[Лаик]

Мария Лиснянская- Дочь капитана Леонарда Лиснянского

Скрытый текст - Квента:

Гимназистка 16ти лет.
Хрупкий цветок военных лет: бледная, болезненная, впечатлительная. Такой пристало быть имперской аристократке, а не дочери бедного капитана. Ум ей всегда заменяла миловидная внешность и умение опускать глаза долу. Подвержена постоянным истерикам, нервным срывам, страдает эпилепсией. Набожность удивительным образом сочетается с мечтательностью и любовью к романам о героях прошедших лет.
Хоть она старается выглядеть опрятно, война потрепала и ее. Длинные некогда волосы наспех обрезаны по совету сердобольного солдата, одежда потрепана, нежные, тонкие черты лица заострились от недоедания.
В ее жизни не было ничего, кроме однообразных школьных будней, вечно отсутствующего отца и убивающейся на нескольких работах матери.
Чересчур богатое воображение, идеализация "последних героев" и ненависть ко всему в Озерске сподвигли Марию впервые за свою короткую скучную жизнь покинуть родной город и отправиться к отцу, в армию Республики.
Тогда-то и разбились о суровую правду жизни незрелые мечты Марии. Об этом страшном переломе в сознании гимназистки прочитал военный цензор Малиновский в письме, которое должно было отправиться на "большую землю", если б только армия не была от нее отрезана уже три дня. Пробежав глазами строчки о девических страданиях, он особенно внимательно прочитал описание неудавшегося изнасилования, довольно хмыкнул и отложил компромат в дальний ящик, который про себя называл "своими будущими капиталами".

Скрытый текст - Письмо:

Здравствуй, дорогая мамочка!

Слезы мешают мне писать. Еще час назад я думала, что мне уже не увидеть тебя. Я в ужасном, ужасном положении!
Но постараюсь рассказать по порядку.
Прости меня, пожалуйста, прости меня за то, что я сбежала Озёрска. Но город был невыносим, ты надрывалась на трех работах, чтобы хоть как-то прокормить меня и брата, пока мы учились в гимназии. А я, я, эгоистка, хотела посмотреть на войну, о которой так красиво пишут в исторических романах. Теперь я понимаю, мама. Теперь мне очень страшно. И я не могу больше сдерживать слезы.
Отца больше нет. Наверное, повестка придет одновременно с моим письмом, так что нет смысла скрывать от тебя правду. Мне сказали, что он погиб героем. Даже обещали наградить посмертно. Но к чему награды, если они не вернут ни его, ни твоих слез! Я больше ничего не могу писать о нем - рука дрожит и я чувствую: приступ близко.
Я твое второе горе. Не знаю, когда смогу вернуться и увидеть тебя и брата. Этот подлый генерал Шторм пытался меня совратить, даже не посмотрев на то, что мне всего 16 лет! Он... Он поймал меня у лазарета, когда врач рассказал о судьбе несчастного папы. Сначала он показался добрым и отзывчивым: отвел в свою палатку, накормил (когда я попала на фронт у меня не осталось ни монетки, а то осеннее пальто, в котором я сбежала, совершенно не подходило для окопов и офицерских палаток, где мне пришлось несколько раз переночевать), обогрел, напоил чем-то противным на вкус, но согревающим промерзшие легкие, живот, руки. Я думала, что нашла хоть одного доброго, не озлобленного человека во всей этой проклятой армии. Как я ошибалась! Не прошло и часа, как этот похотливый негодяй, не обращая внимания на мои рыдания, стал ко мне приставать!
До сих пор не могу без дрожи вспоминать об этом. Как я, наивная дура, раньше могла верить, что в мире существуют добрые, бескорыстные люди! Я разочаровалась не только в Шторме, этом дутом герое Республики. Теперь мне с трудом верится, что тихая, спокойная, совершенно не примечательная жизнь в родном Озерске казалась мне девятым кругом ада. Сколько бы я отдала только за один наш прежний семейный ужин, вместе с отцом, братом...
Мне страшно писать о Шторме дальше, но ты - единственная, кому я могу рассказать об этом ужасе.
Я пыталась сопротивляться, я кричала, пока Шторм продолжал свою грязную игру, но меня будто никто не слышал. Я чуть не ударила его бутылкой, но я слишком слаба, чтобы бороться даже с младшим братом. Но тут меня спасло то, что всегда было моим проклятием: у меня случился приступ. Больше ничего не помню.
Очнулась я в лазарете, врач сказал, что я должна "к чертям убираться" из армии. Будто я не понимаю! Тут все - и Шторм в том числе - грозит мне смертью!
Мама, я обещаю тебе, я даю зарок, что, если вернусь домой, я больше никогда, слышишь, никогда не уеду из города! Боже Всемилостивый, только бы выбраться. Я сожгу все романы, что читала. Я выйду замуж. Я больше никогда даже не заикнусь о "приключениях". Одного с меня хватило!

Я пишу "до свидания". Я боюсь писать "Прощай". Надеюсь поскорее вернуться с этой глупой, ужасной войны.
До свидания, мама.