[Sera]

Всего 14 глав, но они очень большие, около 25 страниц каждая. Не думаю, что стоит выкладывать настолько большие отрывки.
Буду выкладывать по половине главы, 10-12 станиц.

Скрытый текст - продолжение 2 главы:

Макс прижимал меня к себе так крепко, словно хотел вдавить в грудь. Но стоило пошевелиться, как он немедленно отпустил руки и пристально поглядел мне в глаза.
- Как ты?
Как я?
Прислушалась к себе. По телу разлилась тупая, ноющая боль, пульсом отдающаяся в ободранных пальцах. Но в целом можно было сказать, что...
И тут я вспомнила, что произошло. Боль, и страх, и ощущение разорванности, и то, что наблюдала за собой сверху... Меня пробила крупная дрожь, поднялась тёмная волна почти панического ужаса. Я не могла сойти с ума!
- Ничего…- Я попробовала встать, но удалось только со второй попытки и с помощью Макса, проявляющего чудеса заботы.- Ничего. Мне только показалось... Но это уже прошло.
- Ты так кричала. Я уже подумал, что...
- Со мной всё в порядке. Ты был прав, мне не стоило заходить. Я не должна была видеть.
На глаза навернулись слёзы, сорвались на щёки. Макс обнял меня, снова прижал к себе, покачивая, как ребёнка. Как ни странно, но именно это помогло мне вернуть контроль над эмоциями. Я резко выпрямилась и вырвалась из его объятий.
- Не надо делать из меня капризного младенца. Я сама отлично могу взять себя в руки.
- Вот и возьми,- ничуть не смутился Макс.
Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони, попробовала улыбнуться, поняла, что зрелище получается жалким, и оставила эту затею. Страх ещё не отступил, но притупился, и я слегка успокоилась. Теперь начала понимать, что нахожусь в угловом кабинете, что рядом на полу сидит Макс - он присел, чтоб успокоить меня. Что никакой угрозы нет. И это не я каталась по полу и билась о стену, не я только что едва не расплакалась на плече у малознакомого парня. Это была... Галлюцинация?
Закрыв лицо руками, я силилась собраться с ускользающими мыслями. Ничего не получалось. Оставалось ощущение произошедшего, но никак не чёткий образ и тем более, не то, что можно облечь в слова.
- Хочу заняться делом,- сказала я после пятиминутной паузы, которую Макс выдержал с честью, не задав больше ни одного вопроса.- Мне надо подумать о другом.
Макс вздохнул, как показалось, с облегчением.
- Остаёшься?
- Само твоё присутствие - это вызов, и я решила его принять.
- Это хорошо. Если хочешь, я расскажу, в чём будет состоять наша работа и о чём пойдёт речь в новой рубрике.
Я кивнула. Это была хорошая и достаточно нейтральная тема. Я вообще готова была говорить о чём угодно, лишь бы не касаться смерти Антона и моего приступа.
- Общая тема носит название "Другой взгляд". Это серия статей, посвящённые людям, которые видят мир не совсем таким, каким видят его большинство. Как бы взгляд со стороны, тот, что доступен только им.
- То есть мнение сумасшедших?- уточнила я.
- Нет, не совсем. Не сумасшедших, а нестандартных. Людей, которые знают то, что недоступно другим, даже если их мнение ошибочно. Это будет как... как беседа в рамках журнала, любой читатель сможет написать нашим героям и пообщаться с ними. Понимаешь? Людей всегда привлекает то, чего они не понимают или чего боятся, и наша цель - приоткрыть полог над их мировоззрением. Показать, что если у кого - то несколько иное представление о мире, это не значит, что он клиент психушки. Просто надо присмотреться, подумать, немного поработать воображением, и тогда получится другой мир. Может быть даже слегка фантастический, но вполне реальный для того, кто в него верит и кто в нём живёт. Это могут быть религиозные фанатики или те, кто верит в НЛО, или люди, пережившие клиническую смерть, или бродяги с улицы, у которых нет ничего, кроме собственных тел, или больные раком и СПИДом, или работники кладбища, или спасатели, которые вырывают людей прямо из смерти, или наркоманы, или генные инженеры. И сумасшедшие, они тоже люди и каким - то образом воспринимают реальность, пусть даже в искажённом виде. Наша цель не просто написать их биографию, хотя не без этого, но и показать, что при желании можно понять любого.
Я кивнула, обозначая, что уловила основную мысль его монолога.
- Но почему ты выбрал именно меня? Кажется, не было ещё ни одного номера, в котором печатались фотопортреты в моём исполнении.
Макс пожал плечами.
- Не знаю. Просто я увидел тебя и понял, что именно ты сможешь помочь в этом проекте. Если бы ты не фотографировала, взял бы как соавтора. Я всё равно добился бы, чтоб мы работали вместе.
- Почему? Что во мне особенного? И не надо говорить, что ты влюбился с первого взгляда, раз и навсегда.
- Я и не говорю.
- Тогда в чём дело?
- Не знаю. Просто я столкнулся с тобой у входа в кабинет редактора и сразу подумал, что ты будешь работать со мной, так или иначе. Уже через несколько минут узнал твоё имя, через час – все сведения, хранящиеся в закромах местных сплетниц, и целый день наблюдал. Я сам не понимаю, в чём тут дело, но одно могу сказать точно: интуиция меня ещё ни разу не подводила. Почему - то мы должны работать вместе.
- И именно над этими статьями. Ты не мог выбрать чего попроще?
- Зачем? Просто, сложно - не в этом дело. Главное, что мне нравится то, что я придумал, и нравится вашему редактору. Мы вместе сможем сделать из этого материала конфетку.
- У нас нет материала, и конфетки лепить не из чего,- напомнила я.
- Ну и что? Впереди целый месяц, чтоб составить план, приступить к работе и успеть сделать первую статью к выходу следующего номера,- Макс был непробиваем.- Я уверен, всё получится.
Я поняла, что он на самом деле бесконечно уверен в себе. Он был уверен, что, придя в журнал, сможет пробить себе тёплое местечко - и пробил его, уверен, что я соглашусь с ним работать, с первой секунды встречи - и вот я с ним работаю. Теперь он уверен, что статьи будут иметь успех, и я могла не сомневаться, что Макс приложит для этого все усилия. И сделает так, как задумал. Меня эта уверенность раздражала, как любого человека будет раздражать чьё - то непомерное самомнение, но вместе с тем действовала успокаивающе. Подумав немного, я пришла к выводу, что Макс стал для меня чем - то вроде стены, за которой я спряталась от неприятностей. И вместе с тем презирая себя за то, что прибегла к помощи, не справилась со всем сама. Поэтому я не знала, как относиться к этому человеку. Он был мне и посторонним человеком, и почти другом, и неприятелем.
- Хорошо,- вздохнула я.- Нам надо с чего - то начать. Кого ты запланировал на первый материал?
- Для начала я запланировал слегка обжить этот кабинет. Он неуютный, тебе не кажется? Поэтому ты пойдёшь собирать свои вещи, я начну разбирать свои, потом мы всё приведём в порядок, сходим пообедать, а уже затем приступим к делам. Согласна с таким планом?
Мне было всё равно, поэтому кивнула, встала и вышла из кабинета. Нужно было найти коробку, в которой перенести свои немногочисленные пожитки на новое место обитания.
Наверное, во мне что - то сломалось или испортилось. Во всяком случае, любопытные взгляды коллег, час назад вызывавшие нервную чесотку, перестали действовать. Теперь мне было безразлично, что они думают на мой счёт. Я сходила в буфет, выпросила коробку из-под замороженных овощей, побросала в неё то немногое, что хранила на своём рабочем месте: канцелярские принадлежности, бумаги, журнал "Космополитен", несколько дисков, фотографию мамы со мной на руках и статуэтку розового кота. Со всем этим я направилась обратно в свою новую резиденцию.
Возле кабинета Воронцова, в котором застрелился Антон, стояли представители милиции. Через щель между дверью и косяком я могла наблюдать, как эксперты осматривают кабинет. Тела Антона видно не было, и я порадовалась этому факту: не хватало только увидеть его снова!
Прямо передо мной вели разговор две главные местные сплетницы, и я притормозила, прислушиваясь к диалогу.
- Он не оставил предсмертной записки,- говорила секретарша Мыслова Вика журналистке Кристине Ольховой.- Вообще ничего. И никто не знает, откуда у него взялся пистолет. Следователь разговаривал с главным, но так ничего и не узнал. Мыслов сказал, что всё было как обычно.
- А на самом деле?- спросила Ольхова.
- На самом деле они не то, чтоб крупно поругались, но повздорили, и как раз перед тем, как Никитин пошёл и застрелился. Я не совсем поняла, о чём они говорили. Какая - то статья, вроде как Мыслов в очередной раз зарубил её и решил не пускать в печать... В общем, это не так важно. Мало ли кого Мыслов отчитывает за статьи - никто не хватается за пистолеты.
- А милиция думает, что это убийство?
- Не знаю, что они думают. Скорее всего, что парень покончил с собой, а им теперь расхлёбывать. Жалко Антошку, он был таким симпатичным. Что на него нашло?
- И откуда он взял пистолет?
- С утра он вёл себя как обычно, я совсем ничего не заметила. И это при моей - то наблюдательности...
В этот момент сплетницы заметили, что я стою за их спиной, и замолчали, сверля меня подозрительными взглядами. Я перехватила коробку поудобнее.
- Что?
- Ты, кажется, заходила в кабинет после выстрела,- вроде бы Вика спросила, но вопросительных интонаций я в её голосе не заметила.- Ты и тот новенький, Игнатов.
- Да, мы заходили,- не стала я спорить. Какой смысл, это видели полредакции.
- И что вы там видели?
- А вот это, если будет нужно, у нас спросит следователь,- отрезала я и пошла прочь.
Вика ответила мне в спину сладким до приторности голосом:
- Не переживай, непременно спросит.
В кабинет я вошла в смешанных чувствах, и Макс это сразу заметил. К моменту моего появления он успел перенести на свой стол компьютер и обложиться привычными, милыми сердцу вещами: фотографиями в рамках, какими - то журналами, папками. На стене над головой он повесил репродукцию Пикассо. Ещё несколько десятков папок заняли своё место на стеллажах. По сравнению с его размахом моя коробка выглядела жалко.
- Что ещё произошло?
Я поставила коробку на стол и принялась вытаскивать вещи.
- Так, ничего особенного. Я узнала, что с нами, скорее всего, захочет поговорить следователь, и не успела понять, нравится ли мне эта новость.
- Ничего удивительного, мы же первыми входили в кабинет. Но если тебе слишком неуютно, могу сказать, что ты входила гораздо позднее меня.
Я поёжилась. Опять возникло знакомое чувство лёгкого раздражения. Почему Максу всё время требовалось меня от чего - то ограждать?
- Нет, я справлюсь. Спасибо.
В самом деле, справилась. Рассказала всё, как было: услышала выстрел и побежала посмотреть, что случилось, и столкнулась в дверях с Максом, а потом на несколько секунд заходила в кабинет, чтоб своими глазами увидеть и убедиться: Антон мёртв, и ему ничем нельзя помочь. Рассказ получился стройным и достаточно логичным, никто не вспомнил, что я мчалась к кабинету со всех ног задолго до того, как прогремел выстрел. Даже Макс не увидел маленьких белых пятнышек в моём повествовании. Или, по крайней мере, ничем этого не показал.
Через полчаса расспросы закончились, и я смогла немного расслабиться. Но не до конца. Почему - то было страшно, всё время, каждую минуту. Я старалась убедить себя, что всё это чепуха, лишняя мнительность, но в душе понимала, это причина не в этом. И даже не в факте самоубийства Антона, хотя воспоминание о его теле бросало меня в холодный пот. По сути, я переживала не за Антона и его скоропостижную кончину, а за себя в свете этого самоубийства. Со мной что - то произошло. То, что дало мне возможность заранее знать о произошедшем. Я не могла не думать об этом странном раздвоении, как ни старалась занять голову посторонними проблемами. Мысли то и дело возвращались в тот момент, когда я поняла, что выхожу из столовой и в то же время остаюсь внутри. Вспоминалось, как видела одновременно чашку перед своим лицом и людей в лифте.
Но всё это меня только беспокоило, смутно тревожило, поскольку объяснения я найти так и не смогла и не думала, что оно мне настолько необходимо. Но страх - это совсем другое. Он просто был, без всяких причин и поводов. Казалось, этот страх выбрал моё тело своим домом и просто поселился в нём. Он не был лично моим. Он был общим.
Макс вошёл в кабинет и хлопнул дверью. Я рывком вскочила с места и обернулась, больно ударившись бедром о край стола.
- Ты что?- удивился Макс.- Нервишки шалят?
- Немного,- ответила я, стараясь дышать спокойно и ровно.
- Такое чувство, будто ты с минуты на минуту ждёшь нападения. Пожалуй, я бы на сегодня отпустил тебя домой. Поспишь, придёшь в себя, а завтра с новыми силами приступим к работе.
Я уже готова была согласиться, тем более что работы у меня было немного. Но от мысли о пути домой стало так страшно, что я не смогла этого скрыть.
- Нет, я останусь,- решительно покачала головой.
- У тебя неприятности?
- Просто... мама дома затеяла ремонт. Я ненавижу ремонты, просто не могу жить, когда рядом пилят и красят. К тому же надо разобраться со старыми снимками, каталогизировать их - потом времени не будет.
Макс пожал плечами.
- Как хочешь. Но сейчас мы ничего не будем делать и пойдём слегка перекусим. Ты как просто проголодалась или сильно?
- Не знаю. Можно пойти проверить.
Мне совсем не хотелось есть, однако оставаться одной было жутко. Тот же самый страх, только в странной гипертрофированной форме. Как - будто, если я останусь наедине с собой, непременно произойдёт нечто необратимое.
У двери я обернулась. Померещилось, что в комнате кто - то остался, словно я услышала его дыхание: тоненький присвист выходящего из лёгких воздуха. Никого не было. Я помедлила секунду и захлопнула дверь.

В то день я вернулась с работы гораздо позднее обычного, на последнем автобусе. Ехала до предпоследней остановки, поэтому, когда пришло время сходить, вместе со мной салон делили лишь три человека. Я запахнула пиджак и вышла в поздний вечер.
Автобус уехал. Единственный фонарь висел как раз над остановкой, но дальше освещаемого им круга стояла осенняя темнота. Мне предстояла десятиминутная прогулка через рощу по дороге, проложенной бывшими хозяевами дома, но в этот момент она казалась практически непреодолимой. Десять минут ходьбы к кромешной тьме сложились у меня в голове в десять минут ужаса.
Я долго стояла на промозглой остановке, кутаясь в пиджак, словно он мог спасти от ветра. Понимала, что только чудо заставит меня сдвинуться с места и выйти из света в опасную, кишащую неведомыми тварями темноту. Разум подсказывал, что у меня едва ли есть шанс встретить в подмосковной роще тварь более опасную, чем крот.
Но подсказки разума не были услышанными, ноги наотрез отказывались идти вперёд. Им, как и всем прочим частям моего тела, было очень страшно. Они ЧУВСТВОВАЛИ опасность.
Автобус сделал круг и проехал обратно в город. Я едва поборола настойчивое желание сесть в него и тоже уехать - не важно куда, только подальше. Чтоб не было нужды пересиливать себя и идти сквозь густую темноту, разрубать её своим телом, как мачете. Однако в городе мне было некуда пойти, так что эту заманчивую мысль пришлось оставить. И остался только один путь: к дому.
- Это глупо,- сказала я вслух, и собственный голос показался чужим и пугающим. Откашлялась.- Это очень глупо. Я не могу бояться того, чего нет и, возможно, никогда не было. Я замёрзла и иду домой.
Это не помогло, я по-прежнему не могла найти в себе сил сделать первый шаг. Знала, что за первым шагом потребуется сделать второй, и он получился легче. Но вот выйти из света и понять, что там, в темноте, останется только опасность и никакой защиты...
Я закрыла глаза и несколько минут стояла так, заставляя себя привыкнуть к ощущению темноты. Потом, не открывая глаз, сделала вперёд три шага, на ощупь достала из сумки телефон и откинула крышечку. Только после этого подняла веки.
На меня обрушился такой ужас, что я пошатнулась и едва не закричала. Я стояла за границей света, вперёд тянулась заасфальтированная дорожка, чуть поблёскивающая в слабом свете экранчика сотового, в нескольких шагах впереди темнели ещё не облетевшие кусты. Я видела эти кусты днём - жалкие полуголые ветки, но сейчас они вырисовывались чёрными силуэтами. Сердце несколько раз судорожно дёрнулось и замерло, притаившись, чтоб своим стуком не выдать меня. Я тоже застыла, и могла поклясться, что не сдвинусь с места до второго пришествия.
На меня надвинулись тени. Сразу со всех сторон. Они подплывали всё ближе, сливаясь в единое кольцо. Я сжалась на месте, переполненная таким лютым страхом, что прежние испуги теперь казались нелепыми шутками. Всё тело покрылось липкой испариной, мысли пропали, оставив лишь понимание, что это конец. Всё, дальше быть ничего не может.
Порыв холодного ветра ударил в лицо.
В этот момент экран телефона погас, и воцарилась темнота. Несколько следующих секунд просто выпали из памяти, так сильно я была напугана, но пальцы снова нажали на кнопки, и тусклый свет спас меня от неминуемого помешательства. Он же заставил меня пошевелиться. Я покачнулась и бросилась бежать вперёд, сквозь тени.
Никогда в жизни я не бегала так отчаянно и так быстро. Дорожки не видела, неслась сквозь кусты, потом через рощу, а цепкие ветки стегали меня по лицу и рукам, обвивались вокруг ног и старались остановить, повалить на землю, чтоб больше не выпустить. Я бежала, не чувствуя себя, и только слышала бешеный стук сердца, оглушительный, как пулемётная очередь. Вперёд, через темноту, через неуступчивые кусты и проклятые тени, через страх. К дому.
Я смогла остановиться, только когда вбежала по ступеням на крыльцо и захлопнула за собой входную дверь, дрожащими пальцами заперев её на замок. Потом без сил опустилась на пол. Дыхание было тяжёлым и сиплым, я никак не могла вздохнуть так, чтоб этого воздуха оказалось достаточно. Стены, пульсируя, то приближались ко мне, то удалялись на свои места, прихожая становилась то меньше, то больше, и я со страхом понимала, что один раз они не вернутся на место, а раздавят меня, потому что им так хочется. Они, как и тени, оставшиеся за дверью, несли мне зло.
Туда - обратно, снова вперёд, потом назад. Я с всё возрастающим ужасом видела, как стены ритмично, в такт моему пульсу, выгибаются мне навстречу, опадают и выгибаются снова. Ощущала себя как в кошмаре, понимала, что надо скорее бежать из прихожей, но не могла даже пошевелиться, и только смотрела, как они раз за разом становятся всё ближе, всё теснее.
И вдруг навалились на меня со всех сторон.
Я заорала. Руками машинально закрыв голову, сжалась в комок и...
- Родная, что с тобой? Инга! Отвечай мне! Инга!!!
Что – то стиснуло плечи. Я рванулась в сторону и снова закричала, но на этот раз получился слабый писк полузадушенной мыши. Глаза распахнулись.
Передо мной сидела мама, держала за плечи и трясла так, что моя голова болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Она выкрикивала моё имя, и на лице была написана такая решимости, какой я в ней даже не подозревала.
Я смотрела на маму, она смотрела на меня, и постепенно мир вокруг приобрёл привычные очертания, не замутнённые дымом паники.
- Всё... в... порядке...
Слова выдавились с большим трудом, но этого хватило, и я увидела, как мамино лицо разгладилось. Она отпустила мои плечи.
- Что с тобой? Что случилось?
Сказать ей правду? Сказать, что меня преследуют тени, что я начала бояться темноты? Нет, не лучший вариант.
- На меня напали…- Хоть губы по-прежнему дрожали, слова удалось выговорить гораздо чётче.- В роще. Какой - то тип схватил меня за руки и... я убежала от него. Так испугалась...
Я услышала в своём голосе истерику и заткнулась. Нужно было время, чтоб успокоиться.
Мама обняла меня, и я прижалась к её плечу лицом, чувствуя себя маленькой девочкой. Наверное, я и была этой маленькой, беспомощной Ингой, которая ловко сделала вид, что повзрослела. И мама - единственная моя опора в этом мире: какое счастье, что она была рядом.
- Бедняжка моя.- Мама поцеловала меня в макушку.- Как ты, должно быть испугалась. Но тебя не...
- Нет, всё в порядке. Оказывается, я умею очень быстро бегать.
И меня вырвался короткий нервный смешок.
- Почему ты вернулась так поздно?
- Я... у нас на работе был один парень, он сегодня... застрелился…- Я тоненько, длинно всхлипнула.- Сегодня был ужасный день, просто ужасный. Мам, давай попьем чаю, я замёрзла.
- Конечно, родная.
Мама ушла ставить чайник, и только когда она скрылась за поворотом, я смогла встать на ноги. Колени были такими слабыми, что подгибались при каждом шаге, но я всё же взобралась на второй этаж и вошла в свою комнату.
Пахло новыми деревянными полами, стены покрылись светло - бежевыми обоями с тонким серебристым рисунком, приятно белела пластиковая рама на окне. Строительный мусор рабочие вынесли, но не убирались. Мне было всё равно. С размаху упав на кровать, я просто лежала, уставившись на тёмный потолок со страшной люстрой, висящей в самом центре. В голове не было ни одной, пусть даже случайной мысли, только гулка пустота, какая бывает после сильного волнения.
Всё было как смесь кошмара с реальностью, граница между ними, когда сон уже овладевает твоим умом, но глаза ещё открыты, и увиденные предметы превращаются в игрушки для Морфея. Если бы не страх, который пришлось испытать, я бы почти наверняка смогла убедить себя, что ничего не было, просто сбой расшатанных нервов. Но страх был. Липкий, как паутина, он окружал меня со всех сторон большим коконом, и отгородиться от него, сделав вид, что всё замечательно, я не могла.
На потолке шевельнулась кривая, уродливая тень. Я скатилась с кровати на пол и только несколько секунд спустя поняла, что тень принадлежала кленовой ветке, что качнулась за окном. И тут мне бы вздохнуть с облегчением, но ни вздоха, ни облегчения не получилось. Наоборот, мне казалось, что эта ветка таит для меня страшную угрозу, и покачивающаяся тень на потолке заставила меня вскочить, подбежать к окну и плотно задёрнуть шторы.
Комната, и до этого не слишком светлая, погрузилась в непроницаемую тьму. Я разжала пальцы, выпустила из них края штор и поняла, что лишилась всех точек опоры, осталась один на один с непроглядным мраком. Как ни старалась, я не могла рассмотреть ни одной детали обстановки, словно из комнаты меня вдруг выбросило в пустое чёрное пространство, чужое и неизведанное. Паника снова взялась когтистой лапой мне за горло и сдавила так, что ещё пара секунд - и я бы наверняка задохнулась.
- Инга, иди пить чай!
Голос мамы донёсся откуда - то издалека. Я встрепенулась, отпрыгнула в сторону и нашарила на прикроватной тумбочке лампу. Разгорелся жёлтый электрический свет, и комната вернулась на место.
Дрожащей рукой я отвела с лица влажные волосы и крикнула в ответ:
- Сейчас спущусь, через три минуты!
Я быстро переоделась в старые спортивные штаны и майку, причесалась и выскочила из комнаты, не погасив за собой свет. Показалось, что если будет много света, я смогу чувствовать себя в безопасности.
Мама уже вскипятила чайник и разлила чай по чашкам. У неё были резкие движения уверенной в себе женщины. Я подошла и села за стол, примерно сложив перед собой руки, как не делала даже в первом классе. Мама покосилась на меня с подозрением.
- Ты точно в порядке?
- Да, я же говорю.
- Всё же стоит позвонить в полицию. Вдруг это опасный преступник? Его надо немедленно поймать и изолировать от нормального общества.
Нормального? У меня невольно вырвался смешок. С каких это пор наше общество стало называть себя нормальным?
- В этом нет ничего смешного,- ответила мама, не поняв причины моего веселья.- Если тебе удалось благополучно спастись, это не значит, что другой девушке повезёт так же.
- Здесь нет ни одной девушки, кроме меня.
- А в посёлке? К тому же мне будет спокойнее, если окрестности проверят. Разве ты совсем не боишься, что этот тип снова может напасть?
Я пожала плечами и покосилась на окно. Там, за стеклом, стояла такая густая темнота, что её можно было резать, как масло, и всё же мне почудилось постороннее шевеление. Я поспешно отвернулась и, чтоб скрыть испуг, сразу потянулась за чашкой. Как только пальцы взялись за ручку, чашка задрожала и часть напитка выплеснулась на стол.
- Прости.
Я встала за тряпкой, чтоб вытереть лужу, и поймала на себе внимательный мамин взгляд. Она очень давно так на меня не смотрела. А ещё, хотя это могло мне померещиться, показалось, что в этом взгляде промелькнул страх, словно отражение в зеркале. Я вымученно улыбнулась.
- Я сегодня устала и перенервничала, вот и результат. Думаю, надо лечь спать пораньше.
- Да, это было бы полезно,- согласилась мама и тоже улыбнулась, не выпуская меня из поля зрения. Она как - будто ждала от меня поступка, который бы эту настороженность оправдал.
Я вернулась за стол, скрестила пальцы на чашке и принялась задумчиво смотреть на клубы поднимающегося чая. Пить уже не хотелось, вернее, я бы выпила чего-нибудь покрепче, но понимала, что это плохой выход. Едва ли спиртное прогонит щемящий ужас, поселившийся во мне сегодня утром. И ещё тени. И ещё навязчивую мысль, что опасность всюду вокруг меня. Прошло ещё слишком мало времени, чтоб всё это перестало давать мне покой, однако я была уверена: такие времена не за горами. И тогда мама лично сдаст меня в сумасшедший дом, искренне полагая, что делает это только из любви и сострадания.
А на самом деле из страха передо мной.
Из страха перед человеком, которого она не сможет понять. Никогда.
Но я старалась об этом не думать, а если мысль возникала, её удавалось сразу откинуть в самый дальний угол. Нет, я не сумасшедшая, я не могу быть сумасшедшей - и точка. Пусть другие сходят с ума, сколько им заблагорассудится, меня это никогда не коснётся. Я буду жить в этом доме, ходить на работу, потом, когда встречу хорошего мужчину, выйду замуж и рожу ребёнка. У меня такое большое будущие, и в нём нет места сумасшествию.
И всё же глаза мои время от времени косились на окно, словно там могло что - то измениться, и всякий раз мне становилось не по себе. Сейчас я ни за что не согласилась бы выйти из дома, даже если бы начался пожар или наводнение. Вне дома среди ночи у меня не было ни одного шанса вернуться, я знала это совершенно чётко, хоть и не могла понять, откуда.
И тогда всё закончится.
- Что закончится?- Мамин вопрос вывел меня из задумчивости.
- Что?
- Ты сказала, что всё закончится. Что именно должно закончиться?
- Я так сказала?
- Ну не я же.
- Наверное, просто какая - то мысль вслух, я точно не помню...- Я повернула чашку против часовой стрелки, потом сделала маленький глоток. Чай начал остывать, и пить его хотелось всё меньше.- А если не помню, значит, это не так важно. Ты знаешь, а меня поставили на место фотографа новой колонки, буду работать над серией статей вместе с новым журналистом. Это случилось только сегодня, и нам уже выделили кабинет. Думаю, это можно назвать карьерным ростом.
- Правда?- видно было, что мама сразу расслабилась.- Умница.
Обходной манёвр сработал, мама забыла о случайно оброненной мной фразе и принялась расспрашивать про новую работу. А так как Макс полдня делился планами, я могла говорить без запинок. Так прошло ещё минут тридцать, после чего я сказала, что очень устала и хочу спать. Разумеется, мама не стала со мной спорить.
Включив воду, чтоб наполнялась ванна, я полезла в шкаф и неожиданно наткнулась на плотный предмет. На отцовскую картину. Я достала её со дна ящика, куда спрятала от матери, развернула полотенце и посмотрела на неё совсем другими глазами. Раньше и всегда это была просто картина, память об отце, интересная работа, но не более того. Теперь я глядела и со всей ясностью понимала, что она осталась мне не просто так, в ней есть тайный смысл, как шифр, который надо разгадать и который отец оставил мне специально, уверенный, что я справлюсь.
Я думала, что забыла отца. Верила, что забыла его. Но в этот момент, когда поняла, что в картине скрыто адресованное мне послание, словно услышала его голос. Голос смеялся и быстро говорил, твердил слова, похожие на стихотворение. Показалось даже, что я тоже смогу повторить это стихотворение, хотя в памяти не всплыло ни единого слова. Интонации, торопливая мелодичность речи были знакомы, в этом я не сомневалась, и ещё слова, появившиеся на периферии сознания, но всё же достаточно отчётливые.
Повторяй за мной. Повторяй за мной. Повторяй за мной... Я закрыла глаза и сосредоточилась. Ощущение было такое, что сейчас вспомню нечто очень важное, связывающее воедино моего отца, меня, картину и то, что сейчас происходило. Медленно, почти на ощупь, я продиралась сквозь детские воспоминания к тому моменту, когда услышала слова отца: "Повторяй за мной".
Но не получилось. Словно перед глазами всколыхнулся, опустившись вниз, тёмный театральный занавес. Воспоминания растворились без следа, оставив после себя только тревожное предчувствие.
И я отчётливо услышала из ванной журчание воды.
- Чёрт!
Вскочила, побежала в ванную и успела закрутить краны как раз в тот момент, когда вода уже готова была перелиться через край. Потом вернулась к картине, но сколько не смотрела я на красную виселицу, ощущения так и не вернулись. Только страх, настойчивый и терпеливый, как бывалый солдат, находился на посту и готов был стоять до тех пор, пока я не капитулирую.
- Не дождёшься,- буркнула я себе под нос и пошла мыться.

Ночь прошла неплохо. Не могу сказать "хорошо", но в свете моего состояния можно было ожидать бессонницы или новых пугающих видений. Ничего подобного. Я легла под одеяло и сразу провалилась в сон, который за всю ночь прервался лишь однажды, когда померещился зовущий меня голос. Однако голос был таким тихим, таким бесплотным, что я просто перевернулась на другой бок, накрылась с головой одеялом и пробурчав: "Отвали, урод",- снова уснула. Как ни странно, голос послушался и отвалил.
Утром я проснулась до того, как прозвенел будильник. Просто открыла глаза и поняла, что больше не хочу спать, отдохнула и готова встретить лицом к лицу любую неприятность. Это было такое отрадное чувство, что я тихонько засмеялась. От вчерашних страхов не осталось ни следа.
За окном разгорался рассвет, воздух был серым и по-осеннему мутным, между деревьями плыли густые клубы белого озёрного тумана. Я позволила себе открыть одну створку окна, и холодный воздух густой массой начал влезать в появившуюся щель. Потом быстро приняла душ, оделась и вышла из комнаты.
В доме было тихо, и даже новые полы под ногами теперь не скрипели. Я спустилась на первый этаж, дошла до столовой и уже готовы была открыть дверь в кухню, когда неожиданная мысль перечеркнула всё безоблачное настроение.
Окно!
Я отлично помнила, что вечером плотно задёрнула шторы, а перед сном ещё раз в этом убедилась. Почему же утром, открыв глаза, я увидела их открытыми?
Я развернулась было, чтоб бежать обратно, но через несколько шагов заставила себя остановиться. Нет, так не пойдёт, меня такое положение не устраивает. Это уже похоже на паранойю. Ночью я слышала голос, он замолчал, как только я об этом попросила, и шторы в комнате оказались отодвинуты. Какой из этого следует вывод? Что мама приходила посмотреть, как я, и сама открыла окно.
Если очень хочется убедить себя в чём - то, то это получается без всякого труда. Во всяком случае, у меня именно так. Я придумала убедительный вариант ночного визитёра и сразу успокоилась.
Быстро вскипятив чайник, позавтракала. Спешить было некуда и тем не менее я всё равно немного торопилась, словно уже опаздывала. Чтоб отвлечься, включила телевизор и начала смотреть новости, идущие в рамках утреннего вещания. Узнала массу довольно бесполезной, но способной приковать взгляд информации, которая забывается уже через две минуты.
И в этот момент в дверь громко постучали. Я невольно вздрогнула, выключила телевизор и пошла открывать. Если бы стучались тихо или даже скреблись, я скорее всего осталась бы на месте. Но стук был громкий и уверенный, так мог стучать тот, кому нет причин таиться.
Когда подходила к входной двери, стук повторился. Я немедленно открыла.
На крыльце, засыпанном толстым ковром жёлтых листьев, стоял Макс. В спортивной куртке и джинсах, с розовыми от холода щеками и всклокоченными волосами он был похож на студента.
- Макс?- удивилась я.- Что ты тут делаешь?
- Доброе утро. Надо же, как мне здесь рады!
- Откуда ты узнал мой адрес?
- Из анналов твоего досье. Мне можно войти или будем говорить на пороге?
Я сделала шаг в сторону и пошире открыла дверь. Макс вошёл, и я как бы невзначай коснулась локтем его куртки. Подумалось, что он не настоящий, потому что настоящему Максу Игнатову нечего делать в моём доме так далеко за МКАДом.
Куртка оказалась настоящей.
Макс разделся и покосился на меня с таким озорством, что я сразу поняла: он сделал это специально. Тайно узнал адрес и приехал с утра пораньше, потому что заранее радовался, предчувствуя мою реакцию. И, должно быть, выражение моего вытянувшегося лица его не разочаровало. Мне стало смешно.
- Ну что, удивлена?- спросил он.
Я пожала плечами.
- Ну как сказать? Не очень. Можно было думать, что ты отколешь подобный фокус.
Нужно было видеть, как озорство на его лице сменилось почти обидой. "Как же так?- думал он, наверное,- Я сделал такой сюрприз, а она говорит, что ожидала!"
Я улыбнулась ещё шире.
- Не дуйся. Будешь чай?
- С удовольствием.
Мы прошли на кухню: я первая, Макс за мной, при этом беззастенчиво озираясь по сторонам. Мне захотелось, чтоб ему понравился дом, ещё немного, и я повела бы его на экскурсию. К счастью, воздержалась.
На самом деле я была рада его приходу. Не то, чтобы я ожидала визита или Макс мне очень понравился, но было чертовски приятно, что он приехал.
- Какова цель визита?- спросила я, чтоб скрыть охватившую меня радость.
Макс устроился на стуле и ответил:
- Мы не поедем в издательство.
- Неужели?- я усмехнулась.- А куда мы поедем? К морю на песочек?
- Ну почему же сразу к морю? Мы сегодня поедем в Ремисово.
Я едва не выронила чашку, дыхание на секунду остановилось.
- Куда?
- В Ремисово. В психиатрическую клинику.