[Gatty]

Сообщение от Laerdo

Gatty, c интересом прочел один из старых вопросов , посвященных Атосу и , в частности, его нехорошему,с вашей точки зрения, поступку по отношению к миледи ? Это меня неожиданно заставило задуматься;а как,собственно, должен был граф повести себя в этой ситуации по отношению к вошедшей в его семью обманом (извините за резкие выражения,но слова из песни не выкинешь) шлюху и воровку? ,,Понять-простить,, ,продолжить жить с оной особой и обрести с ней любовь и счастье ( любимая тема сочинителей и сочинительниц различных мыльных романов-граф и поломойка или ,там , графиня и сантехник ;)) ? Опять же ,,понять-простить,, , продолжать жить с оной особой ,но вместо обретения любви,попытаться ее нравственно перевоспитать(ага,позволит такая ;). Передать дело в руки официального правосудия и громогласно потребовать от Церкви разрешения на развод -и выставить себя и свой род на посмешище? Еще что-либо .А если при этом еще и учесть,что граф-не толстовец,не лейтенант Шмидт , не современный гуманист-демократ и даже не представитель весьма либертинского дворянства того времени, а аристократ до мозга костей,человек c феодальными представлениями о чести и нравственности , которому тогда еще не миледи нанесла жесточайшее оскорбление,худшее чем покушение на жизнь-по сути она оскорбила не только его, но и поколения его предков. Да и даже весьма чуждая консервативной морали(больше всего я желаю в ту эпоху моралистов ,чудом оставшихся при дворе-бедняга Боссюэт надрывался,пытаясь пробудить в Людовике XV хоть какие-то христианские чувства, напоминал о долге католического государя перед семьей и страной-король плакал,отказывался ,понимая свою греховность, в следующий раз от причастия -а затем заводил новую любовницу,а любовница назначала очередного министра) знать,скорее всего, ,,не поняла ,, бы миледи-например, извращенная мораль той извращенной эпохи предполагала,что коронованная особа может иметь сколько угодно любовных связей и (как проделал Людовик XIV) легализовать бастардов, но на формальную святость супружества самая могущественная любовница покушаться не имеет права и жениться на любовнице король не мог ни при каких обстоятельствах-и даже самодуры (хотя и разного рода) Людовики XIV и XV это понимали. Так, брак первого из них с г-жей де Ментенон, если и существовал ,то был законспирирован столь тщательно,чтобы никто из непосвященных представителей знати и народа,не дай Бог,об этом не узнал и могли быть лишь догадки. Cловом,я предполагаю,что если бы миледи обманом стала бы женой того же де Бофора,он бы также ее убил-впрочем,не запланировано,а в приступе ярости-но это разные натуры. Я понимаю,что все эти рассуждения вроде бы разбиваются о Ваш простой довод о том,что граф даже не допросил свою супругу-то есть гипотетически (как это не маловероятно )он мог убить и повесить невинного человека -ведь действительно ,кто знает, в ту эпоху, всякое могло приключиться- в том числе и что- то ,подобное той лапше,которую миледи навешала на уши глуповатого Фелтона. Правда, апологеты графа могли бы сослаться и на состояние аффекта(внешне логические,размеренные и спокойные действия отнюдь не гарант того,что человек ,совершающий их,находится в состоянии жесточайшего психологического потрясения-это любой судебный психиатр скажет. A вся дальнейшая жизнь графа также указывает на то,что это было для него событие невероятно тяжелое ) ,и на то,что от графа ,в его положении,трудно требовать выяснения вероятного,когда перед его глазами вроде бы очевидное(клеймо-преступница-тяжкое оскорбление-заслуженное наказание) ,но эти доводы имеют все же какой-то сомнительный душок. Но допустим иную ситуацию; граф провел ,так сказать, cвое частное следствие , допросил брата-любовника-священника и саму супругу, выяснил,кто миледи такая ,ее преступления ,после чего ее также (ввиду перечисленных выше причин) повесил. Было бы это лучше ? Но тогда это было бы точно же,как говорят англичане, ,,соld-hearted act ,,, , хладнокровное убийство.... Как же следовало поступить графу-после выяснения необходимых обстоятельств-в данном случае с миледи? Очень интересует Ваше мнение на этот счет, вопрос-то нелегкий.
P.S. Я лично попытался поставить себя на место Атоса (вернее,представить себя Атосом с его убеждениями ,чувствами ,понятиями) но к однозначному выводу так и не пришел. Возникла мысль,что после выяснения обстоятельств мог бы иметь место и иной вариант событий;граф по выяснению обстоятельств приказывает подвергнуть мошенницу телесному наказанию, бросает ей кошелек с золотом и велит убираться восвояси. Но это никак не разрешает проблему с уже заключенным браком и графу придется либо обращаться в официальные инстанции,либо скрывать это печальное обстоятельство.

Ох... Вы ведь предлагаете написать мне новую книгу. Потому что история миледи в варианте Дюма не срастается, хоть умри.

Во-первых сам благородный граф. В двадцать с небольшим он, не разобравшись, повесил горячо любимую шестнадцатилетнюю жену, к тому же потерявшую сознание. Тридцать лет спустя он же на голубом глазу приписал мерзость другу, которого знал больше двадцати лет. Другу, который только что спас Атосу жизнь, сломал ради него карьеру, расстался с единственной ценностью и влез в политическую авантюру, которая ему была совершенно без надобности. Так что вариант с супругой не случайность: граф склонен судить близких куда тебе товарищ Вышинский! Тот хоть признание от обвиняемых требовал.
Так что для начала придется поменять Атоса на кого-нибудь не столь "благородного".

Теперь представим, что граф у нас другой и займемся матчастью. У нас есть рассказ Атоса. Есть рассказ палача. Опустим вопросы первой брачной ночи и плеча, которое супруг не только не видел, но, видимо, даже не ощупывал, и проследим путь шестнадцатилетней преступницы.

Даже если забыть о возрасте (слишком юна для монахини) версия палача, в которой девочка соблазняет "простосердечного и глубоко верующего священника", вынуждая его на преступления вплоть до кражи священных сосудов выглядит... эээ странно. Дальше больше. Девочка не бросает заклейменного любовника, при этом оный беглый преступник... получает официальный приход.

Скрытый текст - :

Жила она в маленьком местечке вместе с братом, священником. Оба были пришельцами в этих краях; никто не знал, откуда они явились, но благодаря ее красоте и благочестию ее брата никому и в голову не приходило расспрашивать их об этом. Впрочем, по слухам, они были хорошего происхождения. Мой друг, владетель тех мест, мог бы легко соблазнить ее или взять силой - он был полным хозяином, да и кто стал бы вступаться за чужих, никому не известных людей! К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Глупец, болван, осел!
- Но почему же, если он любил ее? - спросил д'Артаньян.
Подождите, - сказал Атос. - Он увез ее в свой замок и сделал из нее первую даму во всей провинции. И надо отдать ей справедливость - она отлично справлялась со своей ролью...
- И что же? - спросил д'Артаньян.
Что же! Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, - продолжал Атос тихим голосом, но очень быстро, - она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо. Угадайте, д'Артаньян, что было у нее на плече! - сказал Атос, разражаясь громким смехом.
- Откуда же я могу это знать? - возразил д'Артаньян.
- Цветок лилии, - сказал Атос. - Она была заклеймена!
И Атос залпом проглотил стакан вина, который держал в руке.
- Какой ужас! - вскричал д'Артаньян. - Этого не может быть!
- Это правда, дорогой мои. Ангел оказался демоном. Бедная девушка была воровкой.
- Что же сделал граф?
- Граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. Он совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве.
- О, Боже, Атос! Да ведь это убийство! - вскричал д'Артаньян.
- Да, всего лишь убийство... - сказал Атос, бледный как смерть. - Но что это? Кажется, у меня кончилось вино...
И, схватив последнюю бутылку, Атос поднес горлышко к губам и выпил ее залпом, словно это был обыкновенный стакан.
Потом он опустил голову на руки. Д'Артаньян в ужасе стоял перед ним.
- Это навсегда отвратило меня от красивых, поэтических и влюбленных женщин, - сказал Атос, выпрямившись и, видимо, не собираясь заканчивать притчу о графе. - Желаю и вам того же. Выпьем!
- Так она умерла? - пробормотал д'Артаньян.
- Еще бы! - сказал Атос. - Давайте же ваш стакан. Ветчины, бездельник! - крикнул он. - Мы не в состоянии больше пить!
- А ее брат? - робко спросил д'Артаньян.
- Брат? - повторил Атос.
- Да, священник.
- Ах, священник! Я хотел распорядиться, чтобы и его повесили, но он
предупредил меня и успел покинуть свой приход.
-И вы так и не узнали, кто был этот негодяй?
- Очевидно, первый возлюбленный красотки и ее соучастник, достойный человек, который и священником прикинулся, должно быть, только для того, чтобы выдать замуж свою любовницу и обеспечить ее судьбу. Надеюсь, что его четвертовали.

"Очевидно" = виновен = повесить. Священника. Потому что приход получить "не ешака купить" (С) вообще-то.
Я как-то попыталась представить себе биографию - нет, не графа, священника, основываясь на матчасти.

Влюбился. Украл. Сбежал с монахиней. Попался. Был осужден. Сбежал. Получил приход. Приехал туда с любовницей, выдавая ее за сестру. Отдал "сестру" графу и сам обвенчал. Продолжал служить. Каким-то образом узнал о том, что "сестру" повесили. Сбежал. Вернулся в Лилль. Сдался властям. Повесился.
Моей фантазии для принятия этого сценария не хватает, но даже если его принять, Анна НЕ ВОРОВКА и НЕ ПРОСТИТУТКА.
Короче люблю я Дюма, но не продумывал он мелочи. Или наоборот продумывал? А читатели не видели нагромождений вранья, что в рассказе о юности миледи, что в истории якобы смерти ее второго мужа.

А что делать графу, увидевшему у жены клеймо? Ну для начала выяснить, не попала ли она в лапы какого-нибудь местного Бэкингема. История для тех времен вполне обычная. Кстати, прожженная интриганка, знавшая, как без сучка и задоринки обставить первую брачную ночь, должна была сама поднять этот вопрос, как она и подняла в случае с Фельтоном.

Короче, матчасть не лезет ни в какие ворота. Чтобы ее сделать хотя бы терпимой нужно, самое малое, перенести действие на пару поколений назад. Когда и возраст пострижения был другим, и право жизни и смерти отобрали не так давно, чтобы его реализацию в кругу семьи воспринимали спокойнее и порядочный человек в состоянии аффекта и правда мог поступить автоматически. Если там, конечно, был аффект, что позднейшее (успел сбежать) желание повесить "брата", ставит под сомнение.

А возьмись Атос (или сам Дюма) за расследование, дело бы посыпалось, начиная с получения прихода.