Солнце на телефоне
история одного редактора
Во вторник 9 марта 2010 года электронный ящик Кузьмы Пантелеевича Редискина переполнился рассказами.
Может статься и так, переполнился он раньше, чем во вторник 9 марта, но компьютер включился только сейчас – закончились три выходных дня.
Чистый воздух только-только наводнённого людьми здания. Свежая, неприятно и так по-домашнему пахнущая краской стопка прессы. Чашка с кофе, молотым, и двумя рисованными занзибарскими красавицами. Наклейки с напоминаниями о встречах и звонках, прицепились к рамке монитора, колышутся от баритонального «От Севильи до Гренады… пум-бум-бум… В тихом сумраке ночей». Взгляд второго редактора скользнул косо по хрустнувшим кистям Кузьмы Пантелеевича. Глоток мокка.
Так начался этот, казалось бы, ничем ни примечательный, рабочий день из жизни ежемесячника «Голос Занзибара».
- На призывный звон гитары… пум-бум-бум… Выйди, милая моя!
Первым на суд Кузьмы Пантелеевича вышла не какая-то там милая, а самый настоящий Ромуальд Эстерецкый с конкурсным рассказом «Возвращение эльфа».
Конкурс на покрытые коричневым спортивным пиджаком плечи Кузьмы Пантелеевича взгромоздился по поручению главного редактора журнала, на время нахождения в отпуску получающего письма по адресу: Занзибар, точка доступа в здании Королевской почты, ноутбук большого белого гостя и друга.
- Тэк-с, что тут у нас, ну возвращайся, дорогой наш, возвращайся.
«Лагерь проснулся с рассветом и неяркое солнце ослепило с ожиданием в глазах глядящих на митрилловый панцирь Дюрандюэля спутников-хумансов».
- Тэк-с. Это мы пока отложим. пум-бум-бум… Раздаётся стук мечей.
- Продолжим. Всех, любовию сгорая… пум-бум-бум… Всех зову на смертный бой!
«Он был маленький и хлипкий, но зато играл на скрипке».
Хм… Григорий Бенционович, залогиньтесь, - мелькнуло в голове у Кузьмы Пантелеевича.
«Солнцем рыжели его волосы в глазах прохожих».
- Это мы тоже отложим, - родилась у Кузьмы Пантелеевича рифма.
До подведения итогов конкурса с допуском к публикации на страницах «Голоса» трёх рассказов остаётся месяц – поспешай медленно.
Из-под пера или точнее клавиатуры некоей девицы Лилит в ящик просочилась также «Тайна Древнего Предсказания».
«- Ты избрана, - вскричал старец. Его белая борода до пояса развевалась на ветру, просвечиваясь на солнце».
- К черту старца.
«Этот рассказ на конкурс я написал пока ехал в маршрутке.
Упырь
Солнце…»
Очки Демьяна Богатого, второго занзибарского редактора блеснули в сторону Кузьмы Пантелеевича – обычная утренняя «Гренада» умолкла.
- Да пропадите вы пропадом, солнечные! – прогремело в кабинете. Чашка с красотками завершила последний полёт маршрута «Стол-Стена» едва не задев прискакавшую на крик ответственную ассистентку редактора Анфису.
Желудок надулся и выпустил в самое нёбо Кузьмы Пантелеевича прогорклый осадок. Вокруг давно зажившей язвы опасно зажурчала струйка желчи. Выдвинутый ящик стола. Порывистые движения в поисках не какого-то капитана Гранта, а склянки с пилюлями. Укол в груди. Другой ящик стола, выброшенный на пол.
***
В себя Кузьма Пантелеевич пришёл в просторной комнате с плохо побеленным потолком и характерным химическим запахом. Телефон в руке Анфисы диктовал распоряжения главреда.
- Очнулся, очнулся, - заверещала ассистентка.
- Дай мне его, - велела трубка.
- Что ж ты, Кузьма Пантелеевич, имущество редакционное портишь, коллектив пугаешь? – поинтересовался главред. – На неделю нельзя оставить без скандала. Ладно, бери больничный. И Анфисе тоже. Отдохнёте от работы и друг от друга. Я Богатому позвонил, он уже приказ о возложении обязанностей на себя отстучал и кадровичке несёт.
Солнце блеснуло на бляхе 4-го постового батальона дорожно-постовой службы ГИБДД Жидоморенко когда из-за угла выкатил оранжевый «Гуингм» 2007 года, седан. Мысли постового батальона дорожно-постовой службы ГИБДД Жидоморенко обитали далеко в жарком Ебипте, куда их с женой Марфой через каких-то полтора месяца должен унести авиалайнер. Там пёстрая рубашка сменит осточертевшую за каждый день мышиного цвета форму… Из-под контроля постового батальона дорожно-постовой службы ГИБДД Жидоморенко ушёл бы оранжевый «Гуингм» 2007 года, седан, но к несчастью в этот самый момент Кузьма Пантелеевич вздумал прочитать свежохонькое смс.
«В прощлом году я посылал рассказ на ваш конкрс. Вы его завернули. Я нащел ваш номер телефона. Объясните, что значит – снова солнце. Я писал расскз стилусом не телефоне».
Полосатая палочка и свисток постового батальона дорожно-постовой службы ГИБДД Жидоморенко ринулись стреноживать разбушевавшегося на двойной сплошной «Гуингма» 2007 года, седана. Но Кузьма Пантелеевич сделался буен, а его взгляд из-за ветрового стекла - грозен.
- Солнце, б…! – Оглушило постового батальона дорожно-постовой службы ГИБДД и оставило его смотреть вслед удаляющемуся оранжевому «Гуингму» 2007 года.
Постовой батальона дорожно-постовой службы ГИБДД Жидоморенко весь вечер изводил ворчанием и придирками Марфу и детей.
Рука Зинаиды Редискиной наливала мужу борщ, а мысли её были в будущем, на свадьбе дочери. Также Зинаиду Редискину интересовало, какие у их Светочки с женихом Володей получатся детки.
Поэтому её испуг в тот момент, когда воспалённое воображение Кузьмы Пантелеевича увидало в золотистых эллипсах жира солнце, и тарелка полетела в окно, а Светочкин отец бессильно взвыл, был велик.
- Кузя, ты что?! - закричала женщина.
***
- Так вы утверждаете, что совершенно незнакомые вам люди пишут вам про солнце на телефоне?
Голос врача звучал мягко, как при разговоре с ребёнком, но решимость Кузьмы Пантелеевича произвести хорошее впечатление пересиливала желание сделать очкарику замечание.
- На телефоне, чорт возьми, именно на телефоне. Стилусом!
Шприц в руках санитара отреагировал на подмигивание доктора и Кузьма Пантелеевич погрузился в блаженные объятия Морфея.
Вечером, а точнее в 21:12, когда загородная больница стихала, стихала и, наконец, утихла, сердце пленённого врачами редактора «Голоса Занзибара» ушло в пятки, потому что дверь балкона, соединяющего его отдельный апартамент с соседским, отворилась.
- Тише. Не нужно ничего говорить, а тем более – кричать. У меня есть возможность проходить через балкон, так давайте оставим это в тайне.
В руках незнакомца одетого в такую же, как у Кузьмы Пантелеевича, пижаму блеснул ключ.