Её выкатили на старт, и у меня захватило дух. Нет, ничего необычного, конечно: блестящий полированный корпус, больше похожий на фюзеляж, тёмные, как ночь, покрышки со старомодной белой полосой-ободком... Но что-то в ней изменилось. В ней чувствовалась жизнь.
- Мистер Малков, - меня тронул за плечо один из техников в белом халате и с планшетом, прижатым к груди, - помните всё, о чём мы говорили! Необходимо постоянно контролировать показания новой приборной панели и, при возникновении неполадок, сразу сообщать нам!
- Да-да, конечно, - я рассеянно покивал и повернулся к нему, оторвав зачарованный взгляд от машины, - могли бы не повторять. Сколько раз на тестовом треке всё отработали! Замучили меня вконец, теперь из-за вашей муштры я не смогу прийти к финишу даже в тройке лидеров!
- Бросьте шутить, Малков! Корпорация рассчитывает на эти испытания. От них зависит массовое производство! Сандерс, ко мне, живо, - последняя фраза относилась уже явно не ко мне, и я опять повернулся к машине. Чёрная красавица притягивала не только мои глаза. Соперники буквально раздевали её глазами.
- Салли, смотри челюсть не потеряй! А ты, Бентон, следи за глазами, лопнут же!
Я, как мог, подкалывал других гонщиков, довольно наблюдая за их реакцией. Продолжало удивлять, почему стандартная с виду машина вызывала такой ажиотаж. Ведь из исследовательского отдела копрорации даже слухов не должно было просочиться, откуда им знать, что у болида живой мотор? Да, живой. Спроектирован, выращен на основе живого сердца и киберентизирован. Но для слухов и глухие стены - решето, иначе откуда бы взяться той группе протестующих против генетических экспериментов, что беснуется на трибуне, размахивая плакатами? Хотя и отсюда я вижу в их глазах искры интереса, нет-нет, да и вспыхивающие сквозь искуственно нагоняемую ненависть.
- Джон, - это подошёл профессор Дэнзел, - мы закончили. Грузовик команды контроля будет на постоянной связи с тобой. Впрочем, как обычно. Ох, что-то я нервничаю!
- Док, не суетитесь, всё в порядке. Мне все уши в управлении прожужжали, сколько эта малышка стоит, что от неё зависит и прочее в таком духе. Я лучше приду последним, чем угроблю её.
- Нет, Джон, ты должен быть первым! Ты должен показать, что наш мотор - вне конкуренции. Даже сейчас, когда мощность искусственно занижена.
- Спокойствие, док, спокойствие, - я успокаивающе хлопнул его по плечу и пошёл к машине. До старта оставалось всего несколько минут.
Я повернул ключ зажигания, и машина вздрогнула. Будто проснулась, встрепенулась. Я всё никак не мог привыкнуть к тому, что не было привычных чихающих звуков. Мотор будто вздыхал, включаясь в рабочий режим, потом начинал размеренно, меняя тональность, гудеть и взрыкивать. Очень похоже на обычный звук работающего мотора, но как-то необяснимо по-другому. Как-то по-живому.
Зелёный. Руки на дрожащём, тёплом, оплетённом кожаной лентой руле.
Зелёный. Возбуждение и готовность. Два живых существа дрожат в нетерпении.
Красный. Рывок, секунды паники, потом сосредоточенность.
И свобода.
Блики солнца гуляли по капоту, асфальт блестел, будто смазанный маслом, рёв моторов пел гимны скорости, и мотор моей машины вплетал в общую шумно-острую и надрывную музыку свои басовые ноты. Сейчас я был пятым. Но это специально, покрасоваться, то обходя соперников одного за другим, то отставая от них. Всего первый круг из пяти, спешить было некуда, только наслаждаться чистой, незамутнённой скоростью. Приборы светили зелёным, стрелки дрожали на зелёных полях, цифры прыгали в допустимых пределах. Всё было хорошо. Всё было замечательно.
Я лавировал в потоке машин, то обходя сразу двоих, то пропуская вперёд ревущие стальные гробы. Моя машина - не из такого теста. Она была живая, я чувствовал это. Она тоже играла, скача солнечным зайчиком по асфальтовой ленте с внутренней полосы на внешнюю и обратно, и трибуны, взрываясь, криками, ловили каждое наше совместное движение.Начался четвёртый круг, а мы были далеко в хвосте несущегося потока машин.
- Джон, хватить бравировать, давай дуй вперёд, - даже по радио в голосе дока я услышал довольные нотки.
- Да, док, уже работаю над этим, - сказал я, обходя по внутренней кромке сразу троих зазевавшихся гонщиков.
- Как там показания приборов?
- Всё в норме. Даже лучше, чем ожидалось! Ладно, не мешайте мне, осталось немного.
И я отключился. Ещё двое остались позади, ещё трое были впереди. Начинался последний круг.
Мотор затих. Просто затих, без всяких предварительных неполадок. И сразу же заработал вновь, как-то учащённо, лихорадочно. В это время я обходил Салли, её маленькая красная машинка ровно гудела, не пытаясь вырваться в лидеры. Мы с ней поравнялись, и тут мотор опять вновь на мгновение встал. Мы шли с Салли бок о бок, и мотор стучал учащённо, будто бы в волнении.
- Док! Что-то неладно! Мотор сбоит!
- Вижу, Джонни, вижу! Сбои в проводящей системе контроля!
- Но на испытаниях всё было в порядке, все эти месяцы - ни единого сбоя!
- Джон, я помню! Так, слушай меня. Веди дальше. Если будет ещё раз - не рви вперёд, плавно иди на своей позиции.
- Но... - машина шла ровно, мотор бухал учащённо, Салли обеспокоенно поглядывала на меня через окна идущих впритирку машин. И тут руль, не слушаясь моих рук, повернулся, и машина мягко толкнула красненькую Салли бортом. Салли отдалилась - я видел, как она яростно ругается у себя в салоне, - а потом резко ушла вперёд, обгоняя даже лидера. В этот момент мотор, будто захлёбывясь, издал странные жуткие звуки и окончательно умер.
Чисто по инерции моя машина, уже молчащая, докатилась до финиша пятой.
В баре было многолюдно. Пиво пришлось очень кстати, и я грел бутылку в руках, сидя за столиком и дожидаясь, когда док отмоет руки от смазки. Он вышел из туалета, неся халат на сгибе локтя и стал пробираться через заполненный гонщиками и техниками зал забегаловки.
- Джонни, это поразительно, - сказал он, опускаясь на стул, повесил халат на спинку и прервался для неслабого глотка холодного пива, - я даже и подумать не мог, что это возможно!
- Что там? Нет, стоп! Скажите лучше, руководство знает?
- Да чёрт с ним, с руководством! Ты только представь себе... нет, стой. Ты ведь помнишь, что я тебе рассказывал про мотор? Зачем там сердечные ткани и вообще принцип работы человеческого сердца? Про обновление клеток, способствующее износоустойчивости, про скорость реакции, гормональную регуляцию?
- Помню, конечно! Но док, не грузите, ближе к делу!
- Так вот! Вся картина происшествия напоминает мне обычную реакцию на переживания. Но какие переживания могут быть у машины? Правда вот половина микросхем управления, то есть мозга, сгорела, что тоже наводит на мысли. Да, так вот! Переживания, но во много раз сильнее! Помимо сгоревших схем мы нашли... скорее даже диагностировали! Инфаркт! Прикинь, инфаркт! Но почему? Все сосуды питания были в норме, регуляция - отличная, цепи управления - в идеальном состоянии! Отчего совершенно (будем говорить медицинскими терминами) здоровый роганизм мог вот так вот раз, и умереть? Сердце... Сердечные проблемы, блин! Нас уволят...
Я смотрел в окно. Там, чуть поодаль, на парковке, техники из команды Салли вталкивали её маленькую красненькую машинку с чуть помятым боком в транспортный грузовик.
"Симпатичная, чертовка", подумал я.