Возвращение.
Урман возвращался домой. С тех пор как он покинул родной остров, прошло три года. Путь странствующего рыцаря казался идеальным. Наивным юношей, желающим изменить мир, Урман переправился на материк. За морем шла война. Монотонная, привычная, как противный осенний дождь. Обыденность затушила пламень души. Где бы он ни побывал, царило одно и то же – властолюбие, алчность, бессмысленная жестокость ради жестокости. И, пожалуй, единственным уроком, который Урман получил на чужбине, стало простое правило – один в поле не воин. Сталкиваясь с лавиной – уступи дорогу, либо раздели судьбу с заживо погребёнными.
Из-за карантина судоходство оказалось запрещено. Только один лодочник за огромную плату согласился перевезти его на остров. Накануне сап унёс боевого коня. Больше ничто не удерживало воина. Латы остались в ломбарде. Лодочник получил щедрую плату, но вот работать пришлось пассажиру. Особенно когда открывшаяся язва выжгла перевозчику глаза. У самого берега волны опрокинули лодку, и Урман едва сумел вплавь достичь земли.
Продрогший, грязный и усталый рыцарь ступил на родную землю. Без гроша в кармане и полуголый – как и три года назад, когда юноша твёрдо решил покинуть остров. Близилась ночь. Промозглый ветер натаскивал непогоду с юга. За спиной ревело море. Ледяные брызги морозили озябшую кожу.
Больше всего на свете путнику захотелось оказаться в тёпле и комфорте. Например, в близлежащей деревушке. Урман хорошо знал местность, хотя за прошедшее время могли произойти значительные перемены. Идти было не далеко, но в наступившей темноте ноги заплетались и спотыкались о каждый камень.
Собаки не выли. Это настораживало. Бандиты? Налётчики? Родина была богата людьми и железом. И это стало главной бедой. Когда оружие так же дёшево стоит, как и жизнь, что может удержать человека от применения силы? Но ему всё равно некуда было деваться, разве, что забиться поглубже в чащобу и остаться навеки.
Крепкий частокол успокаивал. Вот только ворота в поселение стояли распахнутыми. Такой недосмотр в лучшем случае приводил к пропаже скота. Урман пожал плечами и уверенно сделал шаг в неизвестность. Вот только вела его не смелость, а безмерная усталость. В деревне царила мёртвая тишина. Большая часть домов выгорела, за частоколом грудами валялись тела. В темноте было трудно оценить размеры побоища. Впервые в жизни Урман оценил преимущества насморка.
Первым делом воин нашёл относительно неповреждённую избу. Порывшись в чужих вещах, он смог переоделся в крестьянские обноски. Огниво, дрова, растопка – разжечь камин не составило труда. В шкафчике путник нашёл засохший хлеб и сыр. Тепло убаюкивало, и воин безмятежно уснул на лавке. За годы странствий он потерял страх.
Утро принесло с собой надсадный кашель и боль в груди. Урман подобрал высушенную одежду, собрал провизию в мешок и покинул избу. Рыцарь облазил деревню и подобрал короткий меч, лук и пук стрел. К покойным он не испытывал никаких чувств. Если что и интересовало Урмана, так это цель уничтожения жителей. Деревня кормила немало бездельников. И уничтожать тягловый скот было, по меньшей мере, глупым.
Солнечный зайчик привлёк внимание странника. Зеркальце. Мёртвая девочка до последнего сберегала единственное сокровище. Разжав ледяные ладони, Урман поднял зеркало. Он увидел хмурого мужчину. Спутанные пряди черных волос. Густую щетину на исхудавшем лице. Горбатый нос. И очень грустные зелёные глаза.
В зеркале отразилась вспышка. Рыцарь едва успел повалиться на землю, как над головой пронёсся шар огня и с грохотом разбил бревенчатую стену.
- Какого чёрта! – воскликнул Урман и перекатился в сторону. Краем глаза воин заметил тень в проходе ворот. Новый шар врезался рядом, осыпав искрами. Напавший чародей испустил радостный вопль. Урман подобрался и, пригибаясь, рванул прочь. Он буквально влетел за угол и проворно вскарабкался по стропилам на крышу. Послышались торопливые шаги. Враг приближался. Когда маг очутился под ним, Урман прыгнул ему на спину. От удара волшебник отключился.
Все последние годы рыцарь провёл на войне. И за меньшее время можно успеть пресытиться убийствами. Урман не желал смерти даже человеку, напавшему подло и со спины. К тому же он только сейчас заметил, что оглушил девушку. Островерхий шлем, хвастливый алый плащ, изящный фигурный панцирь. Убийство новичка в ратном деле никому ещё не приносила уважение.
Урман привёл пленницу в чувство, предварительно связав ей руки. Крашенные иссиня чёрные волосы, бледное лицо, чрезмерно наложенные тени. В мире нашлось бы немало людей назвавшей её глупой, но красивой.
- Зачем ты напала на меня? – спросил воин. Он видел расширенные глаза пленницы, чувствовал чужой страх, но не испытывал ничего. Ни гнева, ни желания. Только безмерную усталость.
- Я выполняю задание лорда по уничтожению мятежников! – гордо ответила девушка, готовая мученически принять смерть. Вот только почему она так побледнела? – За меня отомстят!
- Убийственная причина, - хмуро отметил Урман и достал нож. Пленница ойкнула. Но воин только хотел поскорее избавиться от сумасшедшей. – Если тебя это успокоит, я не мятежник и всего лишь возвращаюсь домой. Вот нож, уж освободись как-нибудь сама.
Он оставил её связанной, прекрасно понимая, что верёвки ненадолго удержат волшебницу. «Сколько ей лет? – подумал Урман, ускоряя шаг. Задания не даются одному человеку, а объясняться с каждым не хотелось. – Шестнадцать? Семнадцать? Я был гораздо старше, когда покинул отчий дом».
Дорогу в город он знал как свои четыре пальца. Безымянный вместе с золотым кольцом отрезали мародёры, когда он полумёртвый пролежал на поле брани три дня. Кольцо было последней памятью о девушке, чересчур смелой и импульсивной для воина. Лира. Она очень сильно напоминала побеждённую колдунью. Вот только никогда не нападала со спины.
За время отсутствия остров пришёл в упадок. Лес подступал к гравийной дороге. Ямы, колеи, колдобины – крестьяне больше не следили за путями. В тёмном небе кружило вороньё. От монотонного карканья у воина заболела голова. На первой же опушке Урман натолкнулся на следы побоища. Обилие костей, ржавого оружия, обрывков полусгнивших знамён удивляло. К тому же среди рассыпавшихся в прах костяков, лежали и относительно свежие трупы. Урман сделал остановку, чтобы поискать хоть какой-нибудь целый доспех. Ведь всё его снаряжение осталось на дне залива. Едва он облачился в почти неповреждённую кирасу, как сзади послышался топот. Подозревая худшее, Урман резко обернулся. «Вот, блин, опять»! – с горечью подумал путник.
- Мы снова встретились! – заметила чародейка. Теперь она выглядела неуверенно. Некоторым людям, чтобы научиться слушать, иногда достаточно хотя бы один раз получить по голове. – Пойдём вместе, а? Раз уж нам и так по пути.
- Хорошо, - кивнул Урман. Чем бежать от опасности, лучше держать её под рукой. – Как тебя зовут, маг?
- Кали, - она широко улыбнулась. Теперь воин явственно понимал, что ошибался с возрастом волшебницы. Это был просто ребёнок переросток, а никак не взрослая женщина. В глазах Кали царила прямо-таки щенячья наивность. За каждым её погладившим, девушка пошла бы на край света. – А ты кто?
- Урман с севера, - механически ответил мужчина. Воин не понимал происходящего. Дети переростки, брошенные кости, вороньё в небе, неухоженные дороги. – Скажи, м-м-м, Кали, что за люди напали на деревню?
- Люди, ха! – девушка озорно хрюкнула. Урман едва подавил отвращение. Волшебница только внешне походила на Лиру. – Гнолы, кто ж ещё? Их лорд завёз с материка. И не заплатил за работу. Теперь они жгут округи. Требуют жалование.
Некоторое время они шли молча. Точнее молчал один Урман, переваривая информацию, а Кали носилась рядом, вопила от восторга и огненными шарами сбивала вороньи гнёзда.
Лес становился реже. Начинались предгорные луга. Дорога резко пошла вверх. Внезапно шум, кваканье и гортанный говор привлёк внимание путников. Урман мгновенно извлёк меч, заткнутый за пояс. На террасе, в зарослях густой травы сновали бурые ящероподобные существа. Они собирали траву небольшими худыми ручками и отправляли её в зубастые пасти.
- Гоу! – озорно захихикала Кали и опрометью кинулась в самую толпу ящеров. Огненные шары один за другим вырывались из её рук. Монстры умирать не желали, и Урман с некоторой отстранённостью отметил немалую скорость, с которой они дали дёру. Ящеры лавиной мчались вниз по склону, негодующе вопя и причитая.
- Остановись, - Урман не любил кричать и чаще говорил тихо. Но от этого голос рыцаря не становился менее убедительным. – Зачем ты напала на них?
Девушка подбежала к нему, румянец сиял у неё на щеках. Островерхий шлем немного перекосило в сторону.
- Я прокачиваюсь.
- Чего делаешь? – Урману пришлось даже сесть на камень. Он слишком давно не был дома и это сказывалось.
- Расту, то есть. Тренирую способности, становлюсь сильнее, - девушка говорила всё тише и тише. Она тоже не понимала собеседника.
- Тренироваться можно и на манекенах! – назидательно ответил воин и со вздохом поднялся с земли. - Я убиваю только из необходимости. И откуда здесь вообще взялись ящеры?
- Лорд нанял их для борьбы с гнолами. Но они не любят воевать и разбежались по окрестностям, - охотно пояснила Кали. – Ну вот, ты помешал охоте. И зачем тогда я телепортировалась сюда?
- Теле… что? – ошеломлённо воскликнул Урман. – Ты не местная? Много вас таких? Когда открылись телепорты?
Вопросы градом посыпались на девушку. Воин и сам боялся получить ответы. Краем уха, он уже слышал, что в мире становится неладно. И виноваты в этом некие гости, странники из других миров. Вот только не знал, что перемены затронут и Родину.
- Нет, конечно, я туристка. А ты разве нет? А, только начал играть, да? Турне уже год как существует. Ничего, догоним старожил. Вместе! – она погладила его руку и заглянула в глаза снизу вверх. Урман покраснел против воли. После Лиры он давно не был с женщинами, и начинать встречаться с ребёнком, как минимум выглядело подло.
Они отправились дальше. Чем ближе они подходили к городу, тем чаще на дороге попадались неубранные покойники. Смерть стало такой обыденностью, что убийцы брезговали убирать за собой. За три года изменились и луга. Если раньше на террасах паслись овцы, то теперь всё как будто вымерло.
- Мир, каким я знал его раньше, разрушен, - горестно промолвил Урман. – Пашни заброшены, луга пусты, деревни сожжены...
- Ты чего? – удивлённо уставилась на него волшебница.
Со склона посыпались камни. Из укрытия выскочили два низкорослых воина и бросились на путников. Закованных с ног до головы рыцари не замечали ни тяжести лат, ни усталости. Стальные панцири, наглухо закрытые шлемы-горшки, массивные щиты – оба они были копией друг друга, братьями-близнецами.
- Ыыы! – заорал один коротышка, поднимая массивный молот.
- Ыыы! – радостно поддакнул другой, размахивая огромным топором.
Урман всегда был один. Даже в самые счастливые для него моменты он оставался наедине с мыслями. Но именно сейчас ледяная стена дала трещину. Рыцарь понял, что больше не один. Лира незримо присутствовала рядом.
Урман мог сбежать от сумасшедших коротышек. Но он был твёрдо уверен, что тогда глупая Кали, которая так напоминала погибшую жену, останется здесь навеки. Мужчина оттолкнул её и преградил путь убийцам. Что мог он выставить против налётчиков? Ржавый панцирь, короткий меч, забитый нос и боль в груди.
- Беги, Кали, беги! – заорал он и отразил первый выпад коротышки. Ржавый клинок едва не вырвало из руки. От удара второго бандита Урман увернулся. – Беги же, дура!
Урман быстро задыхался. Но и остатков сил ему хватило, чтобы отбивать градом сыплющиеся со всех сторон удары. Девушка скрылась за поворотом. «Вот и настал конец моей сказке»…- подумал рыцарь и, раскрываясь, перешел в наступление…