Огрызок нового рассказа. :Laughter:
Погожее летнее утро явило место быть в селе N. Солнце ярко светило в окна, предвещая жару во второй половине дня. Марфа Захаровна уже давно подоила корову, насыпала зерна курам, и сейчас собиралась на работу, в местный магазин, коих на всё село было четыре с половиной штуки. Половиной считали не без основания местное кафе, которое можно было пользовать как магазин, но цены там мягко говоря кусались.
Через полчаса старушка уже протирала прилавки в магазине, и готовилась к приему первых посетителей. Вернее посетительниц, с которыми можно было всласть почесать языками.
В селе последнее время происходили какие-то странные и таинственные события, в суть которых Марфе Захаровне нужно было вникнуть во что бы то ни стало, иначе можно было ожидать всего чего угодно, от третьей мировой до нашествия колорадских жуков на картофельные поля.
Скрипнула дверь. Марфа Захаровна встрепенулась, но это был лишь босоногий мальчуган из соседнего дома. Схватив выданную ему буханку хлеба он хлопнул дверью и запылил по дороге.
Прошло полчаса. Марфа Захаровна вся извелась, и уже хотела взять больничный и идти искать своих пропащих собеседниц, как дверь скрипнула повторно. Это оказалась Петровна. Петровна невозмутимо прошлась длинным носом по прилавкам, уцепила взглядом вырезку в морозилке и боевито схватившись за кошелек посмотрела на Марфу Захаровну.
- А что это вырезка дорогая то такая, а, Захаровна? – Неприятным голосом осведомилась она.
- Где же она дорогая? – Осведомилась ответно Марфа Захаровна. – Вчерась такая же цена была, да и до того не ниже.
- Да неужто? – Удивилась Петровна и её нос начал совершать ритмичные круговые движения, словно мозг её находился не в черепе, а норовил покинуть место пребывания через носовую полость. – Ну тогда взвесь мне полкило.
Марфа Захаровна, внутренне борясь с желанием схватить Петровну за грудки и выведать страшную тайну, отвесила положенное количество вырезки и приняв деньги уже открыла рот, чтобы невозмутимым голосом осведомиться о последних новостях, как Петровна прищурила глазки и медовым голосом вопросила:
- Захаровна, а ты ничего нового не слышала по селу?
Марфа Захаровна опешила от этой цитаты и машинально спросила:
- Петровна, не знаешь, что на селе творится?
Петровна покачала головой, словно её самые худшие прогнозы подтвердились.
- Значит не знаешь? – Спросила она и снова покачав головой скрылась за дверью.
Марфа Захаровна плюхнулась на табурет, жалобно под ней заскрипевший и отерла пот со лба. Её прогнозы подтвердились. На селе явно что-то происходило. Что-то загадочное, масштабное, но что самое ужасное, абсолютно неизвестное ей, Марфе Захаровне. Зато, видимо, известное Петровне. Это же надо так. Знать такую тайну и не сказать подруге, прямо таки свинство какое-то. Даже сердце зашалило.
На этом месте Марфа Захаровна мстительно вспомнила, что вырезка, которую она выдала Петровне была с хрящом, что немного повысило её настрой.
В конце концов, Петровна не единственный человек, который заходит к ней в магазин. Взять вот хоть Никифоровну, или эту, новую, как её, Татьяну Владимировну.
Тут дверь снова заскрипела.
Марфа Захаровна встрепенулась, но это снова оказался давешний мальчуган. Схватив ещё одну буханку под мышку он выскочил за дверь и запылил по улице на велосипеде.
Прошло ещё полчаса.
Марфа Захаровна окончательно извелась.
И тут в магазине возник Платон Васильевич.
Он переместился к прилавку и медленным баском произнес:
- Марфа Захаровна, моё почтение. Обратите внимание, солнце, жара, как я и обещал вчера. Вы, помнится, ещё сказали, что я шутник, однако же всё произошло именно так, как я и предсказывал.
Произнеся это Платон Васильевич улыбнулся в усы и переключил внимание на кондитерские изделия.
- А взвесьте-ка мне Марфа Захаровна вот тех печенюшек за сорок с полкило.
И тут Марфу Захаровну понесло:
- Да о каких печенюшках может быть речь! – Возопила она горестно. – Когда такие дела на селе творятся!
- Вот как? - Опешил Платон Васильевич. – Марфа Захаровна, Бог с вами, какие, право слово, дела? Я видимо немного не в курсе…
- Вот и я в полной неизвестности. – Мафра Захаровна утерла глаза краем фартука. – А что-то ведь происходит. Я это совершенно четко ощущаю. Вот Петровна, к примеру. Зашла, навела тень на плетень и почесала дальше по селу. И нет, чтобы мне хоть словечком обмолвиться.
- Марфа Захаровна, - Оправившись благодушно прогудел Платон Васильевич. – Ну вы как маленькая, право слово. Все знают, что Петровна старушка вздорная и склонна преувеличивать всё, что не пришло бы в её голову. Мы ведь с вами хорошо помним давешнюю историю с её непосредственным участием? – Платон Васильевич подмигнул дружески Марфе Захаровне и снова заулыбался в усы. - А теперь взвесьте мне вот тех печенюшек, будьте добры.
Марфа Захаровна уже почти успокоившись исполнила требуемое, как вдруг здание магазина сотряслось, как от землетрясения и по ушам Марфы Захаровны ударил глухой шум, словно небо напополам раскололось.
Она ещё вертела головой, пытаясь придти в себя, а Платон Васильевич уже грозил чему-то за окном волосатым жилистым кулаком:
- Вот чертяка. – Громыхал он. – Совсем ошалели, малолетние самоубийцы.
- Платон Васильевич? Голубчик, да что же это было? – Марфа Захаровна в ужасе мяла в руках угол фартука.
- Не беспокойтесь Марфа Захаровна. – Платон Васильевич отвернулся от окна. – Самолет. Истребитель. У них учения на этой неделе. Пролетел, чертяка, над самой деревней. Все инструкции нарушают. Буду на них бумагу в область писать. Нельзя же так. У меня до сих пор в ушах звенит.
Тут в магазин ввалилась Петровна.
- Петровна, голубушка… - Начал было Платон Васильевич, но его бесцеремонно прервали.
- Война! – Сипло прошипела Петровна, прокашлялась. – Война началась! Господи! Да что же это такое-то? Куда ж, где? Что делать будем? – Она схватила за грудки опешившего Платона Васильевича. – В партизаны пойдем али сдаваться будем?
Платон Васильевич с минуту молча смотрел на неё, потом всё его тело затряслось, глубоко в нутре что-то забулькало и заухало, словно вулкан просыпался, а через несколько секунд Платон Васильевич начал хохотать.
Хохотал он долго и смачно, потом вытер глаза уголком платка и воззрился на Петровну, которая всё ещё стояла вцепившись в него, и смотрела на него безумными глазами.
- Анна Петровна. – Платон Васильевич отцепил её от своей одежды. – Анна Петровна. И смех и грех. Ну насмешили старика. Что же вы голубушка нас тут дезинформируете? Я, право слово, даже опешил сперва. Это же надо чего выдумать… И кто же напал то на нас, бедных несчастных?
- Как кто? – Сварливо огрызнулась Петровна. – Марсианы…
Это вызвало новый приступ хохота у Платона Васильевича, чего Петровна не стерпела и плюнув на пол вывалилась на улицу. Потом заглянула обратно и произнесла:
- Захаровна, а мясо то ты мне с хрящем всучила. Припомню… - После чего окончательно исчезла.
Платон Васильевич ещё немного погремел, потом забрал свои печенюшки и тоже откланялся.
А Марфа Захаровна осталась в одиночестве и попыталась привести мысли в порядок.
|