. Он приставил к груди поверженной девушки меч и произнес:
– Ты сильнейший мечник, с которым я когда либо имел честь скрестить оружие. Будь немного повнимательнее при маневрах, следи за моими руками, а не за мечом, и когда-нибудь ты одержишь верх.
– Ты кое-что упустил, великий фехтовальщик, – усмехнулась Льдинка. – Я не проиграла.
Джон посмотрел вниз и заметил острие клинка, направленное ему в пах.
– Ничья? – Он помог встать Золотаве. – Беру свои слова назад. Тебе не нужен учитель. Возможно, это мне стоит у тебя кое-чему поучиться.
– Ну, не будь таким критичным к себе. Воинов это не красит, – Золотава посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Как-то вечером после занятий Шафт проходил возле тренировочных манекенов. Он вполне окреп за это время и даже немного набрал в весе, что казалось невероятным, ведь солдатский паек не располагал к полноте. Тренировки закалили молодое тело. Шафт почти не чувствовал усталости и выполнял все нормативы с легкостью опытного бойца.
Юноша услышал довольно громкую беседу. Два виртуоза меча спорили, какая техника лучше: глухая оборона с возможной атакой при встречном ударе или молниеносное нападение.
– Говорю тебе, защита дает максимум шансов остаться в живых, – говорила Льдинка.
– Не думаю, что кто-нибудь выживет, если ему с разбегу снесут голову и, не задумываясь, побегут дальше, – немного раздраженно вторил ей Скала.
Оба как по команде обернулись, услышав тихий шелест шагов позади.
– А, это ты Шафт, – разочарованно проговорил Джон. Видимо легионер рвался проверить свою теорию на практике.
– Докажи этому профану, что я не ошибаюсь, – проворчала Льдинка и внезапно ударила, целясь Шафту в ногу. Юноша был вынужден отступить назад, подставив спину Джону. – Вот видишь. Что я говорила? Он защитил себя, – радостно воскликнула Золотава, но умолкла, видя как на затылок Шафта опускается кулак Скалы.
– Неожиданная атака тоже приносит свои плоды, – хмыкнул довольный собой Джон.
Двое вояк прервали затянувшийся спор, так как Шафт стал медленно оседать на землю.
– Грозный, дружище ты как? – Джон по-отечески похлопал его по плечу.
– Похоже, дышит, – поставила диагноз Льдинка.
– Говорят, никто кроме товарищей не сможет надежней прикрыть спину, – отозвался, держась за ушибленное место, легионер. – Врут, наверное.
– Шутит, значит цел. Слушай, а почему собственно ты к нам подошел?
– Он, наверное, хотел у нас подучиться! – Радостно воскликнула Льдинка.
– Я вообще-то только хотел понаблюдать…– начал оправдываться Грозный, но ему не дали закончить.
– Решено. Завтра после занятий мы на твоем примере убедимся, чья техника лучше. – Решил Скала.
– Я согласна!
– Но я… – Пролепетал Шафт.
– Чур, я первая.
– Ладно, он твой.
Льдинка расплылась в блаженной улыбке и тепло попрощалась с Джоном. Проводив легионера к солдатским палаткам, она повернулась к Шафту и оценивающе оглядела юношу, изредка цокая языком.
– Мы вылепим из тебя нечто, – вынесла она свой вердикт.
Шафту определенно не понравились эти слова.
Глава 5
«Тренировка это жизнь. Ее
отсутствие – верная дорога к могиле».
Легионер Терамин.
Шафт словно в воду глядел. Он занимался с товарищами днем, по вечерам и даже иногда по ночам. Молодого бойца тренировали новые друзья. За неделю Шафт устал так, что не мог твердо стоять на ногах.
Однако вместе усталостью приходил опыт. Он узнал основы рукопашной борьбы, в которой, кстати, стал неоспоримым чемпионом своей группы. Грозный почти не уступал в учебных боях Льдинке и Скале.
Как-то незаметно подошли к концу их мучения. Одним пасмурным утром их собрали на пыльном плацу, построив в ряды. Ветераны, когда-то проходившие подобное собирали палатки и упаковывали в тюки свою ношу. Работа двигалась споро. Всего за неполный час лагерь оказался свернут. Лишь стоптанная земля да отхожие места напоминали о человеческой деятельности.
По левую руку от Шафта находился Дохляк, постоянно что-то болтавший ему вполголоса. По правую сторону гордо выпятил грудь Кактус, парень с торчащими вверх волосами и изуродованным оспинами лицом. Изо рта этого новобранца отвратно пахло. Шафт старался не поворачиваться к нему, и избегать общения с надоедливым Юзом. Поэтому он впился взглядом в свое начальство, стараясь не думать о том, что приставленные к нему соратники отныне всегда будут стоять рядом.
– Итак, учения закончены в срок, как и предполагалось, – объявил генерал Мартин, любовно именуемый солдатами Геморроем.
Это был тучный низкорослый человек с боевым прошлым. Он никогда не улыбался и имел прескверный характер. Генерал возглавил временный штаб в Низании. Удачный ход будущей капании сулил ему очередное повышение. Мартин не нервничал, он рубил четкие, по-армейски ясные фразы, описывая солдатам сложившуюся ситуацию.
– Вы подготовлены ровно настолько насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах. К сожалению, начальство давит на нас, и мы вынуждены все делать второпях, – генерал осмотрел воинов.
В основном ряды легионеров пополнялись за счет бывалых воинов, видавших в жизни всякое, но бывали и исключения. Шафт, как и несколько других парней его возраста до поступления не держал в руках меч и слабо представлял себе войну и ее последствия. Она представлялась ему полем боевой славы, местом, где слагаются легенды. Так, по крайней мере, говорили часто заглядывавшие в эти места барды.
Рискуя заработать наряд, Шафт обернулся. Товарищи по оружию стояли тесными рядами, будто навеки сросшиеся близнецы. Он умел считать только до двадцати – столько насчитывалось у семьи голов скота, поэтому не мог определить точное количество собравшихся здесь людей. Ему казалось, что на плацу разлилось живое море, сейчас безмолвное, но при первом же приказе готовое стать бушующими очень опасным орудием.
– Сегодня для вас великий день, легионеры. С этого момента вы не новобранцы, а почтенные стражи порядка, хранители этих мест, – продолжал декламировать Геморрой. – Прошу дать барабанный бой.
Застучали барабаны, задавая шаг новопосвященным. Роты двигались одна за другой. Шафт никогда раньше не участвовал в подобном. Это было грандиозное ощущение. Он чувствовал себя частичкой, маленьким винтиком в промасленном механизме.
После окончания скупой на похвалу речи легионеры двинулись маршем к пункту сбора с воинами, которые должны были прибыть с капитанами О`Нилом и Грушей. По словам Счастливчика, в Низании к концу года будет сформирован второй легион Клинка – такое название носил Западный континент. С прибытием пополнения Легион насчитает тысячу бойцов, что для начала кампании не так уж и плохо. Для начала легионеры построят гарнизон – будущий форт-пост для вылазок и приема провианта. С продвижением на юг сеть гарнизонов будет только увеличиваться, пока легионеры не создадут укрепленную оборонительную сеть, не допускающую дерзких нападений извне. Только тогда должна была начаться добыча ценной древесины.
Легионеры маршировали по пыльной дороге тракта, четко отбивая шаг. Они шли так тесно и подогнано друг к другу, что на дороге еще оставалось место, где могла бы проехать телега.
Воины добрались к поселению у дороги под сумерки. Выборные начали разбивать лагерь. Остальных отпустили на ярмарку.
Легионеры, очумевшие от солдатской муштры, чувствовали себя будто наевшиеся пирмы южане. Только Шафту это место навевало грусть да тоску.
Его невеселые думы прервали, дернув за плечо:
– Эй, Грозный! Очнись, - своим визгливым голоском бубнил Дохляк. – Завтра начнется служба, а ты тут расселся. Мы теряем время.
– Пожалуй, я останусь в лагере, - мрачно произнес Шафт.
– Нет, паренек. Сегодня ты пойдешь с нами, - промурлыкала ему на ухо Кровавая Мэри.
Это была вторая женщина в отряде. Ширококостная и мужеподобная, она отличалась от противоположной стати только своим непомерным бюстом. Мэри получила прозвище во время учений. Когда девушка неумело закрылась щитом, меч Зуба – самого старого среди них, рассек ей ногу. Пробив икру, лезвие клинка сразу вышло, освободив место целому фонтану крови. Лекари быстро зашили рану, шрам почти зарубцевался, но переполоху тогда было много.
Шафта взяли под руки и повели. Со стороны они походили на стражников, ведущих заключенного на дыбу.
– Сегодня мы короли на балу! – Кричал прохожим Юзик.
Проныра успел, где-то раздобыть бутыль «не самого лучшего, но нам это и не нужно» крепленого вина местного разлива.
Они быстро отыскали остальных соратников и забились в первый же попавшийся кабак.
Оказалось что денег у них не так уж и много. Вечер мог оказаться неудачным, если бы не Лимонадный Джо, сын купца из Союза Вольных Городов, с самого вступления ходящий с вечно кислым лицом. Он записался в Легион по пьяни (вербовщики не упускали и такого случая). У Ярослава – так на самом деле звали Джо, нашлась пара серебряных монет, на которые они купили десятка два бутылок вина, бочонок эля и особо нахваленную хозяином перцовую настойку. Так же легионерам подали первый по настоящему сытный ужин за все время их пребывания на службе.
Рекрутам принесли утку, запеченную в собственном соку, ветчину, свиные уши в маринаде и начиненные ягодами яблоки, покрывшиеся ароматной румяной корочкой после пребывания в печи.
Через пару часов Шар, допив очередную кружку эля, затянул «снова в бой» – походную песню легионеров. Ему вторили нестройные баритоны, басы и контральто. Спустя некоторое время песня всем надоела, и начались пространственные беседы.
– Вот этот шуб мне выбил стражники баронета, когда я не шахотел платить налоги. А второго я уже в камере не дошчитался, – шепелявя, объяснял давно дремавшему Юзу Зуб.
Лимонадный Джо пытался перепить Кровавую Мери но, несмотря на свои потуги, вскоре сполз под стол.
– Эх, всю жизнь бы так, - Скала потянулся и как бы невзначай положил руку на плечо Льдинке.
– Да, но всему когда-нибудь приходит конец. Пойду-ка я в лагерь, - улыбнулась ему Золотава. Они дружно поднялись и вышли во двор.
Шафту такое поведение показалось довольно странным, но Букварь, единственный из них выучившийся в институтской науке не дал ему сосредоточить на этом мысли. Он обратился к нему с речью:
– В записях Артиса Респьера я нахожу некий символизм, подходящий для нашей ситуации. Мы есть дети природы, – Шафт перестал его понимать и лишь кивал. Опьяневший легионер непонятно почему взвился. Его глаза на выкате бешено вращались. – Ведь мы ее дети, слышишь мня? Мы не должны убивать. Мы можем только созидать. И я, да это буду я, не позволю никому из вас причинять вред друг другу!
С пеной на губах Букварь вскочил и ударил Шафта в висок.
Грозный инстинктивно поставил блок. Но Букварь на этом не унял свой пыл. Он схватил Шафта за шею и попытался повалить на дощатый пол. За это перебравший рекрут получил чувствительный удар по почкам и, охнув, сполз под столешницу и без того забитую храпящими соратниками.
Подошел трактирщик с тремя сыновьями и буквально вытолкал дебоширов за двери.
– Трезвые, ик, помогают ходячим. Ходячие, и–к, несут лежачих, – командирским голосом заявила Мэри, опирающаяся о плечо Кактуса.
– Однако день выдался… препаскудный, - прогнусавил Лимонадный Джо, извергая из себя все, что съел и выпил за вечер.
– Джо – несешь Тони, Шафт – на тебе Букварь. А ты, мой колючий – обратилась Мэри к Кактусу. – Неси меня.
– Я не буду нести этого невменяемого, – возмутился Шафт. – Он на меня набросился, а я его еще нести должен?
– Ты его вырубил – тебе, и-ик и нести, – попытался проговорить Юз, вися на плече у Зуба. – Кроме того, Легион своих не бросает.
Грозный выругался под нос, но больше не возражал.
Проходящие мимо люди видели не пьяных – они видели собиравших павших в бою солдат. Легионеры нестройными рядами двинулись в сторону стоящего бивуаком лагеря.
Шафт сквозь мутную пелену видел веселящийся кругом люд. Товары давно раскупили. Между домами освещенными мерцанием горящих фонарей сновали довольные покупками жители и не мене довольные прибылью купцы. Где-то за углом тихо пел бард, которому подпевали бродячие псы. Они прошли мимо приезжих артистов. Хорошенькая акробатка балансировала на тонкой нити, под ней жонглер лихо перебирал в воздухе деревянными шарами. Могучий атлет ходил между зрителями и собирал заслуженную плату за просмотр, неся на каждом плече по местной девице. Люди давали деньги неохотно, предпочитая отойти в сторону и сделать вид, будто их не интересует представление. А потом подглядывать из-за голов за дальнейшими трюками.
Наконец их команда пришла в лагерь. Едва коснувшись лежанки, окруженной небрежно брошенной поклажей, Шафт мгновенно заснул крепким богатырским сном.