Глава 17.
Джидда-Мекка.
Мухаммад притормозил у вполне современного супермаркета, где Ломов купил целый кейс охлажденной «колы», а Смолин потратил часть выданного довольствия на блок настоящего «кэмела». Джип миновал деловой квартал и вскарабкался по заросшей финиковыми пальмами аллее к отелю «Меркюри». Первое, что увидели полицейские, войдя в номер, – две белоснежные простыни, лежащие на кроватях.
- Я смотрю, сервис у них тут ненавязчивый, - хмыкнул Ломов. – Даже постели надо самим застилать.
- Это называется «ихрам», - сказал Смолин. – Одежда для хаджа. Просто обмотайся тканью, и ты готов предстать перед Аллахом.
- Вот как? Здорово!
Довольный Шрек скинул пропахшие потом вещи прямо на пол и заперся в душе. Слушая его немелодичное мычание, майор приготовил кофе с тостами, закурил сигарету и устроился под дребезжащим кондиционером. Как и предполагал Павел, надеяться на деятельную помощь местной полиции не приходилось – здесь просто не верили, что кто-то решится разрушить Каабу. Всё равно, что к Смолину пришел бы человек и сказал: «Я хочу взорвать Луну!» – майор бы тоже не поверил такому, но на всякий случай приставил бы к подозрительному субъекту слежку. Так что арабов винить не за что, но от этого не легче. Как вдвоем противостоять террористу, имеющему невиданные возможности? Смолин, будь его воля, вытурил бы всех паломников, да загнал бы на территорию Запретной мечети несколько взводов спецназа, но кто ему это позволит? Тем более во время хаджа...
Тягостные мысли прервал фыркающий, словно довольный бегемот, Шрек. Он облачился в простыни и важно зашагал по комнате.
- Похож я на римского патриция в сенате?
- Скорее уж на русского депутата в бане.
- Ну, и это неплохо, - согласился Ломов, примеряя под простыню кобуру.
- Кстати, Абдулла, раз уж ты облачился в белое, запомни: теперь тебе запрещается заниматься торговлей и сексом, проливать чужую кровь, брить бороду, пользоваться одеколоном, а также мыться.
- Ни хрена себе! И как Аллах аргументирует подобные запреты?
- А никак. Нельзя, и всё тут.
- Ну, он бог, ему видней. А как же тогда задерживать нашего террориста? Без кровопролития всяко не обойдется, - пробормотал Ломов, проверяя, легко ли достается пистолет из-под непривычного одеяния.
- Давай сначала придумаем, как обнаружить его среди миллионов паломников.
- Раз он такой крутой, то сам обнаружится.
- Вот этого я и боюсь. Как бы потом поздно не было.
- У меня ведь есть это, - сказал координатор, достав из футляра очки с единственным стеклом.
- Хоть что-то, - кивнул Смолин. - Ладно, разберемся на месте, а пока спать. Мухаммад заедет за нами в девять.
* * *
Презрительно игнорируя жалюзи, утреннее солнце заливало комнату ослепительно-белым светом, но даже оно не могло разбудить Ломова. Павел выпил кофе, съел омлет, любезно доставленный в номер официантом, и принялся будить гору сала, навязанную ему начальством в качестве напарника. Гора бурчала что-то невразумительное, натягивала на голову простыню, но холодная вода из графина убедила Шрека, что вставать всё-таки придется.
Водитель приехал вовремя, с чисто военной точностью, и теперь потрепанный джип медленно продвигался в сторону Мекки. До неё было всего двадцать пять километров, но дорогу запрудили паломники, и автомобилю приходилось считаться с уходящим за горизонт морем людей в белых одеждах. Не помогали ни гудки, ни надпись «Полиция» по бокам джипа. Верующие брели по пыльной равнине, молились и плевать хотели на истеричные крики Мухаммада. Видимо, уже прочли в Коране, что перед Аллахом все равны – усмехнулся про себя Павел.
- Всего час пути! – вновь всплеснул руками Ломов. – Этот Омари издевается над нами? Такими темпами мы приедем хорошо, если к вечеру! А если Каабу уже взорвут? И я провалю такое ответственное задание? Павел Аркадьевич, что же это такое творится?!
- Наш комиссар совершал хадж давно, - подал голос водитель. – Тогда паломников было не в пример меньше. Вот, скушайте сэндвичи, в термосе сзади есть кофе.
- А ведь вы прокололись, уважаемый, - заметил Смолин. – Мой напарник говорил по-русски, как же вы его поняли?
- Я вчера догадался, что вы меня раскусили. Чего же прятаться? – произнес Мухаммад на языке Достоевского и Пушкина. – Видно ваше рвение, а я не такой подозреваемый, ммм, подозрительный, как мой начальник. Когда учился в Москве, полюбил вашу страну, узнал ваш народ.
- Я сейчас заплачу, - фыркнул Ломов.
- Вы действительно знаете, что кто-то хочет расколоть Черный камень? - спросил водитель, не обратив внимания на выпад Шрека или просто его не поняв.
- Да, Кааба в опасности, это очень серьезно, - ответил Смолин и ткнул напарника локтем в бок. – Если мы не остановим террориста, он взорвет вашу святыню.
- А вы никакие не мусульмане, - улыбнулся Мухаммад. – Как вы говорите? Прокололись? Но это не важно. Я вам верю и помогу, мой брат работает в религиозный полиции Мекке. Милостивый всё видит и простит нам. Аллах Акбар!
- Ну, теперь дело пойдет! – воскликнул Ломов, несмотря на тычки Смолина. – Черт! Павел Аркадьевич, смотрите!