Каррим закрыл глаза: нет, неужели это все? Он столько времени и сил потратил, столько денег заплатил… И это – все?! Конечно, демон рассказал ему то, чего могут не знать лучшие умы Ронелии, а о существовании некоторых вещей они просто и не догадываются… Но это так несоизмеримо мало по сравнению с тем, что Бирен мог ему дать!
Заказывая руну, лекарь думал, что дух будет послушен столько, сколько понадобится, передаст все свои знания – и тогда Карриму не составит труда стать всемирно известным целителем. Ему даже не пришлось бы делать всю эту черную работу: никогда не любил он сбор и заготовку трав, обработку склянок, варку снадобий… Можно лишь быть мудрым советчиком при светских особах и брать в ученики сынков богатых торговцев. Да что там говорить…
А оказалось, что он заплатил семьсот золотых за одну только ночь! Каррим усмехнулся: столько не стоила бы даже ночь с фавориткой правителя Первой столицы, которая, по слухам, порой продавала себя знатным господам за разнообразные политические сведения. А эти воспоминания? Какой смысл был в них?.. Сейчас, спустя некоторое время, они казались Карриму не более чем красивой картинкой, которую он с большим желанием заменил бы несколькими крупицами бесценных знаний.
Лекарь прошелся по дому. В задумчивости снял с одного окна доску, прищурился – уже совсем рассвело, солнце отражалось от снега и слепило глаза.
Листы бумаги зашуршали в его руках, демонстрируя строчки некрасивого шрифта, мудреные сокращения и значки. Каррим попробовал вспомнить все то, что демон успел ему рассказать, но что не успело лечь на бумагу. Однако воображаемые полочки знаний никак не желали систематизироваться; мысли, отягощенные бессонной ночью, плавали в голове, будто мухи в меду. Сделав еще пару пометок в тетради, лекарь прилег на кровать и уже спустя несколько минут забылся тяжелым сном.
Его разбудила какая-то очень важная, но упорно убегавшая мысль. Не открывая глаз, он попытался схватить ее. В голове мелькали жутковатые образы: кровь, язвы на теле, болезнь, женщина… Женщина!
Каррим вскочил: ну конечно, она больна Rossimus kpirre! Кажется, давным-давно в народе эту болезнь называли «кровной простудой». Симптомы, время развития, временные улучшения – все сходится. Лекарь даже не успел подумать, откуда он это знает, ведь Бирен, кажется, напрямую про такое заболевание не говорил. В сумку были скиданы необходимые травы и склянки – ничего экзотического, нужно только приготовить хитрую микстуру… Забыв одеться теплее, Каррим выскочил на улицу в льняных штанах и рубахе, но вернуться и не подумал: важно было скорее убедиться в правильности своей догадки. Бегом он понесся по улице, не обращая внимания на въедливый мороз, постепенно подбирающийся к телу сквозь одежду, посылающий своих ледяных мурашек острыми иголочками прокалывать тонкую человеческую кожу.
Ко времени, когда лекарь добежал на бедного домишки на Синивой улице, его уже колотило от мороза. Кулак с силой ударился в тонкую деревянную дверь.
- Кто? – опасливо проблеял изнутри детский голосок.
- Лекарь, открывай!
- Дяденька… - мальчишка отпер дверь и отскочил, когда Каррим валился внутрь. – Так вчерась же мик… микост… снадобью давали.
- Вылеч-чу, - скулы сводило, и язык не желала выговаривать нужные слова.
В доме у больной было ненамного теплее - будто неделю нетоплено. Пританцовывая, чтобы согреться, Каррим принялся выкладывать на единственный стол, загроможденный грязной посудой с остатками уже замерзшей пшенки, прихваченное имущество. – Топ-пи печь, надо в-воду согреть.
- У нас малым дров, дяденька лекарь, папке некогда запасать... бережём...
- Вылечу мамку, говорю ж тебе! – прикрикнул Каррим. – Жить будет, и дрова у вас будут, и еда горячая…
Вняв наконец радостной вести, мальчонка бегом кинулся растапливать печь. Засунул в топливник сухую древесную кору, мелкие щепки и пару дровишек покрупнее и принялся рьяно дуть, оживляя уснувшие среди золы уголья. Пока разогревалась печь, медленно наполняя воздух выстуженного дома приятным запахом жара, лекарь готовил микстуру, попутно раздавая детям указания:
- Ты – не стой столбом, расчисти стол! Ты – найди чистую глубокую плошку или помой! Ты – приведи в чувство мать. Да не тряси ты ее! Прысни водой на лицо…
Женщина, умытая холодной водой, со стоном пришла в себя. Ее взгляд еще какое-то время непонимающе блуждал по стенам и потолку, худые длинные пальцы рук судорожно сжимали одеяло на груди.
- Святая Мсале… - едва слышно прохрипела она. – Защити моих… деток… когда не станет… меня…
- Успокойся, женщина, я знаю лекарство от твоей болезни.
Взгляд несчастной матери непонимающе уставился на него:
- Гос… господин лекарь?
Каррим кивнул, не особо заботясь о том, что она могла кивка и не увидеть. Лекарство требовало от него сосредоточенности: лишняя крупинка там да недостаток травинки здесь могли сыграть губительную роль. Только бы получилось, только бы его догадка была верна…
Его руки действовали споро и четко, создавая лекарство, которого Каррим раньше никогда не знал и не делал. Пальцы сами крошили сухие листья гнилицы, щепотками кидали в глубокую плошку сонный песок и кристаллы арсской соли, выпаренной из корней редкой крапивы, растущей только в Арссе. В небольшом горшке в печи постепенно закипал марликовый взвар, в котором после растворится приготовленная смесь.
- Вам нужно сесть, - проговорил лекарь, приподнимая больную.
Она была очень слаба, и пришлось посадить рядом с ней сына, иначе без поддержки она бы упала обратно на лавку. Каррим дал ей пожевать небольшой лист мирницы, его кислый вкус и бодрящие свойства немного привели женщину в чувство.
Когда взвар с марликой забулькал, зашипел убегавшими каплями об угли, лекарь вынул горшок с помощью ухвата и выждал несколько минут, покуда тот остыл. Оставалось добавить лекарственную смесь, тщательно все размешать, пока ингредиенты не растворятся и не образуют в своем соединении густой отвар, немного пахнущий морской водой и прелым сеном.
Каррим придвинул вторую лавку к лежанке больной женщины и аккуратно поставил на нее горшок с варевом и взял со стола чистую глубокую ложку.
- Возможно, это очень неприятно пить, - осторожно произнес Каррим – он даже не мог предположить, каково на вкус это неизвестное лекарство. – Но Вам нужно выпить три, а лучше четыре ложки.
Слегка приподняв вверх ее подбородок, лекарь поднес к губам матери наполненную ложку. Она взяла немного лекарства в рот и судорожно сглотнула. Лицо дернулось, будто от испуга, но, пересилив себя, женщина потянулась за следующей порцией. В таком же темпе она выпила еще три ложки, после чего без сил упала на свою подушку.
- Дядя… дяденька… - подал голос ее сын. – А это поможет?
Каррим, сосредоточенно наблюдавший за больной, только кивнул.
- Дяденька лекарь, а как скоро? – впервые обратилась к нему одна из девочек.
- А она совсем-совсем выздоровеет? – вторила другая.
- Тихо! – лекарь сердито посмотрел на детей. Привел самый действенный довод: - Маме нужен покой.
Малыши понятливо примолкли и тоже стали неотрывно смотреть на мать. Некоторое время в доме было слышно лишь дыхание людей да потрескивание печного пламени.
Женщина глубоко вдохнула и открыла глаза. По ее ясному взгляду невозможно было сказать, что она больна.
- Действует… - пораженно смотрел на нее Каррим. – Действует!
Он вскочил, подхватил на руки первого попавшегося ребенка – это оказалась младшая девочка – и закружил ее в комнате. Его переполняла гордость и радость: он вылечил пациента, которого еще вчера считал безнадежно больным! Он вылечил болезнь, о которой раньше даже не догадывался! Семь лет труда потрачены не зря!
Его привели в чувство крики приподнявшейся матери и рев малолетки.
- Отпустите ее, пожалуйста! – повторила женщина. – Она боится высоты!
Каррим поставил напуганного ребенка на пол, и та сразу кинулась к маме. А лекарь автоматически дал указания матери и сыну, как лечиться дальше, и не помня себя от счастья, вернулся домой.
День прошел – по часам, по минутам мучительно вырывая у Каррима свое имущество. Лекарь не находил себе места. Он был счастлив от того, что его мечта вызвать демона и обрести знания сбылась, он теперь может пройти посвящение в мастера в Зеленой Гильдии целителей, переселиться в город и стать одним из лучших; от был в отчаянии от того, что смог узнать так мало, и его сжигало жгучее желание стать не просто мастером-лекарем, но лучшим мастером Ронелии.
Организм требовал сна, но Каррим не мог заснуть, как ни пытался – перед глазами, стоило только положить голову на подушку, вставали картины иных сфер и миров, показанных ему Биреном. Он снова поднимался, в который раз пролистывал свои записи…
На глаза попался обломок серо-черного камешка, валявшийся на деревянном полу. Руна! Помимо воли лекарь потянулся к ней, заметил поодаль вторую ее половинку и поднял обе. Повертел осколки в пальцах, вглядываясь в черные выжженные черточки на поверхности. Собственно, все, что осталось от «руны» - связующего миры знака. Такого маленького и такого могущественного…
- Если бы только можно было еще раз использовать тебя… - покачав головой, пробормотал Каррим камешку.
Использовать… Говорят, второй раз руну использовать невозможно. Когда она раскалывается, демон слышит зов и приходит в наш мир исполнить условия заключенного с руноделом договора. А когда он уходит, эта связь, созданная с помощью знака на камне, навсегда разрывается. Но что… что если связь теряется не до конца? Ведь демон был в этом мире, он пришел по условной дороге от своей сферы и ушел потом тоже по ней… Он должен знать эту дорогу, пусть она и закрыта для него. Сферы должны знать эту дорогу.
Идея, пришедшая в голову Карриму, была совершенно безумной. Но, подумав о таком, он уже не мог не попытаться. Лекарь метнулся к печи, ко входной двери, осматривая пол, но обнаружил на досках лишь растаявший снег. Тогда, накинув плащ, он выбежал на улицу и в сгущающихся зимних сумерках принялся раскапывать большой сугроб у дороги. На том месте должна была быть свалена крупная галька, которой он когда-то давно собирался вымостить дорогу к дому, да все никак не не мог собраться… Да! Онемевшими пальцами, обдирая кожу. Каррим отколупал из-под снега один полукруглый камешек и бережно, держа в ладонях и дыша на них, понес в дом.
Выжечь руну… Лекарь в отчаянии оглядел свой скупой на подарки дом. А что ели не выжечь, а нарисовать? Он выхватил из топливника уголек и, сверяясь со сложенными вместе обломками старой руны, аккуратно вырисовал на гальке такой же знак. Отбросив уголек, он несколько минут стоял посреди дома, на раскрытых ладонь держа свою новую надежду. Когда же Каррим решился, его так колотило от возбуждения, что произнести нужные слова получилось только с третьего раза…
- Perta le tora sar namar abre selira mirros, Sivre, obiente cre dolar tu spenito le fikos…
Едва последний звук вылетел из его уст, воздух в комнате задрожал и наполнился серебристым свечением. Нарастающий гул страшным, казалось, от него вибрировали стены… О Цуми, что же он натворил?!
Уши заложило, галька рассыпалась в его руках мелким песком – последним, что видел Каррим был завывающий Бирен, корчившийся в лучах света иных сфер.
ЧАСТЬ 2. *пока без названия*
Глава 1
- Дяденька, дяденька! – кто-то тормошил его, больно впиваясь в плечо тонкими пальцами.
Он с трудом разлепил глаза. Голова звенела, будто медный колокол, тело ныло и совершенно не слушалось. Несколько раз моргнув, он разглядел перед собой лицо мальчика, одетого в какие-то лохмотья.
- Мама, он здесь! – махнул ребенок рукой.
- Ну нахонец-то! – на колени перед ним кинулась какая-то женщина. – Мы уж думали, похибли вы, хаспадин лекарь, блаходарить вас пришли – а тут накось, пожарище!
Так вот почему так тяжело дышать, а в воздухе витает призрачно-серая дымка… До сознания пострадавшего все доходило медленно. Он тщетно пытался понять, кто он и где находится, но в голове лишь упорно мелькали повторяющиеся образы: слепящий свет, чьи-то завывания, грохот, звезды на иссиня-черном небе и ярко-зеленая трава…
- Какая трава, дяденька, - оказывается, последние слова он произнес вслух. – Зима же ж.
Он приподнялся на локтях и, превозмогая боль, растерянно осмотрелся. Мир вокруг казался совершенно незнакомым. Он лежал недалеко от догорающего дома, крыша его уже обвалилась, деревянные стены карточным домиком сложились вокруг печной трубы. Пропахшая гарью одежда была почти не повреждена; из сильно оцарапанной ноги сочилась кровь, обагряя снег. Странно, раз снег – должно быть холодно… Но его тело будто онемело, не чувствуя ни боли, ни холода. Хотя, на удивление, он не так уж сильно пострадал. Наверное, успел вовремя выбраться из дома…
- Хаспадин лекарь, за вашу помочь позвольте у себя вас приютить, покудова дом новый не найдете…
Пострадавший хмуро смотрел на лебезящую перед ним женщину. Собственная голова казалась ему пустой бутылкой из-под вина: все драгоценное содержимое кто-то выпил, осталось лишь звенящее стекло. Совершенно бесполезное... совершенно пустое…
- Кто… - он облизнул пересохшие губы и посмотрел в глаза женщине. – Кто я?