[Лунатик]

Благодарю Винкельрид, за критику! ТЫ как обычно поразительно внимателен… Где то я с тобой согласился? где-то нет. Например, не согласен в случаях, когда Бартемий вторично падает и когда он при беге опирается на перила... А вот за недочёт, по поводу «замечательного» убежища как какой-то трухлявый дом просто пасибо! Даже самому стало как-то не по себе из-за таких вот ошибок…
Ну и напоследок скажу. Главная моя проблема заключается в неопытности и малознании. Уж простите но не пережил я за свои 16 лет сколького, чтобы красочно, образно и сочно описать страх, любовь, иллюзию, ненависть и растерянность граничащую с отстраненностью. И проблема не в словарном запасе, разумеется, просто не довелось мне самому испытать всего этого… отсюда и отсутствие опыта. Но это со временем придёт… только на это и уповаю^_^
Asche, да я сразу понял, что ты имел в виду=)

-----------------------

Ох... ну вот, учитывая замечания, поправил начало книги! Ну, это, гм, читайте...
***
Багровое солнце уже давно скатилось за горизонт и над миром появились первые звёзды. Они блестели в черной и бездонной глубине неба. Луна упорно карабкалась по небосводу, отражаясь в тёмной, из-за сумрака, реке. Стало заметно холодать. Ночь наполнилась странными звуками – шорохом травы, уханьем или даже криком ночных птиц, стрекотом каких-то мерзких и кусачих букашек, которые шелестом невидимых крыльев нарушали благоговейную тишину ночи. Темнота, уже совсем осмелевшая после ухода солнца, всё ещё робко пробиралась сквозь деревья, заполняя собой всё – ибо пришло её время, время ночи. По небу сонно плывут облака, иногда, как бы невзначай обнажая еще только-только появившиеся звезды. Само же небо давно уже перекрасилось из ярко-красного, закатного цвета, в полуночный – тёмно-синий. Луна уже сбросила все оковы, свободно поднялась на ночное небо, ярко, необычно, осветив Клаудонский тракт. Из-за этого он стал похож на лунную дорогу, будто освещённый не одним десятком фонарей, а ведь в нескольких шагах начинались сумерки. Они быстро поглощали кустарники и деревья, что стояли плотными рядами, разделяя тракт и реку. Из оврагов пополз белый туман. Его струи потянулись по тихому лесу, нежно обволакивая всё вокруг себя.
…Раздался отчаянный стон. Бартемий быстро поднялся и, отшвырнув в сторону корягу, о которую запнулся вновь побежал. Он хромал на левую нугу, из-за чего приходилось опираться на посох. Холодный ночной воздух разрывал ему лёгкие, и, казалось что каждый вздох, просто вырывал душу из бренного тела; в груди пылала огненная боль – он прибавил скорость. Деревья мчались ему навстречу, цепкая трава хватала за ноги, кусты плотными рядами вставали впереди. Силы его покидали. Он остановился, навалившись всем телом на посох и начал озаряться по сторонам. Во всём лесу сейчас тихо и спокойно. Высоко в небе луна, вскарабкавшись на самый центр небосклона, озаряла лес своим светом. Вокруг светила рассыпались гроздями яркие звёзды. А в самом лесе такая тишина, что кажется, на него наложили заклятие сна. Так что же его тревожит? Погони он не чувствовал уже с полдня!
Бартемий вздрогнул, будто от прикосновения леденящей душу стали, и было уже пошёл, но под ногу вновь подвернулась какая-то ветка. Бартемий кубарем пролетел через какой-то кустарник и проехал метра два по мокрой и липкой траве. Успел подставить руки, но это не помогло. Лбом врезался в землю, в глазах потемнела, а на губах чувствовался вкус соли – из носа брызнула кровь. Собрав все силы, молодой маг поднялся на ноги, огляделся. Взору предстала небольшая поляна с обветшалым домом.
Дом имел выцветшего серого цвета фасад, обрамлённый резьбой. Облезшая краска говорила о давно минувшей красоте. Бартемий не хотел задерживаться долго на поляне, и уже было двинулся в сторону леса, как в голову влезла отчаянная мысль. А почему бы, не остаться на ночь в доме? Идея была безумна, особенно учитывая его положение. Если преследователи наткнуться на этот дом, то бес сомнения не пройдут мимо. Они обязательно зайдут и проверят, а нет ли там их жертвы? Да, именно так бы всё и случилось, но желание хотя бы одну ночь переночевать не под открытым местом, пересилило страх перед опасностью.
Бартемий подошёл к двери. Толкнул раз другой, но она не открылась. Тогда навалился всем телом. Результат тот же. Молодой маг безнадёжно вздохнул и подошёл к ближайшему окну. Рама была очень старая и давно сгнила, из-за чего стёкла дребезжали от одного дуновения ветерка. Он подошёл к нему вплотную, замахнувшись посохом, разбил окно, влез. Оказавшись в пустой и тёмной комнате, он не сразу решил, куда идти, но вскоре увидел узкую лестницу в конце помещения. Не раздумывая, маг пошёл по лестнице вверх, опираясь на перила. Вскоре он оказался на втором этаже.
Бочком, всем телом прижимаясь к стене, Бартемий подошёл к окну, искоса выглянул наружу. Взору предстояло ничего не предвещающая ночная тишина и обширная поляна, ярко озаряемая лунным светом. Маг тяжело вздохнул. Лицо у него было красным, дышал он тяжело из-за горячего кома в горле.
В самом дальнем углу комнаты была нища, скорее всего, предназначавшаяся для шкафа или подвесных полок, но уже не один десяток лет не используемая по назначению. Всё так же бочком Бартемий проскользнул к нише и сев в ней поглубже накинул на голову капюшон. Посох Бартемий поставил напротив себя. Выточенный из цельной ветки дуба посох был заострен на конце, так что при необходимости им можно было пользоваться как копьём. Набалдашником служил искусно вырезанный из древесины пентакль заключённый в обхватное кольцо, по всей окружности которого так же шли руны. На стыки древка и навершия висели бусы из красного дерева, такие же висели на шее у Бартемия. Опытный глаз мага мог бы сказать, что это бусы манны – в каждой бусинке содержится толика магической энергии, при необходимости чародей может её использовать для усиления заклинаний, или пополнения своих сил. Походную сумку Бартемий подложил под спину.
Вскоре дыхание выровнялось, и грудь стало подниматься в обычном для неё ритме. Всё тепло после длительно бега ушло, и теперь молодой маг замерзал. Холод уже пробрался пол плащ. Бартемий подул на замёршие ладони и попытался сесть прямо, настолько насколько того позволяла ниша. И начал дремать.
Проснулся Бартемий от какого-то резкого стука. Проснулся и тут же панически вздрогнул. Окно с шум распахнулось, стёкла тревожно задрожали готовую в каждую секунду треснуть, и вывалится из рамы. Сначала молодой маг хотел закрыть окно, так как в комнате и без того было холодно, а если позволить ветру разгуливать в доме как в чистом поле, то до утра можно и не дотянуть. Но как только он поднялся на подоконник сел чёрный ворон, большой, красивый, он расправил крылья, казалось, приветствует молодого мага, или наоборот – запугивает!
От ночного гостя, веяло какой-то потусторонней силой. Даже не силой, а знаниями, коих молодой маг так и не достиг за всё время обучения, а теперь, без наставника и вовсе не достигнет.
От взмаха крыльев в лицо ударил поток холодного воздуха. Бартемий лишь успел дёрнуться в сторону, когда ворон пролетел в трёх ладонях от него и уселся в дальний угол комнаты. Молодой маг зыбко передёрнул плечами, когда с той стороны послышался стук. Отойдя подальше от окна, чтобы его не было видно снаружи, Бартемий начал наблюдать за птицей, которая продолжала усердно стучать клювом по деревянному полу. С каждой секундой в комнате становилось всё холоднее. Бартемий начал дрожать, словно лист по весне и стучать зубами, но окно так и не закрыл – лелеял мысль, что птица вскоре улетит.
Наконец ворон престал выдавать монотонную дробь и взмахнул крыльями, да вот только улетать не собирался. Он парил в воздухе, будто ждал чего-то. Сделав два круга по комнате, полетел к окну. Задержавшись в оконном проёме, ворон повернулся к молодому магу. Бартемию показалось, что он навсегда запомнит эти желтые, с маленьким зрачками, широко распахнутые глаза. В комнате и без того тёмной, потемнело ещё больше.
Появился сизый туман, сгущающийся причудливыми завихрениями в центре комнаты. Бартемий прижался к противоположной от окна стене, не в силах отвести взгляд от загадочного ночного гостя, который тоже не спускал глаз с мага. Собравшийся в середине комнаты туман выбросил тонкие щупальца в сторону ворона. Вскоре Бартемий уже не мог видеть птицу, за плотным занавесом тумана, только слышать взмахи чёрных крыльев. Потом раздался тихий голос, что-то нашептывающий молодому магу на давно мёртвом языке.
Вскоре туман начал расходится. Он растягивался по углам, проникал в щели, вылетал в окно, пока вовсе не покинул комнату. Это были последние движения в комнате, и когда они пропали, показалось, что всё замерло. Ворона уже не было.
Бартемий тяжело дышал, хватая воздух широко раскрытым ртом. Глаза бешенные, казалось, могут выпрыгнуть из глазниц и забиться в самый тёмный угол, чтобы ничего не видеть. Наконец собравшись с духом, молодой маг подошёл к нище, где лежала его сумка и посох. Взяв посох в руку, он медленно, шаркая грязными, латаными-перелатаными сапогами подошел к тому месту, где ворон, некоторое время назад, что-то усердно выбивал на полу. Он склонился над выбоинами в полу.
В животе неприятно потяжелело, на лбу проступили капельки пота, сердце закололо с неистовой быстротой, а глаза упорно не желали видеть очевидное.
На полу был высечен глиф. Надо заметить, поразительно правильный, без изъян… все линии… ни одной ошибки!
Бартемий никогда не уделял должного внимания рунной магии. Он считал этот раздел чародейства бессмысленным и крайне туманном, в чём уже укорял себя. Одно только осознание того, что птица смогла нарисовать глиф – магическую руну! – повергало в шок.
Молодой маг расхаживать руками. Морщин на лбу стало больше. Он нервно теребил посох, изредка подносил к губам пальцы, будто хотел погрызть ногти, но, замечая себя за непроизвольными действиями, брезгливо отдергивал руку. Бартемий подошёл к окну, высунулся наружу – никто ли не следит? Никого не было. Закрыв окно, он вновь подошёл в тот угол, где был глиф в надежде увидеть простые следы от клюва ворона.
Глиф остался на том же месте где и был.
На мгновение Бартемий поддался истерики. Его охватил панически страх. Бессмысленно конечно оправдываться: сказать, что это простое совпадение, птица ему привиделась, как и туман, а глиф тут был начерчен ещё в давние времена его обитателями. Но это было не так, и Бартемий это знал. Он никогда не жаловался на рассудок. Конечно, он мог помутиться в связи с убийством наставника и охотой на него самого. Бывали случаи, когда люди сходили с ума уверенные в преследование, зачастую даже в мнимом. Но, не смотря на это, он не причислял себя к лико душевнобольных.
Хотя сейчас это ровным счётом ни имеет смысла. Рано или поздно люди, ведущие на него охоту, найдут его, как бы тщательно он не скрывался, и убьют! Они справились с его учителем!.. а что он? – простой ученик мага, годный разве что, только в деревенского волхва.
За страхом пришёл стыд. Осознание мысли, что он – ученик мага! – придало сил. Наставник часто его ругал, говоря о лени, которая по его словам, без сомнения родилась вперёд Бартемия и отсутствии усидчивости. Но при этом не забывал приговаривать, что при должном обучении из него выйдет великий маг. Бартемий всегда в таких случаях представлял себя верхом на крылатом драконе, с плеч ниспадает серо-лиловый плащ, перехваченный у горла серебряной цепочкой. И он гордо парит в облаках верша справедливый суд.
Бартемий улыбнулся. Эта мысли никогда небыли серьезными, и не, потому что он не мечтал, достигнут высот, просто не видел смысла показывать сою силу подобным образом. Этот образ, героя-мага на драконе, скорее служил, ем предостережением. Вот, каким не следует становиться, говорило оно.
Он повесил сумку на плечо, крепче сжал в руке посох и спустился на первый этаж. К Разбитому окну подошёл уже с беспечной мыслью о необъятном Хавилоне. И вылез наружу.


Над утренним лесом поднимался утренний туман – мягкий, серый, чуть сверкающий в бликах поднимающегося солнца. Утренний ветерок уносил волны тумана из леса в горные вершины, где он становился всё ярче и ярче, пока вовсе не исчезал. Солнце упорно карабкалось ввысь, озаряя мир своими лучами. Лес Эвридии, что тянулся от южного побережья Кандорского моря до заснеженных горных хребтов Тацук Лар и дальше на восток к Темнолесье, вставал перед солнечными лучами плотными рядами.
Трое воинов в плотных доспехах шли по самой кромке леса. Идти приходилось медленно, чтобы ненароком не задеть кусты, что стояли плотным рядом, перед Клаудонский трактом. В этих местах лес был не таким густым, как в дебрях и чащобах, куда дальше от этих мест, так что тракт отлично просматривался.
Первым шёл Алмар главный в этом маленьком отряде. Его меч висел на поясе и ждал часа, когда вновь напьётся крови. Справа от него шёл Вей, его грозный клинок был закреплен за спиной, рукоять торчала над правым плечом. Замыкал тройку Стигг. В руках он держал обоюдоострую секиру. На ней сверкали блестки, прыгая по обнаженному лезвию.
Вей внезапно сказал Алмару в спину:
– Он здесь?
Алмар качнул головой в сторону противоположных кустов.
– За ними небольшая поляна с домом, в нём он и остановился.
Эти трое были наёмникам их касты Блуждающего Солнца. Она была основана около сотни лет назад одним, как ни странно, тёмным эльфом по имени Ивор. Ненависть, что так чужда эльфам, бурлила в Иворе настолько сильно, что казалась осязаемой. Из-за этого он был изгнан собратьями из Нургуна – обители ночных эльфов. Но изгой не отчаялся.
В скором времени Ивор начал набирать людей и обучать их искусству владения мечом тёмных эльфов. Учеников было довольно много и с учителем их объединяло одно - ненависть. Имена та ненависть, которая сплачивает всех под одним знаменьем и направляет против кого-то одного. Ивор создавал отличных убийц знающих своё дело. Воины Блуждающее Солнце, так они себя прозвали. Убить влиятельного конкурента? – без проблем. Быстро убить добрую часть людей из завещание старого барона? – будет сделано. Избавится от назойливого мужа? – разумеется, мадам. Тихо, быстро, без суеты. Выучка тёмного эльфа давала о себе знать.
Сам Ивор скончался от полученных ран в бою. Его ученики похоронили мастера клинка с почестями достойных самого Бога Войны, но дело его живо до сих пор.
– У меня предложение, – равнодушным голосом начал Вей. – Почему бы нам не зарезать его… спящим?
– Спящими? – взревел Стигг возмущенный даже не намерениями напарника, а тоном, которым изъяснялся Вей. – Совсем уронил своё достоинство? Утопил его в золоте? Мы не пала столь низко!.. мы не простые наёмники… коих тысячи… мы – воины! Мастера!
– Не кипятись, друг, я просто…
– Замолчите! – резко бросил Алмар и начал пристально изучать кусты.
На Клаудонский тракт вышел человек. Выглядел он если честно довольно жалко. Это был не высокий парень на редкость худым телосложением. Казалось, и меча в своих руках не держал никогда. Он был обладателем ярких янтарных глаз и иссиня-чёрных волос, ниспадающих практически до плеч засаленными прядями. У него был довольно большой нос, который шёл в контраст с исхудавшим лицом и заострёнными скулами. Несмотря на это у него было крайне саркастическое выражение лица. Казалось, что даже в минуты смертельной опасности он его сохранит. Только запинающаяся походка и озарявшиеся по сторонам глаза выдавали его беспокойство. Облачён парень был в тёмно-зелёный плащ с капюшоном. Холщовая рубашка вылезала из рукавов плаща, придавая юноше крайне неряшливый вид. День был ветряный, поэтому подол плаща напоминал парус. Все достояние этого парня было сосредоточено в походной сумке перекинутой через плечо. Оружия при нём не было, только посох. В общем, представлял он собою довольно причудливое сочетание чародея и безумца. А это, если подумать, две крайностями одной той же сущности.
В то время как зоркий глаз Алмара пристально изучал жертву, сам парень уже выбрался из кустов и двинулся по Клаудонскому тракту на север.
Вей опрометчиво облокотился на ветку, которая под его дюжим весом прогнулась и незамедлительно треснула. Раздался громкий щелчок. Воин виновато улыбнулся, когда Алмар бросил на него испепеляющий взгляд, впрочем, это было бессмысленным. Парень остановился и повернул голову в сторону издавшегося шума. Алмар приложил палец, к губам призывая в полной тишине.
Бартемий вздрогнул и остановился, чувствую, как бешено, заколотилось сердце. Можно было подумать, что виной шуму зверь, но мысли молодого мага были только о преследователях. Сразу же возник образ, как несколько человек сейчас скрываются за этими кустами и ждут его – жертву. Что делать? Он инстинктивно попятился назад, силясь побороть желание развернуться и побежать. Всё же собравшись с духом и придавая голосу хоть какую-то храбрость, спросил:
– Кто там?
Ни кто не ответил. Тогда он повторил вопрос с ещё большей дрожью в голосе. Тот же результат.
Кусты лихорадно затрясли и послышались какие-то крики.
В груди, что-то ёкнуло. Бартемий рванулся с места, проговорив при этом какую-то ритуальную фразу-оберег. Бежал, не разбирая пути, куда глаза глядят, через кусты, обдирая щёки и разрывая плащ. Он бросил взгляд через плечо и обомлел от ужаса. Ему хватило секунды, чтобы заметить трёх воинов бросившихся в погоню. У каждого оружие. Бартемий даже успел представить, как меч проходит через его грудь, ломая кости и разрезая плоть, а секира, занесённая без особого труда, срубит ему голову. Его самые страшные мысли обернулись явью. Отчаянье, что ударило в голову молодо мага, заставило его прибавить скорость. Вот он уже пронесся мимо того дома, в котором этой ночью встретился со странным вороном. Теперь-то он точно уже не узнает, что эта была за птица…
Алмар словно двужилый жеребец выбежал на поляну, но продолжать погоню не стал, его внимание привлекло нечто другое. Позади остановились Стигг и Вей. На сей раз, их жертве удалось уйти! Но что делали эти двое здесь?
Лица у обоих странные, как в масках, сами облачены в тёмные доспехи. Они смотрели на воинов Блуждающего Солнца своими глазами, в которых играл злой смех.
Алмар, бравируя мечом, грубо спросил:
– Вы кто?
– Зачем тебе это надо, мертвец?
Вей поудобней перехватил меч и без предупреждения ринулся на одного из незнакомцев. Один из них, выдернув из заспинной перевязи удивительно красивый изогнутый меч, без размаха швырнул. Вей видел летящее в него острие меча, решил увернуться, но не успел – тяжелое острие меча угодил в горло. Второй воин тоже достал своё меч, не менее красивый, чем у первого, но прямой, словно линия горизонта. Метнул меч в Стигга. Тот успел присесть, но это было предвидено: лезвие с хрустом, до половины, вошло в грудь. Стигг ни издав, ни единого звука рухнул лицом вниз. Алмар, видя смерть своих братьев, закричал. Подобрал с земли тяжёлую обоюдоострую секиру Стигга, в другой руке держа свой собственный меч, бросился на противников. Один из тёмных воинов уже выдернул свой меч из горла Вея и круто развернувшись на носках, схватил Алмара выше локтя толкая вперёд. Используя преимущество, поднял меч, нанося удар по спине врага. Так было покончено с тремя непобедимым до сей поры воинами Блуждающего Солнца.
Двое неизвестных бросили брезгливые взгляды на трупы и, вернув меч и в ножны, скрылись в зарослях леса Эвридии.
Бартемий поймал себя на том, что как одержимый сжимает руками оконную раму, так что суставы скрипят, а зубы сцепил, так что трещало за ушами. Тело колотило, к горлу подступил неприятный комок. Зубы нервно постукивали. Он попытался встать, но тут же охнул. Он ухватился за стену, стремясь удержать равновесие. Его шатало, в глазах плыло. Ещё минуту назад он был уверен в собственной смерти. А сейчас оказалось, что всё вроде как обошлось. Он содрогнулся при мысли, что те некто, которые убили наёмников, могли, не появится. И что тогда? – конец его жизни… и ничего после себя даже не оставил!
Наконец успокоившись, он выбрался на ружу. И медленно подошёл к трём убитым воинам. Желудок чуть было не вывернуло наружу, и если бы Бартемий в последние дни ел, это бы неприметно произошло. Все три трупа лежали лицом вниз. Молодой маг перевернул ближайшего на спину и наклонился. На броне, которая не защитила хозяина от удара, был нарисован герб. Увидев его, Бартемий был поражён, без сомнения, больше чем когда увидел глиф высеченный вороном! Герб – два перекрещенных клинка на фоне заходящего солнца – Блуждающего Солнца знал каждый. Каждый изгой и отшельник...
Бартемий сглотнул. Что делать дальше не знал, но подсказало воображение. Он брезгливо обыскал трупы. Наконец нашёл мешочек с монетами. «Хоть узнаю, во сколько меня оценили», – невесело подумал он. Насчитал двадцать семь золотых и присвистнул. Он себя не оценивал даже в половину! А тут… и кому только насулил… что такие деньги?
Он принялся читать заклинание по упокоение душ. Бартемий не хотел, что в одну из ночей эти трупы поднялись и ведомые лишь им известной цели двинулись на кровавую жатву. После окончание ритуала он поспешил покинуть злополучную, во всех отношениях, поляну даже не задумываясь, о том, что всё только начинается!
З.Ы.
Вот знаете, распечатал и принялся читать всё это... даже 1-ую страницу не дочитал - таким вот бредом всё кажется! Ну, неужели, всё так плохо?=) Я бы, например ни за какие пряники это читать не стал...