Глава первая: Ослепленные.
«Нам нечего бояться, кроме страха»
Лайтус Перес, имперский философ конца М41
Дата: 134.М39.
У доктора Каннингхема был очень просторный кабинет с окнами, выходящими прямо на городской парк. Часть столов была уставлена зелеными растениями, а светлые обои приятно радовали глаз. Единственным недостатком в оформлении кабинета был сам хозяин – крупный мужчина средних лет с тяжелыми надбровными дугами, которые, казалось, не выдержав собственной тяжести, вот-вот упадут на белоснежный кафель и расколотят его к чертовой матери. Его гладко выбритая лысина отсвечивала не хуже шара для боулинга. Ходили слухи, что доктор мог без особых усилий завязать железную балку в узел.
При таких данных было неудивительно, что когда-то его взяли медиком в команду штурмовиков Сил Планетарной Обороны. Его прозвище – «Карающая Длань Медицины» - внушало страх и уважение новоприбывшим рекрутам.
При всем при этом, тонкий голос доктора казался моветоном. Однажды, несколько солдат из другого полка высмеяли Каннингхема, заметив, что, скорее всего, ему случайно прищемила яйца одна из многочисленных автоматических дверей Хирургеона. Причины для такой шутки были – эти двери когда-то прославились тем, что целый день захлопывались прямо перед носом у посетителя как раз в тот момент, когда он хотел войти. Конечно же, этот недостаток устранили на следующий же день, однако, из-за неисправности, сломанных рук набралось около двух десятков.
Когда следствие поинтересовалось у доктора, зачем он прищемил шутникам яйца дверью, тот спокойно ответил: «Я просто хотел, чтобы они услышали, как будет звучать их голос. Вот и все…»
Короче говоря, этот случай поставил жирную точку в его шестилетней военной карьере.
- Присаживайтесь, - мелодично буркнул Каннингхем, подвинув ногой стул для гостя.
Джерри вытер со лба капли дождя и краем глаза заметил, что доктор сидит в пушистых домашних тапочках.
- Говорите, что вам нужно, у меня мало времени, - бросил трупорез, вытащив из кармана курительную трубку и спички.
- Собственно… я… э-э-э… ненадолго. Меня зовут Джеральд Кинзи. Я представляю интересы страховой компании «Нинель Джонсон и Ко.». Мне бы хотелось поговорить с вами об одной из ваших сотрудниц… конкретно, о Елизавете Лоренс.
Доктор удивленно вскинул брови вверх, и Джерри поспешил объясниться:
- Видите ли, э, мистер Каннингхем, тут очень щекотливое дело… Я хотел спросить у вас совета, прежде чем приступить к своим, э, обязанностям. К тому же, в отличие от вас, я не разбираюсь в тонкостях человеческой психологии…
- Я судмедэксперт, мистер Кинзи. Я имею дело с трупами, чью психологию и поведение очень нетрудно предсказать, - ласково отрезал доктор. – Так что конкретно вы хотели спросить?..
Джерри тяжело вздохнул. Он знал, что общение с военным, пусть и бывшим, - задачка для сильных духом, но к такому откровенному хамству все же не был готов. Достав из-за пазухи планшет с данными, он заметил:
- Ну что же, давайте начнем, э, по порядку, мистер Каннингхем. Итак… «Елизавета Лоренс, дата рождения – 111.М39. Из благополучной семьи, не замужем, судимостей не имеет»… А вот теперь самое главное: «пыталась покончить с собой после скоропостижной смерти матери»…
- Я слышал об этом, - пробормотал Каннингхем себе под нос. – Бедняжка...
- Можете поподробнее рассказать о том, что вы слышали? – вытащив блокнот и перо, Джерри обратился в слух.
Выдержав драматическую паузу, Каннингхем начал:
- Дрянное дельце. Десять лет назад оно наделало столько шуму, что даже рассказывать паскудно. Суть видите ли в чем… Все началось со слухов, что мать Елизаветы, возможно, за кулисами сливает данные Арбитрам – карты патрулей Синдиката, скрытые лазейки в Старый Город и прочую подобную хрень. Основания имелись – несколько раз замечали Арбитров на улицах, однако, как вам известно, их сюда не пускали и не пускают - согласно условиям мирного договора. Прежде чем успевал подоспеть отряд синдикатовцев, законники каким-то образом растворялись в сети запутанных переулков. Ну а Келли работала в Департаменте Планирования и имела доступ к засекреченным файлам – естественно, что она была главной подозреваемой. Прямых доказательств ее преступлений не находилось – все это время Келли вела как верная Синдикату чиновница, ни с кем, кроме сослуживцев и дочери не контактировала… Это продолжалось вплоть до тринадцатого дня рождения Лиз… - доктор кашлянул и закрыл лицо руками, но Джерри все же успел заметить, что Каннингхем на самом деле смахивал навернувшуюся слезу. – Так вот… Синдикатовцы все же вытянули свой счастливый билет – в тот день Келли выходила за покупками и, как бы невзначай, у одного из магазинов оставила сверток прямоугольной формы. Этот сверток забрал некий мужчина. Посыльного перехватили и казнили, а, вскрыв пакет, обнаружили планшет с данными, на который были записаны большинство ходов Синдиката на ближайшую неделю, плюс обновленная карта переулков города. Был издан официальный приказ устранить предательницу – устранить согласно Железному Закону…
- Бог-Император! – вырвалось у Джерри. – Вы хотите сказать, что…
- Да, - угрюмо кивнул Каннингхем. – Келли расстреляли прямо на глазах у дочери в день рождения девочки. И расстрелял бедняжку ее собственный муж… Подонок захотел выслужиться перед начальством – мол, идеи Синдиката ему намного дороже, чем любимая жена и психика родной дочери…
Джерри не мог и слова вымолвить после услышанного. Дело, по которому он пришел сюда, стало казаться ему совсем мелким и незначительным. Но он все же сказал:
- Отец Елизаветы, Вален Лоренс, был сержантом Вооруженных Сил Синдиката. У него не было другого выбора, как…
- Ты так и не понял? – буркнул Каннингхем, отодвигаясь от Джерри чуть подальше. – Этот ублюдок сам вызвался убить свою жену. Взял автомат, зашел к себе домой и хладнокровно превратил свою благоверную в решето. Ни разу при этом не дрогнув, как сообщают сопровождавшие его бойцы. При этом, Лиз заставляли смотреть на то, как умирает ее мать, как, из последних сил, тянет руки к своему мужу, а тот всаживает ей контрольный в голову… Теперь тебя понятно, почему она пыталась покончить с собой?! – в голосе доктора явно зазвенели нотки негодования.
- Д… да, сэр! – тихо прошептал Джерри, не в силах достойно ответить Каннингхему. Да и что тут было отвечать? Все, кажется, было ясно…
Наконец, собравшись с мыслями, Джерри поднялся, посмотрел в глаза доктору и твердо сказал:
- Сэр. Я здесь для того, чтобы сообщить Елизавете Лоренс о том, что ее отец вчера был зверски убит, и теперь все его имущество переходит в ее владение, как и страховка размером в десять миллионов кредитов.