[Диана]

Компьютер едва жив, прошу прощения за опечатки, невычитываемые глазом и за то, что спойлер подключить не могу.

Парк (ранее выкладывала первую главу... когда-то давно)
Вторая глава. Вадик.

Скрытый текст - ----:

Троллейбус сжимал двери, ведь ему нельзя было объяснить, что больше нет возможности ждать. Верка визжала и шипела что-то водителю, потому что именно ее ноги, повисшие в невесомости дикой тесноты, зажимали двери, но этот идиот-садист нарочно притворялся глухим, и его блаженная физиономия бесила девочку еще больше.
- Ты только дай мне отсюда вырваться!!! Гад!
Вадик свалился с нижней ступеньки, некий добрый человек с размаху отшвырнул его на тротуар. Двери, скрепящие и хлюпающие от напряжения, наконец открылись, и люди повалились внутрь, минуя турникет в ходе экстренной сиутации.
Вера проскочила внутрь и застучала в окошко водителя. Она звала Вадика.
Но лежа на асфальте, когда мысли медленно проплывают перед тобой, трудно слышать что-либо.
Ненавижу хамство, - сказал бы он Вере. – Бесит оно меня…
И времени уже абсолютно не хватало.
В таком идиотском мире так трудно жить… Скоро должен был наступить вечер, а их только выпустили из школы, словно они должны были провести там всю свою жизнь; в троллейбус ломились все, так, словно держали последний бой за свою бесценную жизнь.
И еще люди, которые считают всех вокруг наркоманами.
И родители, которые заставляют отбрасывать волосы с глаз и пристально всматриваются, а потом еще вслух спрашивают - а все ли нормально?
И учителя, которым мерещатся их «любимые» ученики среди гаражей с банками пива.
С тех пор, как Игорь попал в больницу, его младший брат попал в ад.
Голова кружится от удара; как в тупом сне, тебе надо торопиться, а ты не можешь подняться, и смотришь медленный ролик того, как удаляется тяжелый троллейбус.
Вадим вскочил на ноги и бегом помчался за троллейбусом. Ремни тяжелого рюкзака распускались все ниже, и он уже бил его по ногам. Вадик подхватил его в руки; он бежал, и вдруг ему показалось, что его ноги сейчас отвалятся.
- Черт! Долбаный урод!.. Скажи спасибо, кретин, что мне влом нестись за твоей гребаной банкой!..
Вадик остановился, и со всей дури бросил сумку на землю.
Икры покалывало, а от злости парню хотелось подпрыгивать на месте. Он подхватил мсумку и рванул с места быстрым шагом.
Быстрые автомобили спешили промелькнуть в последних секундах зеленого. Вадик уже не смотрел на светофоры, и на пустом повороте рванул бегом.
Этот парень не успел притормозить. Ему повезло, и он зацепил Вадика только чуть, так что он лег ему на капот; водила выскочил из машины и за шкирку втащил Вадима внутрь.
Они уже двинулись с места, прежде чем Вадим успел придти в себя.
Наверняк будет сотрясение мозга, подумал он. То уже второе падение за один идиотский день.
- Эй, ты, ты в порядке? – спросил водитель, на нервах скоро гнавший с того места.
- Да, блин, я в полном порядке… У меня все отлично!
Вадим ощупывал свою сумку; она распахнулась, и оттуда уже наверняка успело что-то вылететь…
- Вот черт, - себе под нос пробормотал Вадик.
- Ну так, - заговорил мужик, - если хочешь, я тебя подвезу, куда скажешь. Надеюсь, не будешь такой падлой и не попрешься в милицию потом… типа я скрылся с места?
Вадим настрожился… Он вроде бы был цел; а номера он и так не успел разобрать.
- Подвезете?
- Ну да… - он подозрительно посмотрел на мальчика. – Ты как?
- Да ладно, нормуль… Мне надо на… вот эту улицу…
Он с облегчеием нашупал в кармане бумажку и протянул ее водителю; тот посмотрел, и на его морде отразилось крайнее изумление.
- Эх… навигатор бы…
Вадим пожал плечами и откинулся на спинку. У него чуть кружилась голова.
Они ехали уже довольно долго, и на еще светлых улицах начинали зажигаться первые фонари. Наконец, они выехали за черту окраин района; там начинались индустриальные казематы, а за ними – первобытная московская глушь. Улица стала совсем узкой, а деревья напирали со всех сторон; одна липа так накренилась, что ветки ее скребли по крыше.
- Ну как? Далеко еще? – спросил водитель.
Вадим засыпал; он вспоминал освещенный вечерний класс, ему казалось, что он опять сидит на парте и Верка визгливым голосом объясняет классной, что им будет лучше обсудить все это позже, что теперь они не готовы… не готовы… не…
- Эй, парень!
- Да, да…
- Далеко?
- Это вы меня спрашиваете? Я понятия не имею…
- Ну так где…
- Да блин! Везёте – и везите!
- Слышь, ты, - вскипел водила. Она резко притормозил, так что Вадик, который так и не допилил пристегнуться, влетел в панель. – Пошел вон.
Каким-то ловким пинком он выпихнул его в раскртыую дверцу, и когда пыль из-зпод колес метнулась ему в лицо, Вадик снова валялся на земле.
- Козлина! Урод, блин… - прокричал Вадик.
Его побитое тело казалось куском, провернутым в фарш.
Над ним были только деревья; никакого просвета, только глухой лес. В такие дебри города он никогда не забирался, и не подозревал о том, что в мегаполисе может быть такое…
Дорога была пуста; на обочине не оказалось ни одного человека, и не у кого было даже спросить о наркологической больнице, которая должна была быть именно здесь…
Вадик мотался туда и сюда, делал два шага и круто поворачивал обратно. Его раздражала улица, раздражала неизвестность.
И он так и не знал, куда ему теперь переть по этой глухой промышленной окраине.
Целую неделю он угрохал на то, чтобы договориться с врачами больницы. Он звонил каждый день по нескольку раз, а они так и не смогли объяснить ему, почему бы он не мог увидеться с братом, хотя он готов на обыск, чтобы доказать, что он не достал для него дозу или не пронесет сигарет. Они давали ему другие телфоны; если он звонил вечером, то советовали дозвониться доктору домой, и скорее бросали трубку – мол, сиди и думай, где бы тебе телефон-то достать… Они не верили ему ни на гроши, или просто кому-то былов лом рзговаривать по телефону, вместо того, чтобы после обхода не пойти и не попить кофе.
Если эти уроды дали ему не тот адрес, то он готов был прямо тут лечь и помереть.
Он вез Игорю продукты; и тот бутерброд, который предназначался брату, теперь размазался по всему карману рюкзака .
Здесь не было фонарей, но и сумерки были прозрачны и свежи. Машины гудели где-то вдали, и мальчик пошел на этот шум. Когда же он дошел до тупика, обозначенного маленьким каменным домиком, ему стало страшно.
Как чертовы углы в лесах… все кружит и кружит…
Куст, тесно прижавшийся к стенке домика, скрывал от дороги металлическую решетку при лестнице. Вадим присмотрелся, и заметил, как кто-то корчится там. Он малец струхнул, но решился подойти ближе и не из братской заботы о ближнем… он не мог понять, что там происходит…
Ветки затрещали, и на дорогу вывалился замызганный мужик; он уже давным-давно не сменял одежды и не мылся, и запахи вокруг него были вполне понятными. Вадим не успел отскочить от него, как тот уже повис на парне всем телом.
Он не говорил, не кричал, а бормотал что-то, не разжимая губ. Своими цепкими пальцами он так вцепился в ветровку мальчика, что от него было никак не оторваться.
- Ах ты, чтоб тебя … - заорал мужик, валясь на землю. – Чтоб тебя в больничку да к кроватке привинтить, и …
Он повалился на пол, прижимая руки к глазам; расслышав про больничку, Вадим замер.
- В какую?
- Да в ту самую… Иди, блин, … - он снова послал Вадима.
- Мне в больницу надо… Я найти не могу… Эй, ты…
Вадик помг ему подняться на ноги, но без его поддержки бомж не простоял бы долго.
- Ну так что? Где она?
Он опять забурчал что-то непонятное, и Вадика, уставшего держать его, начинала бесить идиотская ситуация.
И еще нет денег, подумал с ужасом он.
- Я заплачу, - пролепетал парень, словно бы в ответ своим мыслям; но мужик уже зацепился за его слова, и стал заглядывать ему в лицо. Сразу же он научился говорить:
- Да, да, хорошо… А ты че, собрался через вход тащиться? Ха, там уж сто лет никто не ходит. А скафандры так и не знают, думают, мол, в изоляции держат «подопечных». Ага. Щаз. Хрен им, а не изоляция…
Скафандры – это типа врачи, подумал Вадик. А что, хорошая кликуха.
- Короч, пошли…
В темноте зеленых ветвей, через некотрое время они все-таки выбрались в более свободное место. Деревья там были выше, и кусты не цепляли за джинсы. Слабый свет не проникал туда, и в густом мраке Вадим слабо мог разглядеть своего.
Блин, что потом бууудет… Жестец мне…
- Ну, куда дальше?
- Да идем, идем…
Когда пару часов назад он сидел на парте в люминесцентно-светлом классе, он е=не мог представить, в какое дерьмо вляпается позже.
- Вон там забор… - указал он, - видишь, черный такой?
В темноте, в черной вязи колдовского леса, нельзя было разглядеть решетки, покрашеной битумом… Вокруг нее, как-будто у осадной стены, была неглубокая канава, которая пряталась в траве… Вадик узнал о ней, только когда с болью упал на колени и подвернул ногу.
- Мне тут кое-кто подарочек должен был оставить… Ты подожди… я поищу…
Он свалился на четвереньки и стал искать что-то в траве. Вадим выбирался из канавы, из грязи и мокроты на дне. Его джинсы было уже не спасти; ноги скользили по траве, и его все время вело назад - наверное, это от того, что его сегодня сбила машина. Наверное, это от того, что его тело как отбивная.
Обалдеть. Как же мне везет…
Мужик все еще ползал, и чем дольше, тем громче становился его мат.
Там, с другой стороны забора глушь не кончалась. Запутанные кусты, и стволы тонких деревьев создавали пышное серое облако…
Эти деревья… какие странные.
Пока Вадим ждал, ему становилось хуже. Все качалось перед ним; он словно вдруг проснулся на утро после вечеринки, когда он ел на спор сосиски с вареньем… кола… кокс…
Он обнял дерево, кора которого показлась ему чистой… но по его щеке уже полз муравей.
Эти ветки росли как-то вниз, и свешивались черными плетями. Все черное…
- Щас, щас, я найду… Я найду…
На тонких нитях ветвей сидели черные пушистые мухи… черные почки, которые не были и теперь раскрыты… мертвые мухи.
- Черт бы подрал этот гребаный лес… - промычал Вадим.
- Э… Эй, ты! Ты как, бл…, ничё?
Вадим сел на землю. Он снова сползает в канаву.
Этот мужик долго смотрел на него. Он снова припал к земле, как голодная собака, которой кинули кость, и сразу подхватил сверток. На коленях, сложив руки на груди, он словно молился, и разворачивал бумагу… Два пакетика упали в траву, и бомж дрожащими руками лихорадочно поднял их, его затрясло, так он боялся потерять…
Он высыпал один пакетик прямо себе в рот, и вдыхал остатки с грязных пальцев.
- Слышь, ты как? Ты живой?
Вадим не стал отвечать. Впадлу…
Ему казалось, что это его брат.
Когда-то, когда он был совсем мелким, а в его школе им проедали мозг акциями против наркотиков, он полагал, что не знает ни одного наркомана… или просто чела, который пробовал хоть раз.
Он думал, что знает все, что находится за пределами его мира.
Ха-ха, он знал всех его друзей.
В доме один компьютер, и Вадик заходил в почту его брата так же часто, как в свою.
«Слышь, не пиши на стенку, плиз… Если кто спалится, мне ппц, понял?»
«Ну да… ладно. Тебе на сколько хватает? Я просто могу и тебе…»
«Да ладно… Мне немного нужно. Один пакет на три недели… Нормуль=)»
«И это тебя называют нариком… о да… XDD»
«Ладно. Кстати, нашу переписку все видят…»
«Вот то-то и оно… все, хрен, я пошел…»
Вадик читал все это, и не мог поверить, не мог понять. как же так… Какая-то ерунда творится. Так что и себе уже трудно верить.
Все, что творилось за пределами этого его мира, оказалось не таким, каким он считал… Как ему казалось все…
- Поц, ты в порядке? Щас, я еще полечусь… ох, дерьмо…
Он свалился и просыпал один пакет…
- Черные… Почему они черные?
Вадика все сильнее тошнило; но он уже давно не ел.
- Да, дерьмо… Вот так вот. Знаешь, какие хорошие штучки – вот эти, черненькие? Их варить можно… А если так есть, кайфа не будет… А сваришь, еще какую-то … добавишь, и тогда совсем бомба получится…
Нарик вдохнул еще с ладони; его встряхнуло и он упал, обсыпав белым траву.
Вадим отходил. Он все еще обнимал дерево.
Наркологическая клиника обсажена наркотой… круто…
Какие черные мухи… Такие вот мысли, даже когда твое дерьмовое тело болит.
Такие черные…