"Сто лет одиночества" написанный, изданный и читаемый оксюморон от автора, получившего Нобелевскую премию. Отличное содержание в противоречивой и не столь отличной книге. Колумбийский эпос чужд российскому читателю, как жителям деревни Макондо матрешки или снег. Однако образность, пропитанная мистикой - характерная черта творчества жителей Южной Америки и Испании - создает ощущение пустоты с меньшей меткостью слова, чем описание быта Плюшкина Гоголем в "Мертвых душах".
Популярная и замусоленная догма, что "Все живое умирает в одиночестве" за много лет до "Донни Дарко" была описана Маркесом с кажущимся гротеском. Только "Сто лет одиночества" - реалистичный роман. Живущие сто двадцать лет одинокие хозяйки дома, умирающие в молодости их сыновья и внуки - такой же закон природы, как пришествие паутины и муравьев в разрушающуюся хижину, которая некогда была самым красивым зданием во всем городе. Былое величие рушится на головы своих хозяев.
Роман проблематично прочитать за один раз, потому что за каждой строчкой, каждой страницей скрывается обще человеческое одиночество, одиночество Маркеса, его рода, людей, окружавших писателя. Многочисленные одиночества, закупоренные в словах, сочатся в чашу одиночества читателя. Книга проецируется на читателя вне зависимости от его статуса, общественного положения и образа жизни. Неважно, ясна суть после прочтения или нет: человек одинок по своей природе, знает он это или нет.
Нельзя сказать, что "Сто лет одиночества" прославляет семью, семейные ценности. Инцест в семье Буэндиа - это не страшный моральный проступок, а всего лишь риск получить потомство игуан или поросят. Фактическая мораль, как и фактическая история, как и законы логики, кажутся попраными, в то время как, для одиночества этих законов просто не существует, как Гравитационной постоянной для вакуума.
Я думаю, что писатель может рассказывать все, что ему вздумается, но при условии, что он способен заставить людей поверить в это. А чтобы узнать, поверят тебе или нет, нужно прежде всего самому в это поверить.
(Автор о романе)
- Мы никуда не пойдем, - сказала она. - Мы останемся здесь, потому что здесь у нас родился сын.
- Но у нас в семье еще никто не умер, - сказал он. - Человек - вольная птица, пока мертвец не свяжет его с землей.
- Вы принимаете слишком всерьез эту страшнейшую игру, хотя правильно делаете, так как должны выполнять свой долг, - сказала она членам трибунала. - Но не забывайте, что пока Бог дарует нам жизнь, мы остаемся вашими матерями, и будь вы хоть сто раз революционеры, мы имеем право спустить вам штаны и выпороть за проявленное к нам неуважение.