|
Только учусь, не судите строго
Мария..
Сквозь остатки сна она услышала негромкий стук в дверь.
Стук снова повторился, только на этот раз громче.
Мария открыла глаза, долго потянулась и присела на кровати. На вид это была девушка, лет семнадцати – восемнадцати, с красивыми каштановыми волосами, карими глазами и приятными чертами лица. С изящной, женственной фигурой, среднего роста. На щеке и ключице имелись небольшие шрамы, которые не могли испортить общую красоту.
- Кто там? – проговорила она сонным голосом.
- Это Верман. Мария, срочно собирайся, нам нужна твоя помощь. В этот раз все очень серьезно. Поторопись.
- Да, конечно, я через минуту спущусь, только оденусь.
- Поспеши, я жду тебя внизу, на улице.
Встав с кровати, она быстро стала натягивать на себя одежду: рубашка, штаны, легкие ботинки и поверх всего коричневый балахон с символом гильдии целителей. На талии, поверх балахона, она закрепила пояс с травами и снадобьями.
Она, как и другие пять девушек в этом доме, была целительницей. С тем лишь отличием, что она была их главой. Мария родилась с врожденным даром целителя, что очень большая редкость. Такие, как она, рождаются лишь раз в триста лет. А другие девушки просто развивали навык лечения и могли лечить, но не такие сильные травмы и болезни, как Мария. Марии иногда даже под силу было вылечить смертельные ранения и болезни. И раз её разбудили посреди ночи и сам Верман, который был правой рукой императора, то это значит, что пострадал кто-то очень серьезно и кто-то важный.
Вот она уже несется по ступенькам вниз. Выбежав на улицу, она вдохнула летний утренний воздух. На дороге стояла карета, в которой сидел взволнованный Верман так, что она, не теряя времени, поспешила к нему. Ловко запрыгнув в карету, она села напротив Вермана и обратила на него свои красивые карие глаза.
- Ну? Кто ранен? – спросила Мария спокойным голосом, поправив сбившуюся прядь волос.
- Мария, у нас серьезные проблемы. Сегодня от тебя зависит судьба страны. Император сильно ранен. Очень сильно. Он едва держится.
Она в страхе прикрыла рот ладонью – Ужас, что случилось? – Её тело покрылось испаринами пота, и сердце забилось с бешеной скоростью.
- Император проиграл битву. Его ранили болтом из арбалета. Болт не прошел насквозь, а застрял внутри. Спаси его. Мария, помоги ему – Верман смотрел на неё чуть не плача. Ведь император был для него не только императором, а ещё и лучшим другом.
Карета остановилась у главных ворот замка. Не теряя ни секунды, Мария и Верман помчались в покои Императора. Стражники, увидев их, открывали перед ними двери.
В комнате было мало света и пахло кровью, кровью Императора. Иногда слышны были его тихие, сдавленные стоны.
Верман вышел, затворив за собой дверь. В комнате остались только Мария, Император и этот чертов болт, торчащий у него из груди. Император был совсем плох, видно было, что он долго не протянет. Подойдя к нему, она взяла его за руку и начала медленно вливать в него энергию и силы - стоны стали реже. Опустившись до уровня его лица, она прошептала «Прости» и другой рукой с силой дернула болт. От ужасной боли Император потерял сознание, а Марии оставалось только молиться, что её силы хватит на лечение. Она вливала в него потоки силы. Она слилась с ним воедино и начала ощущать его боль. Медленно забирала часть его боли и страданий к себе, из глаз сочились слезы. В том месте, где она зажала руками рану, появилось слабое сияние, а помещение, казалось, совсем погрузилось во мрак. Мария закричала от пронизывающей её боли. Это было ужасно. Она тянула себя и его сущность к свету. Увидев его, она направила свою силу туда…она уже близко. Когда они достигли света, то она смогла выпустить всю эту боль наружу. Все кончилось так внезапно, как и началось. Все прошло, она посмотрела на императора. Он лежал без движения, он спал. Он был жив, а место ранения было ровное. И не было ни единого намека на рану. Она слабо улыбнулась и упала без чувств, совсем вымотанная лечением.
Сегодня она спасла жизнь ещё одному человеку и спасет ещё многим. Для неё не важно император это или бедняк, главное, что она смогла помочь, спасла человеку жизнь. Но многие принимают эту помощь, как должное, а не как акт доброй воли.
|