[Великий Некто]

Хм, почему-то возможность пощикотать себе нервы критикой на данном форуме прошла мимо меня... что же, исправим упущение=)

Не первая моя попытка изобразить что-то "прозофэнтезийное" (или "фэнтезипрозаическое"?), но первая попытка хоть как-то соригинальничать. Собственно, предпологаентся, что оригинальным должен быть главный герой... но это только предполагается, ибо на все воля Ахура-Мазды=)

Скрытый текст - Итак: Глава 1 - Ненавистные вещи (13800 символов):

- Ну как? – осведомился мастер.
- Он прекрасен, - искренне ответил Аскольд.
Что ни говори, но его новый посох действительно был прекрасен, пусть и по-особому. По плечо длинной, толщиной в два пальца и, что, безусловно, главное, смолисто-черный. Это не могло не радовать юного мага. Кроме того, по спирали посох обвивала линия из вырезанных рун – это тоже смотрелось изумительно. Хотя, конечно, руны – не украшение, а самая что ни на есть функциональная часть, но… невежественным обывателям это неизвестно, а значит то, как вырезаны руны имеет значение.
- Из чего, ты думаешь, он сработан?
- Дуб? – предположил Аскольд.
Мастер просиял:
- Дуб, да не простой! Я сделал этот посох из ветви самого настоящего священного дуба с твоей родины! Представляешь, буквально месяц назад выторговал у купца ветвь ярунского священного дуба – и вот те раз, заказ на посох для ярунца! Прямо перст судьбы, не находишь?
- Определенно, - улыбнулся Аскольд и почувствовал, как радость, охватившая его при виде посоха, резко улетучилась.
Какие же тупые, эти аремцы! «Ветвь священного дуба» - ну надо же! Разумеется, жителям столицы империи невдомек, что на его родине, в Яруни, любой дуб священный. Что совершенно не мешает соотечественникам Аскольда пускать их на постройку домов или мебель. И это будет милость святых, если ветвь, из которой сделан посох, действительно с Яруни, а не срезана ушлым купцом где-нибудь в пригороде Арема.
Но это не важно. Посох не виноват в глупости своего создателя. Все равно, из чего он сделан, ведь он был чудо как хорош!
- Ну-ка, колдани! – предложил мастер.
Аскольд не заставил себя упрашивать. Повинуясь даже не желанию – тени желания юноши посох вырвался из рук и завис в двух локтях над полом. По рунной спирали пробежала искра и, достигнув навершения, желтым разрядом ударила в подставленную Аскольдом ладонь. Маленькая молния не причинила вреда творцу, однако маг точно знал: любого другого таким разрядом легко можно отправить к праотцам. Радость вернулась вновь. Подумать только – у него есть свой посох! Посох мага! Десять лет обучения завершены, и он – Аскольд из Симараз – теперь не какой-то там подмастерье или, тем паче, ученик, он – магиус третьего ранга!
- Неплохо, - одобрил молнию мастер. – Знаешь, достаточно необычный заказ: посох для мага, работающего по схеме воздух-огонь-тьма. Обычно бывает воздух-огонь-свет, или огонь-воздух-свет, но смешивать солярные стихии с тьмой – это оригинально.
- Да, мне говорили, - отозвался «оригинальный» маг, возвращая посох в руки, и еще раз улыбнулся.
По правде говоря, он ненавидел улыбаться. И больше всего на свете ему сейчас хотелось высказать мастеру в лицо все, что он думает об умниках, сующих свой нос, куда не следует, а также подробно объяснить, где он видел эту дурацкую схему воздух-огонь-свет, но… он улыбнулся. Улыбнулся «открыто» и «искренне», как научился улыбаться еще в детстве, когда единственной для него возможностью расположить к себе взрослых - было притвориться белокурым ангелом. Этим способом он пользовался, когда только начал свое обучение, еще в Симаразах, и потом, когда в десять лет в числе лучших попал в столицу империи. Пользовался он улыбкой и сейчас – это происходило уже почти непроизвольно, улыбка стала для него одновременно и щитом, и мечем. И что интересно, этот способ продолжил работать даже тогда, когда год назад, окончательно определившись с выбором магической специализации, он облачился в черную мантию (перешитую монашескую рясу, кстати) и вставил в ухо откровенно пиратскую серьгу (действительно пиратскую, на практикуме по некромантии он сам извлек ее из уха безвременно почившего корсара). В сочетании с длинными распущенными волосами все это делало его облик откровенно инфернальным, однако стоило только «извлечь» из-под патл лицо и улыбнуться – все сердца перед ним открывались. Определенно, в этом явно какая-то мистика.
И, если уж говорить о внешности юного чародея, то скрывающие лицо волосы тоже не простые. Жители остальных провинций не зря называли ярунцев «медововолосыми». И этот ярко-желтый цвет шевелюры Аскольд унаследовал от своих предков в полной мере – пусть это и было единственным, что роднило его с соотечественниками. В самом сердце империи, где коренные жители поголовно черноглазые брюнеты, иметь желтые волосы тоже своеобразный вызов.
- Кстати, - встрепенулся вдруг мастер посохов, - а как же речь Архимагистра? Ты не опоздаешь?
«Хорский пламень!» – пронеслось у Аскольда в голове. Действительно, залюбовавшись свежеприобретенным символом нового статуса, он совсем забыл, что спешит. Архимагистр ждать не будет, а если кто-то из дидактиков заметит его отсутствие – не миновать нудной «душеспасительной» беседы. Хотя, конечно, наказать его уже не смогут, но все же…
- Да, я побежал! Спасибо вам! Посох просто чудесный!
- Да, чего уж там! – отмахнулся мастер, однако по самодовольной ухмылке явственно было видно – он польщен. Не удивительно: льстить Аскольд умел не хуже, чем улыбаться.

***
Бегать Аскольд ненавидел так же сильно, как и улыбаться. Особенно он не любил бегать в последний год, когда почти не выходил на улицу без своей черной мантии, ибо бегать в мантии очень уж сомнительное удовольствие. Но сейчас то и дело приходилось добавлять к быстрому шагу короткие пробежки – нужно скорее попасть на площадь Пентакля.
Квартал Двух Башен, где обретались все мало-мальски магические и алхимические лавки столицы – в том числе, и мастерская посохов – получил свое название, как можно догадаться, благодаря двум башням. Одна из них – так называемая Зеленая Башня, центр обучения магов империи, и в стенах ее Аскольду довелось провести большую часть тех шести лет, что он жил в столичном Ареме. Вторая – возвышающаяся в центре площади Пентакля (действительно пятиугольной) Башня Архимагистра. Там заседала верхушка имперских чародеев – магистериум, и там же обитал главный из магов – Архимагистр. Сегодня же сия достославная личность должна напутствовать юношей и девушек, заслуживших в этом году статус мага. И Аскольда в том числе. Разумеется, Архимагистр не знал его в лицо (он даже не догадывался о его существовании), но вот дидактики из Зеленой Башни…
Впрочем, юноша беспокоился зря – он успел еще даже до начала речи. Но прибыв на площадь, он тут же был замечен:
- Эй, Лич! Иди сюда, будешь посохом хвастаться!
«Лич» - это прозвище Аскольда в кругу соучеников, полученное им за болезненную худобу, заставляющую вспомнить о ходячих скелетах. Однако ярунцу оно нравилось – ведь личи, это еще и могущественные темные маги. Во многом, его выбор тьмы в качестве третьей стихии был обусловлен и этой кличкой – образу надо соответствовать.
Звавшего хвастаться посохом звали Доминиций Трес, по прозвищу Три Кольца. Как известно, три золотых кольца изображены на гербе гильдии ювелиров, а Доминиций был вторым сыном гильдмастера. И если Аскольда (да и любого другого ученика Зеленой Башни) спросить, кто из юных магов самый богатый и успешный, ответ будет: «Доминиций Три Кольца». Но не следует думать, что тот достиг успеха только благодаря деньгам отца. Юный Трес – и это тоже признавали все – очень талантливый маг.
В отличие от взрослых, которых всегда можно было «оглушить» улыбкой, отношения со сверстниками – даже из числа учеников магов – у Аскольда складывались, мягко говоря, не так чтоб уж очень хорошо. Скорее всего – из-за взрывного «варварского» характера, который никак не сочетался с физической слабостью. Решение было найдено в одной из магических книг: малоизвестное заклинание «Стеклянные Глаза» - безвредное, но очень болезненное. Овладев им в совершенстве, Аскольд заставил с собой считаться. Что касается Доминиция, то с ним у Лича возникли приятельские отношения после учебной дуэли, окончившейся вничью. Заручившись же поддержкой лидера, Аскольд окончательно закрепил за собой «место под солнцем».
Три Кольца как всегда был весел и беспечен:
- О-го-го! Черный посох, черная мантия! Смотри, Лич, сожгут тебя «Светлым Пламенем»! – притворно начал он сокрушаться.
- Ты что ль сожжешь?
- Почему сразу я? Инквизиторы! Объявят малефиком, да и сожгут!
- Ну, инквизиторы – не страшно. Главное вовремя платить подати.
Три Кольца рассмеялся, но ответить ничего не успел: заиграли горны и на балконе башни появился Архимагистр.
Сказать, что Лукреций Авес был стар – ничего не сказать. Даже на балкон он не мог выйти сам, правой рукой он опирался на посох, левой – на плечо помощника. Двести восемь лет – возраст почтенный даже для мага его уровня. Пышная фиолетовая мантия висела на нем, как если бы ее нацепили на шест, а голова, единственной растительностью на которой были седые кустистые брови, походила на клубок морщин. Неизвестно, что длило жизнь этого старика: шептались, что зелья, что амулеты или заклинания… или удача, в конце концов. Говорили также, что все тело у него покрыто лечебными гномьими рунами, но, пожалуй, самым интересным был слух, что в его костяном посохе спрятана щепка от копья самого апостола Констанция. Этим же, кстати, объясняли и его незаурядную магическую силу - вот уже без малого семьдесят лет Авес считался сильнейшим магом человечества.
Но даже магия не всесильна. Достигнув, наконец, парапета балкона старый маг обвел взглядом площадь, на которой без малого человек шестьсот ожидали его речи. Впрочем, только половина из них являла собой свежеиспеченных магиусов третьего ранга. Аскольду вспомнилось, что по традиции Архимагистр должен поприветствовать их, подняв руку. Но он же опирается ими обеими! Интересно, он выпустит посох или…
Расставаться с магической палкой Лукреций не пожелал: перенеся на нее весь вес, он отпустил плечо помощника – тот сразу отступил на полшага – и приветственно поднял левую руку.
- Светлого дня вам, маги империи! – тихо и хрипло проговорил дряхлый Архимагистр церемониальное приветствие, но специальное заклинание донесло его слова до каждого, кто пришел в тот день на площадь Пентакля. – И сердце мое наполняется радостью при мысли, что сегодня магов империи стало больше!
Началась собственно традиционная речь. Старик говорил вещи банальные, и вряд ли он сам в них верил: о великой чести – быть магом империи. О долге – перед людьми, и, куда же без этого, государством. Говорил, что завидует присутствующим здесь юношам и девушкам: «ведь перед ними открыты все дороги». Аскольд, которому доводилось присутствовать на подобных речах прошедших лет, ничего нового для себя не узнал. И не удивительно, что через полчаса, когда Лукреций Авес опять опершись на плечо помощника, скрылся в башне, молодые волшебники вздохнули с облегчением.
И прежде чем Аскольд решил, куда сейчас пойти, его внимание снова привлек Три Кольца:
- Лич! Я тебе еще не говорил? Мы собираемся отмечать вступление в ранг – в «Голове Минотавра». Как можешь догадаться, за мой счет.
- Слушай, ты же знаешь, как я отношусь…
- Не буду я тебя слушать, даже не проси. Жду в восемь после полудня в «Голове», и попробуй не придти – огнешаром запущу!
- Ага, некоторые уже запускали… - Аскольд сделал недовольное лицо, ссориться с Доминицием – не лучшая затея.
Значит, гулянка в лучшем кабаке квартала Двух Башен.

***

Итак: Аскольд ненавидел улыбаться и ненавидел бегать. А еще он ненавидел: пиво, эль и, в особенности, национальный ярунский напиток – медовуху. Все эти вещи, как он считал, отвратительны на вкус и абсолютно бесполезны. А вот к вину он относился нейтрально, а посему, даже он не смог встретить полночь трезвым. Что не могло не сказаться на его настроении: всеобщий кутеж юных магов стал доставлять удовольствие и ему.
В частности, это выразилось в том, что, хвастаясь возможностями свежеприобретенного посоха, он наложил на себя заклинание левитации, и теперь не ходил, а парил в локте над полом. Это и послужило толчком для последующих событий.
- Эй, мальчик, научи меня тоже летать! – кто-то требовательно задергал Лича за полу мантии. «Кем-то» оказалась девушка, с которой Аскольд не имел чести быть знаком, но пару раз видел в Зеленой Башне - и она сегодня тоже вступала на «путь взрослого мага». Девушка весьма привлекательная, и, что главное, совершенно пьяная. Судя по посоху, ее специализацией было Вода-земля-свет: не удивительно, что левитация ей не доступна.
- Легко! – отозвался ярунец и банальным телекинезом приподнял юную магичку над полом. Та тоненько взвизгнула, замахала руками, и, наконец, рассмеялась.
- Здорово, но страшно, - призналась она, когда Лич опустил ее на «грешный пол», а затем опустился сам. – Кстати, а тебе никто не говорил, что твои волосы цвета… ммм… медовухи!
«Ненавижу медовуху» - подумал Аскольд, а вслух сказал:
- Ха, медовуха! Вы тут, в столице, не умеете ее пить!
- А как надо?
- Надо из деревянной посуды, желательно ковша, и хорошо – вдвоем из одного.
- Хм, вдвоем из одного? Звучит заманчиво… - она многообещающе улыбнулась юноше. – Может, попробуем?
- Да запросто! – и вдохновленный Аскольд направился к стойке.
Разумеется, деревянного ковша в кабаке не оказалось, но на это Лич и не рассчитывал. Зато, отыскалась деревянная пивная кружка, которую кабатчик на половину заполнил медовухой – этого вполне должно хватить, девушка и так уже «хорошенькая», да и в себе ярунец не чувствовал «ясного разума».
Но впрочем, это уже было все равно.
Вернувшись туда, где осталась магичка Аскольд никого не обнаружил. Минуту он озирался, но затем беглянка таки нашлась: в обнимку с Доминицием Три Кольца, рука которого красноречиво лежала чуть ниже талии, они поднималась на второй этаж «Головы Минотавра», где располагались сдаваемые комнаты. Словно почувствовав взгляд Лича, Трес обернулся и весело, даже, можно сказать, дружески, подмигнул.
- Как же я ненавижу медовуху, - на этот раз вслух сказал Аскольд и вылил содержимое кружки на пол.

***

Что юный маг ненавидел конкретно сейчас, сказать было сложно. Некстати проснувшийся здравый смысл безапелляционно утверждал: девушка была, во-первых, пьяна, а во-вторых, изначально ветрена, чего же еще стоило ожидать? Три Кольца наверняка не видел их совместных полетов, и вряд ли сделал это чтобы ему досадить. Он просто взял то, что само плыло к нему в руки: девушки ему сроду не отказывали. Вывод: обижаться на кого-то глупо.
Но все-таки Аскольд что-то - или кого-то - ненавидел.
Скорее всего – себя.
Он быстро шел по ночной улице от одного фонаря до другого, даже не пользуясь магией темного зрения. Свежий ветер выдул из головы хмель, но осмысленности поступкам это не принесло. Лич бездумно шел куда-то, сворачивая наугад, и очень скоро даже приблизительно не мог сказать, в какой части города оказался – но это его и не интересовало. Более того, когда впереди не стало фонарей, он не обратил на это внимания и продолжил путь.
До тех пор, пока, наконец, не споткнулся обо что-то и не рухнул.
- Хорский пламень! – в голос выругался ярунец. Эмоции были понятны, мало того что упал, так еще и в какую-то липкую лужу.
Прежде чем он встал, до его слуха донесся слабый стон. Поднявшись на ноги и, прочитав-таки заклинание темного зрения, Аскольд обернулся к загадочному препятствию.
- Хорский пламень… - на этот раз прошептал юноша.
Препятствием оказался умирающий человек.
А липкая лужа – его кровью.