|
+ УБИЙЦА
Блаженная ночь тихо обволакивает засыпающий город. Один за другим гаснет свет в стареньких поношенных временем многоэтажках. Грациозные тени деревьев местной аллеи поглотила хищная тьма. Казалось даже стаи ворон которые весь день вели борьбу между собой за право владеть самым жирным куском добычи наконец-то угомонились и растворились в ночи словно дешёвый быстрорастворимый кофе в стакане дымящегося кипятка. Город спал мёртвым сном, одурманенный лёгким гудением местной электростанции. Лишь в одной из крошечных квартирок старого железобетонного монстра на третьем этаже не хотело засыпать человеческое сознание.
Здесь пахло мёртвой ссохшейся плотью и старой краской как в древнем заброшенном склепе. На старом изношенном и поеденном клопами диване, в кромешной тьме сидел человек, прижав свои колени к провалившейся груди. На вид ему было лет 60, его тело тряслось, будто от тяжёлой не излечимой болезни. Редкие седые волосы покрывали его дряхлую истощённую жизнью голову, а тело изъели глубокие шрамы морщин. Он был одет в проношенное до дыр тряпье, испачканное не понятным веществом не понятного происхождения. Было видно, что человек не излечимо болен, жизнь постепенно, словно сгоревшая до основания восковая свеча потухала в его теле. Слабым дрожащим голосом он молил господа, чтоб тот забрал его душу раньше чем это сделает то, что уже на протяжении нескольких месяцев посещает коморку старика. Через некоторое время голос человека стих, казалось сон победил его обречённый дух. Настигшую тишину нарушала лишь только мерная музыка падающих из проржавевшего крана капель воды. Лунный свет прокрался сквозь заросшие пылью и кружевами паутины окна, падая на ветхий деревянный пол. Частички пыли кружили в лучах тусклого света, будто рой мотыльков готовых погибнуть в языках священного для них огня. На ветхой стене, покрытой засохшей светло-голубой краской, потрескавшейся от безжалостного солнечного зноя и времени играли блики теней колышущихся на ветру листьев деревьев. Казалось, будто пламень сумрачного огня облюбовало комнату спящего. Рядом с диваном располагалась маленькая развалившаяся тумбочка, на которой находился граненый стакан с протухшей водой. Рядом с ним лежал засохший искрошенный кусок хлеба, который зарос зелённой плесенью. На самом краю тумбочки лежал нож для разделки мяса покрытый тёмными багровыми пятнами засохшей крови и прилипшими к нему волокнами светлых волос.
Противоположно дивану, на котором спал старик, у стены стояло кресло. Только сейчас можно было рассмотреть лежащее на нём тело мёртвого человека с опрокинутой назад головой. Это была девушка 24 лет, её голову окутывал полиэтиленовый пакет, замотанный скотчем на шее которую покрывали следы от верёвки для сушки белья. Живот убитой был вспорот в трёх местах. В руках она мёртвой хваткой сжимала остатки своего кишечника, поеденного червями. Её тело настолько было иссушено что, казалось, будто она умерла 10 или 15 лет назад. Лица под полиэтиленом не было видно, судя по всему его, просто-напросто съели черви, когда-то устроившие здесь пиршество. Через несколько секунд полиэтиленовый пакет вздулся, а затем втянулся обратно, словно мертвец начал дышать лёгкими, которых у него не было. Это продолжалось минуту, потом шорох пакета прекратился. Раздался пронзительный звук, лопающихся струн жил и мышц. Мёртвое тело как старый не смазанный поршневой двигатель начало двигаться. Мученица, скрипя обломками раздробленных костей, поднялась на изуродованные ноги, её тело билось, будто в конвульсиях от боли. Она прошла несколько шагов от кресла до дивана. Остатки гниющей плоти сваливались с неё как кора старого сломленного дерева изъеденного термитами. В том месте, где должно было быть лицо, под полиэтиленовым пакетом образовывался изгиб, словно пугающая улыбка смерти. Старик слишком крепко спал, чтобы проснуться. Изувеченное тело замерло, наполнив комнату эйфорией покоя. Внезапно гробовую тишину нарушил низкий детский смех, постепенно перерастающий в пронзительный вой ветра. Тело старика вздрогнуло, он открыл глаза, и ужасающий стон раздался из его груди.
Уже многие годы он созерцал творение своего сознания. Его жизнь перемешалось с бредом. Он думал, что сможет от этого уйти, но нет. Каждую ночь жуткое существо оживало в его квартире и терзало искалеченную душу убийцы. В то время как тело можно растерзать и сжечь, идея будит жить, вечна такой, какой вы её создали. Его внутренний Мир обрёл физическое воплощение. Убитая идея обрела материальное тело. Тот, кто не может бороться сходит с ума, а его существование превращается в кромешный ад. Чистилище у каждого своё, а долгожданной смерти может и не быть.
|