[Медея]

Скрытый текст - Задание №2:

Я тряхнула головой, прогоняя назойливый голос. Как будто я и впрямь могу ее бросить. Эх, ангел мой, насколько все могло быть просто, если бы ты был рядом. Так, надо что-то делать, мне нужно время. Хоть немного времени на раздумья. Я прищелкнула пальцами, пытаясь замедлить течение времени – одно из заклинаний, всегда находящихся наготове и неоднократно спасавших мне жизнь, нужно только активировать… Щелчок. Ничего не произошло. Что за черт? Похоже, мои способности в этом месте сильно упали. А жаль, я бы вам такой фейерверк устроила!
Что же придумать? Я подняла руку к лицу и заглянула в изумрудные глаза моего браслета.
- Ссари, мне нужна твоя помощь.
Глаза мигнули.
- Видишь там внизу типы в белых плащах и туниках? Ты должна укусить их. Каждого. Но не убивай, яд лишь должен вызвать оцепенение. А потом возвращайся ко мне. Тебе все понятно?
Шипение, мелькание раздвоенного язычка, стремительная тень между камней.
Тем временем, повозка с клеткой медленно приближалась к помосту, раздвигая беснующуюся толпу, где каждый норовил лично бросить камень или плюнуть в съежившуюся внутри фигурку.
Проклятая толпа! Я же не могу вот так запросто спуститься к ним в вечернем платье и попросить отпустить девушку. Стоп. А это идея. Интересно, могу ли я влиять на себя? Я произнесла заклинание изменения внешности и огляделась. Нет, никаких изменений, сильная магия не срабатывает. А если не сильная? Например, слабый морок с отводом глаз? Стоит попробовать.
Я подобрала несколько колосков, воткнула их себе в волосы, мерзлой пылью натерла щеки и подбородок, оторвала от подола платья полосу ткани и подпоясалась ей, затем сложила из колосьев фигурку и связала еще одной полосой получившееся художество. Пожалуй, еще кусок ткани не помешает. Хорошо еще, что платье в несколько слоев, а то стояла бы сейчас в обрывках на морозе. От ближайшего деревца я отломила подходящую по длине ветку, которая тоже сыграет роль в нашем представлении. Проколов замерзший палец кинжалом (как хорошо, что перед выходом я спрятала его за корсаж!), я нарисовала кровью несколько символов на лице, одежде, куске ткани, сучковатой палке и соломенном «нечто», а после проговорила заклинание, напускающее морок.

Пусть скроют с глаз покровы ночи,
Изменят ту, что ворожит.
Лишь зрячий видит, а всем прочим
Пусть взгляд отводят миражи.

До сих пор мне лишь однажды приходилось применять его на себе, обычно морок наводят на других. Палка стала выглядеть как отполированный многочисленными прикосновениями посох. Конечно, только для обычного, неискушенного человека. Морок, как дымка над объектом, человека знающего им не проведешь, а к таким людям относятся и служители церкви, к сожалению. Через несколько минут они могут раскрыть мой обман. Но, надеюсь, что к тому времени им будет уже не до меня.
Я оглядела себя. По идее, я должна сейчас выглядеть благообразным старцем в белом одеянии, с седой бородой и всклокоченными волосами. Ах, да, еще нужно немного помочь ледяному ветру окончательно посадить мой голос. После наведения морока соломенная фигурка стала выглядеть как ягненок, но так как она им не являлась, я просто спрятала ее в складках платья и отправилась вниз, на площадь.
- Именем Двуликого! – холодный ветер доносил до меня зычный голос одного из всадников, держащего в руках пергамент. – Жители деревни, прихожане Святой Церкви, внемлите! По обвинению в колдовстве и умышленном причинении вреда, как то: «порча скота, распространение болезней, вызывание заморозков, погубивших урожай», Тереза Нуово приговаривается к смертной казни через сожжение!
Толпа радостно взревела.
Как же я это ненавижу. Люди, собравшиеся вместе, теряют разум, становятся безмозглым стадом, управляемым одними инстинктами. Толпой. С толпой можно справиться, нужно только завладеть ее вниманием и направить в нужную сторону. И ни в коем случае не бояться. Толпа чувствует страх. Малейшие признаки страха и тебя сметут, разорвут, затопчут, потому что больше, чем зрелищ толпа жаждет крови.
Ну что же, займемся привлечением внимания. Я, походя, стащила с плетня дырявый котелок и ударила в него палкой. Над толпой поплыл звон, люди стали оборачиваться.
- Именем Двуликого, благословляю вас, дети мои! – голос получился звучным и глубоким, как надо.
Делая неопределенные отмашки рукой, изображающие благословение, я шла через расступающуюся толпу к помосту. Все были так огорошены моим появлением, что никто не обратил внимания, на то, как один из всадников тихо вскрикнул, да так и застыл, сжимая поводья с остекленевшим взором. Отлично, один есть.
- Кто вы такой и что вам надо? – подозрительный взгляд и холодный голос. Чувствуется, что человек привык отдавать приказания. Всадник буквально нависал надо мной.
- Благословляю тебя, сын мой, - махнула я рукой в его сторону. – Отшельник я, Никодим Залесский, слыхали, поди. Молитвами да постом служу Двуликому, чем могу, помогаю людям.
- Думаю, здесь мы и сами справимся. – всадник попытался оттереть меня в сторону. Ха! Не на ту напал.
- Прослышал я о бедах ваших тяжких, и не смог не откликнуться, хотя и давал обет отшельничества и уединения. Вижу, беда у вас, дети мои, – я повернулась к толпе, завладевая вниманием аудитории.
- Ой, беда, батюшка! – тут же заголосила какая-то женщина. – Совсем житья не стало от ведьмы проклятущей!
Еще один тихий вскрик, которого я ждала. Уже двое всадников, сдерживающих толпу по краям помоста, впали в оцепенение. Остается трое служек и всадник с холодным взглядом (которого про себя я уже окрестила Айсбергом).
- Дети мои! Как все вы знаете, ведьмовство запрещено законом и карается Святой Церковью, - наугад ляпнула я. Если в чем-то не уверен, используй фразу «это все знают» и никто не решится возразить, чтобы не выставить себя идиотом.
Толпа ответила невнятным гудением.
- Именем Двуликого должны мы карать отступников и искоренять ведьмовство!
- Дааа! – толпа воодушевилась.
- Можно ли оставить ведьму безнаказанной? – возопила я.
- Неееет! – дружный крик был мне ответом. Насторожившееся было с моим появлением стадо, сообразило, что зрелище все же будет и приободрилось. Тем более, что ледяной пронизывающий ветер не располагал к долгим разбирательствам и затягиванию с казнью.
Краем глаза я уловила, что Айсберг дал отмашку выволочь девушку из клетки. Видимо понял, что от меня уже так просто не отделаешься и решил заняться непосредственными обязанностями. Двое служек стали открывать клетку, один занял выжидательную позицию у поленницы с факелом в руке. Думаю, у него уже руки чешутся подпалить всю вязанку, и даже не потому, что он ненавидит ведьм, а просто потому, что он успел замерзнуть.
- Так что мы должны сделать с ней?! – ткнула я пальцем в сторону несчастной девушки.
- Сжееечь! – толпа взревела, люди потрясали кулаками и брызгали слюной, выкрикивая что-то злобное и, по большому счету, бессмысленное. У толпы нет разума, одни инстинкты. Или я это уже говорила?
- Дети мои… - я неожиданно перешла с гневного крика на проникновенную речь. – Но разве Двуликий не учил нас, что врагов нужно прощать?
Напряженное молчание было мне ответом. Трудно снова начать думать, если мозг уже отключен жаждой крови.
- Прощать и приносить жертвы! – снова возвысила я голос. А кого мы приносим в жертву? – вот тут я рисковала… - Животных. Тварей бессловесных, а не людей!
Если я ошиблась, то сегодня могут сжечь двоих. Но возражений не последовало. Пронесло.
- Так как же мы можем сжечь ведьму и не прогневать Двуликого? Только если мы принесем ее в жертву во славу Его! – время поджимало, неизвестно, сколько продержится моя маскировка.
- Дети мои! Мы должны помолиться. Помолиться Двуликому, чтобы он подал знак, что принимает жертву, что своеволием своим мы не накличем на себя еще большие беды! – немного припугнуть, чтобы никто не крикнул «поджигай!» раньше времени.
Я повернулась к помосту оценить обстановку. Тереза Нуово со связанными руками стояла между двумя служками, Айсберг, похоже, терял терпение, а вот служка с факелом уже познакомился с моей змейкой и застыл у поленницы, сжимая факел и ни на что не реагируя.
Взбираясь на помост, я незаметно проверила в рукавах заговоренный кусок ткани и кинжал.
- Помолимся, дети мои! – взмахнула я посохом, невзначай оттирая служек от девушки. – А ты покайся, грешница! Одной рукой я ухватила ее за связанные запястья, вторую воздела к небу.
- Покайся и умри прощенной! – опустив руку, я незаметно перерезала веревку. Тереза изумленно воззрилась на меня, но промолчала, придержав пальцами путы, готовые упасть.
- Когда я тебя столкну с помоста, пробирайся через толпу к дороге на холм. Только не беги. – шепнула я ей.
- О, Двуликий! Прими нашу жертву, приносимую во славу твою! Пошли же нам знак, что принимаешь ее!
Жестом опытного фокусника я набросила на девушку заговоренную ткань, и тут же толкнула ее вниз с помоста, одновременно выудив из складок платья «ягненка». Морок, наложенный на ткань, отведет от нее взгляды, пока я завершу представление.
Внезапное «исчезновение» жертвы вызвало бурю эмоций. Служки оторопело таращились на мою поделку, лежащую на помосте. Могу их понять, не каждый день девушки превращаются в ягнят.
- Что происходит?! – взревел Айсберг. – Где ведьма?
- Чудо! Свершилось чудо, дети мои! – я обращалась к ошалевшей толпе, указывая посохом на ягненка. – Вы видите? Двуликий примет нашу жертву. Он явил нам чудо, ибо жертвовать ему мы должны тварей бессловесных, а не людей.
Внизу, через толпу медленно пробиралась оборванная фигурка, накрытая куском ткани. Еще один из служек вздрогнул, да так и застыл с недоуменным видом.
- Что за ересь я слышу? – Айсберг не выдержал, соскочил с лошади и быстрым шагом направился в нашу сторону. Я кинулась ему навстречу, ухватила за край одежды и забормотала:
- Сын мой, это великий день, Двуликий явил нам чудо! Явил милость свою…
Как я и рассчитывала, он лишь раздраженно оттолкнул меня в сторону и, добравшись до замерших служек, ухватил моего «ягненка».
Ну, вот и все.
- Что? Что это за…
Морок не выдержал пристального взгляда служителя церкви. Айсберг на мгновение застыл с соломенной фигуркой в руке, а потом с безумным видом обернулся в мою сторону.
- Ведьма! Хватайте ведьму!
Но уже некому было ему помочь. Ссари успела познакомиться со всеми служками и всадниками. Я не стала ждать дальнейших указаний и метнулась к столь удачно оставленной Айсбергом лошади.
В толпе не могли понять, что происходит. Для них я все еще была благообразным старичком, только что явившим им чудо, а на меня вдруг с криками кидается «главный инквизитор». И что делать прикажете? Правильно, подождать развития событий.
Я легко вскочила в седло, но недооценила прыть посрамленного инквизитора. Одной рукой он вцепился в меня, стараясь стащить с лошади, а второй пытался вы хватить у меня поводья. Но тут лошадь увидела возвращавшуюся ко мне Ссари и поднялась на дыбы, заплясала. Инквизитор отлетел, оглушенный мощным ударом копыта, я каким-то чудом не выпала из седла, ухватившись за бархатное ухо испуганного животного. Видимо, резкая боль в ухе вытеснила ужас от вида промелькнувшей змеи, лошадь продолжала опасливо коситься и бить копытом, но попыток подняться на дыбы больше не делала. Я протянула руку к помосту, и вокруг моего запястья обвился знакомый «браслет».
-- Дети мои! – обернулась я к толпе с прощальной речью. – Наш инквизитор сошел с ума. Он отрицает чудеса Двуликого. – небольшая пауза и проникновенно – А может и самого Двуликого.
Люди испуганно зашумели.
- Ой, чтож делается-то! – заголосил все тот же женский голос.
- Я не могу больше здесь оставаться. Я пытался помочь вам, но на меня набрасываются с кулаками люди, с которыми мы делаем общее дело. Разбирайтесь сами. Прощайте.
Я пришпорила лошадь и быстрой рысью двинулась через толпу к холму, по дороге к которому, пошатываясь от порывов ледяного ветра, медленно брела несостоявшаяся жертва инквизиции. Поравнявшись с девушкой, я спешилась и протянула ей руку.
- Давай, Тереза, залезай, пока они не опомнились.
И мы двинулись к вершине холма уже вдвоем. Я вытирала рукавом пыль с лица, вынимала колосья из волос, уже различая впереди знакомое красное мерцание. Спешившись, я обернулась, посмотрела вниз. На площади происходила какая-то возня, слышались крики, но ветер относил их в другую сторону, и трудно было разобрать, что происходит. А впрочем, не очень-то и хотелось.
- Идем, - я легонько подталкивала Терезу в сторону красноватого мерцания, - Не бойся, там тебе в любом случае будет лучше, чем здесь.
- Я пойду с тобой, только ответь, почему ты мне помогла?
Я едва расслышала измученный голос.
- Потому что мы, ведьмы, своих в беде не бросаем, - улыбнулась я.
И мы шагнули вперед.