В узком зале парикмахерской, в кресле, спинкой к зеркалу сидит уважаемый депутат районной Думы Семён Рябчиков. Рядом стоит директор парикмахерской Виниамин Скворушкин, на небольшом отдалении охранник Митька в чёрной спецформе с шильдиком на левом рукаве и беретиком, в небрежной позе, руки в карманах. Позади машет шваброй уборщица, делает вид, что убирается.
Перед ними парикмахер Эдик Голубчиков. Щуплая фигурка, обтягивающие джинсики со стразами на кармашке, серьга в правом ушке.
Из коридора заглядывают клиенты и мастера женского зала. С соседнего кресла с интересом поглядывает лысый дядечка. Юная практикантка нет-нет, да и скосит глазки.
- Что ж ты, Эдик, позоришь меня перед большим человеком! - гремит Скворушкин. - Говори куда портмоне дел.
- Не брал я его, - Эдик нервно закидывает локон за ушко. - Даже не видел.
- Ну как же. Вот господин Рябчиков утверждает, он лежал в барсетке. А после того, как ты взялся её донести, при странных обстоятельствах исчезло.
- Было дело, донёс до столика барсеточку-с. Как же не угодить дорогому клиенту. Но брать ничего не брал.
- Эдик, ну зачем ты так, мы же всё знаем.
- Он это, он, - подал голос Митька. - Давеча жаловался, путешествие в Анталию со своим хахалем откладывать приходится, денег нет.
- Видишь, зачем отпираться, - важно поднимает палец вверх депутат Рябчиков, - признайся.
- Да, денег на Анталию нет. После того, как вы, Виниамин Алексеич чаевые отбирать стали и зарплату урезали, едва концы с концами сводить успеваю.
- Помилуй, любезный, даже с этими мелкими вычетами доход у тебя очень даже, грех жаловаться.
- А на устрицы? А на spa-салоны? Хоть раз в неделю! А шмотки модные? Довели, уже на распродажах отовариваюсь. На такой доход решительно нельзя существовать. Но портмоне я не брал.
- Дайте я из него признание выколочу! - взвивается Митька.
- Возможно, но давайте сначала осмотрим его вещи, - предлагает Рябчиков.
Толпа у двери уплотнилась. Практикантка усиленно причёсывает лысину клиента.
Митька подходит к столику парикмахера и один за другим выбрасывает содержимое на пол. Баночки с кремами, маникюрный набор, расчёски, краска для волос. Последними рассыпаются фотографии с двумя мужчинами.
- Говорю же, не брал портмоне.
- Нету, - разводит руками Рябчиков, - куда же делось?
- Может милицию вызвать? - предлагает Скворушкин.
- Погодите, надо ещё в шкафчике посмотреть, - поясняет Митька.
С молчаливого согласия директора он выбрасывает на пол курточку с блёстками, несколько боа, остроносые туфли, стринги. Сверху достаёт плюшевого медведя.
- Это подарок, - вздрагивает Эдик.
- Туда значит портмоне спрятал.
Митька вспарывает медведю брюхо, вышвыривает набивку. Эдик стоит, жердь проглотивши, подбородочек вздёрнув. Пусто. Выпотрошенный медведь летит на пол.
- Всё, надо милицию вызывать. Я тебя Эдик вообще зарплаты лишу! Будешь господину депутату пропажу отрабатывать.
- Делайте что хотите, не брал я ничего.
- Дайте мне его, я его так отделаю, мигом вернёт. До портков раздену, самого на изнанку выверну.
В дверь с трудом протискивается длинноногая миссочка.
- Пусичка, а что здесь происходит? - цокает она к Рябчикову. - Я твой портмоне принесла. На столике в спаленке оставил.
Скворушкин расплывается:
- Ну вот и хорошо, вот всё и уладилось. Рады услужить вам. Ждём-с ещё. Раскланиваясь, выходит.
- Я так, я так его! - бормочет Митька и кулаками в воздухе водит.
Рябчиков с мисской благосклонно удаляются, потоптавшись по фотографиям.
Эдик шмыгает носиком и наклоняется собирать разбросанные вещи. Толпа рассасывается, даже уборщица закончила убирать за лысым дядечкой.
А охранник Митька долго ещё ходит у входа, не обращает внимание на клиентов и всё бубнит:
- Так его, так! Так его надо было!