Двух страниц о погоде и природе, может, и не наберется, но терпимо...
Скрытый текст - 111: Ветер был так нежен, а теперь он превратился в злобное чудовище. Он уничтожил все законы и все превила, и зонтик летел в сиреневом тумане, ручкой вверх, такой жалкий и такой слабый, такй управляемый.
Ветер раньше был так нежен и одаривал всех поцелуями, и нежных юных березок, влюбленных все в кого-то, и ив, стоящих над пропастью воды, трагичных и срывающихся куда-то в черную воду; то было время любви, время объятий, когда его ветреные руки обнимали людей, идущих по песочной дороге, и надували пузярыми рубашки у них на спинах. Березки влюблялись в эти белые спины, в паруса облычных рубашек.
Да, то было время любви. А теперь этот идиотский зонтик, инвалидом перелетающий через поле, к забору... вот-вот зацепится, но нет, попрыгун, перескочил...
Ветер не обвевал больше их спин, а бил холодными кулаками.
Сиреневое небо смотрело на все это безобразие, и оставалось индиффирентно-сиреневым. Ему опять было все равно; ведь время любви прошло, и теперь все ненавидят друг друга, да закрывают глаза и затыкают уши - в лучшем случае, если кто-то несется мимо тебя, уничтожаемый ветром, разгрызаемый бурей.
Они не танцевали, не пели; ветки трещали, расстроенные болью, они играли какой-то страшный бездарный спектакль. Обычно именно бездарные спектакли проходили в таких болезненно-кровных страстях, но без волшебного дыхания правды, истины, Чуда.
Облака напоминали сигаретный дым,сметаемый дахинем курильщика; новыезатяжки напускали больше дыма и чада, и на реке уже нечем было дышать, будто вдруг сдуло весь воздух, и ничего нет, и пустота...
Сирень погасла; она осыпалась под каждым ударом ветра, закрывала прекрасные глаза, опушенные цветочными ресницами.
Все погасло, и время остановилась, и река не текла больше куда-либо, а стояла, чадная и масляная, утягивая адской силой хрупкие ивы.
Кто-то заркывал илцо от ветра, спасался от его мести. Ведь это была именно месть - и всем этим красивеньким цветочкам, и поющим изящным деревьям, всем этим слепым дурам, влюбленным непонятно во что, во всех, но на самом деле - в себя. Воде, небу, всему; спинам в белых рубашках. И зонтику, то ли спасающему, то ли крадущему у людей живительную силу бури.
И это забор, занозу в просторе земли, он тоже бы смел рано или поздно, если бы мести хватало надолго, если бы не был ветер
так нежен, так нежен...
И вот он снова приникал к коленям земли, и ласкал нежные обломанные березы, плачущие святыми слезами. Он снова целовал чьи-то руки, колени в нежной зелени цветущих юбок, ведь был нежен, так нежен... "Ветер, ветер..." -
пело и пело вокруг,в покореженном мире, уничтоженом и рождающемся заново, после бури.
__________________
одиннадцатиклассница. длиннющее слово, правда?
|