[knotter]

Вот выкладываю три рассказа, которые отправлял на конкурс "Ужас-2006"
Хочетелось бы услышать критику. Рассказы мне нравятся, хочу довести их до ума с вашей помощью)

Бегущий по кругу.

Он вскочил в закрывающиеся двери автобуса. В салоне хватало свободных мест, некоторые даже были без жирных пятен и разводов от пролитого пива. Но он просто не мог сидеть. Каждый раз, когда это случалось, он мчался к указанному месту, в надежде оказаться там первым.
Хотя бы раз…
Прошло три напряженных месяца. Казалось, жизнь вот-вот наладится. Но сегодня на двери в его комнату, что приютилась в старой общаге, в самом конце коридора, появилась надпись: «Жемчужная 6/66».
До каких пор продлятся эти преследования? Сколько еще городов ему придется сменить? Временами ему казалось, что сам Дьявол забавляется с ним. Два года игры в «кошки-мышки». 24 месяца беспрерывного ощущения присутствия за спиной. Убийца следовал за ним по всей стране, не отставая ни на шаг.
Жизнь давно превратилась в зал ожидания. Он мог спать, шататься по городу, привыкая к новой обстановке, размышлять о будущем. Рано или поздно в кармане пальто, в почтовом ящике, или на двери появиться записка. Ни одного лишнего слова, только адрес новой жертвы. И вот он и убийца меняются местами. Теперь Слава вынужден догонять.
Другого ему не дано. Несколько лет в психиатрической клинике, после того как мать, надравшись, пыталась сжечь его, потом отсидка за воровство – все это навсегда закрыло ему путь в милицию.
— Это твои проблемы, — говорил он себе.
Бесконечные переезды, места, названия которых давно стерты из памяти, ночная работа грузчиком, постоянная нужда в деньгах и страх сделали его жизнь невыносимой. Но другой у него не было. И он готов был драться за нее. Только поэтому он до сих пор не сдался, и каждый раз принимал вызов.
Слава вышел на остановке, угодив ногой в глубокую лужу. Воздух после дождя был чист и прохладен. Вячеслав наполнил им легкие, и в голове сразу прояснилось.
Три месяца в чужом городе не прошли даром. Все это время он готовился: изучал расположение улиц, запоминал их названия, выискивал короткие пути, составил расписание движения общественного транспорта и нанес их маршруты на городском атласе.
Вот она Жемчужная. Так, четные дома на правой стороне улицы. Вячеслав быстрым шагом пересек дорогу. Дом номер два. Значит шестой глубже во двор.
Лавки у подъездов пустовали, одинокие прохожие расходились по домам. Вячеслав прикинул сколько у него времени. Надпись появилась, пока он принимал душ. Точнее собирался принять, потому как горячую воду периодически отключали. Он проверил воду, та оказалась почти ледяной. Тогда он вернулся в комнату. На все про все ушло минут пять максимум. Еще три минуты он судорожно рылся в своих записях, выискивая на карте улицу, и подбирая маршрут. Ему повезло: автобус шел по графику без опозданий. Итого, их разделяло около семи минут.
На боку девятиэтажки он заметил большую ровную шестерку. Он вошел во второй подъезд, на металлических дверях которого белой краской были отмечены номера квартир «37-72». Кодовый замок не работал. Слава беспрепятственно открыл дверь и шагнул в темный коридор. Поднявшись по крутым ступенькам, он вызвал лифт.
Боль сдавила виски. Приступы мигрени одолевали его постоянно, иногда они сопровождались провалами в памяти. Врачи не нашли никаких физических отклонений, и списали все на психологические травмы полученные в детстве.

Он подошел к двери и постучал, по лестнице кто-то быстро спускался.
— Ну что ты опять забыл? — раздался женский голос.
Щелкнул замок, дверь отворилась. Изуродованной ожогами рукой Слава закрыл женщине рот. Хозяйка не успела понять, что происходит. Он ударил ее под ребра, крики сменились сдавленным хрипом. Продолжая сжимать ей рот, свободной рукой он ухватил женщину за волосы и потащил на кухню.
Вспомнила ли она его? Конечно, нет. Она и не обратила внимания на него, пока покупала спички. Не могла она видеть его, и в тот момент, когда он «провожал» ее до дома.
Коробки лежали на подоконнике. Он еще раз ударил ее и высыпал их содержимое ей в рот. Один за другим, пока ее щеки не раздулись, так словно во рту у нее рыба-шар.
— Хотела сжечь меня? — спросил он, и огонек зажженной спички заиграл в его глазах.
Пылающая деревяшка скользнула в живую топку. Сера вспыхнула мгновенно. Кухня заполнилась едким дымом и запахом паленого мяса…

Слава сидел на вокзале. Он опять не успел: слезы катились по щекам, в дрожащих руках трепетал билет. Он убегал в другой город…

Жесткая критика.

Все то время пока Анатолий читал рукопись, Сергей устало пялился на него покрасневшими от недосыпа глазами. В голове веял туман от обезболивающего.
На этот раз выйдет. – Думал он. – После стольких попыток, должно получиться!
Анатолий перевернул последнюю страницу. Его бесстрастный взгляд поднялся от бумаги к лицу молодого автора, и он улыбнулся.
— Неплохо. Я бы даже сказал: почти хорошо. – Он снова улыбнулся. – Но…
Из внутреннего кармана пиджака Анатолий достал ручку.
Волна паники поднялась по позвоночнику и ударила в мозг. Сергею захотелось вырваться из тела, бросить его здесь, а самому улететь далеко-далеко.
— Нет! – Сергей почти заплакал. – Не надо. Пожалуйста, я не могу лучше.
— Ну-ну, к чему такая реакция?
Анатолий снял красный колпачок – Щелк! – и Сергей тихо зарыдал.
— Вот это место…
Он обвел абзац.
— Слишком много повторов. Местоимения, местоимения… Неужели ты не в сила обойтись без них? Слушай, — он зачитал слова, — «который», «там», «тот», снова «в котором». Это ужасно!
Ровная палочка появлялась на полях рядом с текстом, каждый раз когда он указывал на ошибки.
— Ты можешь лучше! – Анатолий ударил кулаком по столу, и карандаши, которыми писал Сергей, посыпались на пол.
— Не могу.
— Не хрена! Можешь!
Критик перевернул лист.
— Ты просто ленишься, — добавил он.
Еще несколько маленьких красных колышков появились на бумаге, почти прорывая ее.
— Диалоги…
Мужчина вздохнул.
— Ну, разве люди так говорят: «Отложи пистолет, иначе мне придется покончить с твоей жизнью»? «Покончить с твоей жизнью» — еще раз повторил он. – Я не могу поверить, что вижу эту мудату! А что это за атрибутика: «пригрозил он»?
Щелкнула зажигалка. Анатолий закурил.
— Я похож на дебила? – спросил он, выпуская к потолку столбик дыма.
— Нет. – Выдавил через плач Сергей.
— А вот когда ты пишешь так, — он несколько раз ткнул пальцем в рукопись, — ты пишешь для дебилов. Для тех, кто не способен понять, что человек, наставляющий пушку на другого, уже угрожает!
Плотная тишина заложила уши. Появился звон, который можно услышать, если нырнуть слишком глубоко. Сергей почувствовал как мокрая от пота майка сдавливает грудь. Стены подвала тронулись с места. Весь мир стал тесным, обхватил его и принялся выдавливать душу. Даже собственная кожа, казалось, готова была лопнуть от натяжения.
— Зачем ты делаешь это? – сквозь зубы спросил Сергей.
Анатолий задумался. Сигарета тлела на губах, а шариковая ручка вертелась в пальцах барабанной палочкой.
— В свои двадцать я мечтал о том же. Я хотел писать. Я хотел открыть дверь для других людей в миры, которые видел, поделиться с ними знаниями. Но рядом не оказалось никого, кто поддержал бы меня или указал бы на ошибки…
Потом появилась работа, которую я возненавидел. Каждый день, без выходных, я торчал за прилавком и заученными до автоматизма фразами объяснял достоинства того или иного товара…
Анатолий сделал последнюю затяжку (все это время он стряхивал пепел на лежащий отдельно титульный лист рукописи) и затушил сигарету. Стул скрипнул по бетонному полу. Анатолий заходил кругами.
— …Потом увольнение. Новая работа на заводе. У станка стоять было легче, уж поверь. Но каждый день мысли о том чего я мог добиться не давали покоя.
А когда ты показал мне свои рукописи, я понял что в тебе есть потенциал. Та жилка, которую я растратил впустую.
— Меня найдут.
Анатолий замер на месте.
— Н-И-К-Т-О! – он проговорил это слово чуть ли не по буквам. — Никто не будет тебя искать. Тебя уже уволили с завода, твоя девушка даже не появлялась, чтоб разузнать о тебе. А родители… Ты сам знаешь – они отказались от тебя в тот день, когда сдали в приют! У тебя никого нет кроме меня! Но даже меня ты не слушаешь. Ты перебиваешь меня, когда я отвечаю на твой вопрос. Если бы ты умел слушать, твои персонажи давно перестали бы походить на кукол чревовещателя!
Ничего, вместе мы отшлейфуем твой талант.
— Господи, Толя! Это было всего лишь хобби. Я никогда не хотел писать профессионально. Простое увлечение…
Анатолий не слушал. Он уже подсчитал все ошибки: грамматические, орфографические, пунктуационные и просто «неровности». Он натянул цепи, чтобы Сергей не мешал ему руками, и закрепил звенья на дюбелях. Затем поднял искалеченные ноги парня и зажал в деревянные короба, прикрепленные к губам тисков.
— Сегодня двадцать оборотов.
Анатолий начал закручивать тиски.
— Ты еще поблагодаришь меня, когда наши имена появятся в списках бестселлеров.

Фантазер.

Когда первая «Фантазия» появилась в Интернете, вся страна, весь цивилизованный мир обезумели от шока. Независимые каналы подхватили эстафету, и кадры, на которых молодого парня заставляют отрезать себе кисть, не более чем за сутки обошли планету. Правительство создало специальный отдел, который должен был за предельно короткие сроки обнаружить точку вещания. Прошло три дня, и в сети появилась «Фантазия два: мясорубка», а следом третья – «паяльная лампа», четвертая – «учимся вышивать».
Я помню их все.
Люди почувствовали страх и бессилие. Мне же довелось испытать эти чувства гораздо раньше, ведь я и есть тот мальчик, запечатленный на пленке. Страх пришел вместе с двумя мужчинами, ничем не примечательные, лет тридцати, они схватили меня у самого подъезда, и никто – НИКТО – не обратил внимания на сдавленные, убитые чужой ладонью, крики. Последним что я увидел, перед тем как меня усыпили, был теплый, маслянистый свет в окнах моей квартиры. Очнулся я под резкими лучами прожекторов.
Доводилось мне слышать тех, кто говорил «лучше б меня убили, чем делать с собой такое». Посмотрел бы я на них. Да, похитители угрожали прикончить меня, если я перестану терзать собственное тело. Но не застрелить или повесить, зарезать или еще что-нибудь в том же духе. Я попал к весьма экстравагантным садистам. К садистам, у которых была кислота. Много кислоты.
После шестой фантазии, я стал подумывать, что разложиться заживо не так уж и больно. Поэтому, седьмая должна была называться «кислотный душ». Но ей не суждено было выйти под таким названием. Спецотдел едва не опоздал на представление...
Что тут началось. Мог ли я когда-либо рассчитывать на такое внимание к себе. Добрые люди открыли счет в мою поддержку. И за первый же час на нем оказалась сумма с семью зелеными виртуальными нулями. А через неделю... Но знаете, что я думаю об этих деньгах? Это не пожертвование и не благотворительность – это откуп. Они платили за просмотр. Ведь все они смотрели «Фантазии». Содрогались от ужаса, блевали от отвращения, но продолжали смотреть. А некоторые, даже ждали продолжения... И оно появилось.
Тех ублюдков приговорили к вышке, но я добился, что бы им дали пожизненное, один Бог знает каких трудов мне это стоило. После этого, критики я получил не меньше чем денег. Теперь мне двадцать семь. Хирурги сотворили чудо, и некоторые конечности заменили довольно приличные протезы. Я стал спонсировать кибернетику. Вот ведь ирония судьбы: мне всегда нравился киберпанк. Я даже женился год назад. По любви, из жалости или из-за денег? Я не знаю, почему Ольга остановила свой выбор на мне. Да и не хочу знать. Люблю ли я ее? Нет. За последние пять лет слово «чувства» утратило для меня всякий смысл. Я лишь перегоревшая лампочка, которую никак не удосужатся заменить.
И еще... в тот же год из-под стражи сбежали мои мучители. Должен признаться, это далось не легко. Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы организовать им побег. А уже через месяц, появилось продолжение «Фантазии». Декорации стали побогаче. Мрачный гараж сменился стерильной операционной с мощными лампами и белоснежной плиткой на полу и стенах. К вопросу пыток я подошел ответственно, и перевернул не один том пыльных книжек. По описаниям я воссоздал несколько инструментов и механизмов, что применялись в средневековье. Персонажи стали меняться раз в неделю. Их стало двое, и хоть лица их скрыты от Зрителей, думаю, все знают кто они.
Я сделал все, чтобы мои Зрители не заскучали.
К сожалению, уже через месяц бывшие похитители выдохлись, и отказались «добровольно» глумиться над собой. Мне пришлось нанять «инквизитора». Полагаете, тяжело было найти садиста способного сделать с ними все что угодно? Задумайтесь, тогда у скольких людей на планете есть записи всех Фантазий? На кассетах, дисках, в компьютерах, в мобильных телефонах? Среди нас полно людей готовых примерить кровавую маску палача. И я стал таким же, как они. Нет, я еще хуже. Я – чудовище, чудовище нового Франкенштейна, без души и с собранным из мертвого пластика телом. Моя душа – ее порвали, и каждый, смотревший «Фантазию», отхватил себе по кусочку.
Раз в неделю, обычно по четвергам, я сажусь за стол, обхватываю пластиковыми пальцами карандаш и корявыми буквами пишу «сценарий». Прибыль от нелегальной продажи «Фантазий» почти сравнялась с деньгами, полученными от благотворительности.
У меня нет собственной души, поэтому я покупаю чужие.