Лилиана вздрогнула от жуткого крика, донесшегося из подземелья. Это был крик боли и отчаяния. Который раз уже Константин просит о помощи. Сердце сжимается от этого крика. От бессмысленной мольбы о помощи.
Воет ветер, рвет волосы. Неприятно холодит скальпированную рану на голове. Женщина в черном, истощенная и ободранная, идет по полю битвы. Спотыкается о трупы солдат албийской и сартийской армий. Ранит в кровь ноги о доспехи и оружие. Нет среди них родного брата. Нечего хоронить.
Дориан посмертно изгнан из Сартии, лишен короны и генеральского звания. И даже могилы у него не будет. Изгнана семья Дориана, - так бездарно закончилось тысячелетнее правление великих де Луавваль. Лилиана не знает, где королева Сабеара и ее маленький сын. Она не знает, что сталось с ее мужем. Она не знает, что делать дальше. Почему она не захотела остаться и умереть? Пускай, пускай Ребберар де Керре им Маир, этот блохастый интриган и сукин сын, подавится их троном. А он подавится, ему не по зубам такой кусок.
Лилиана спотыкается об обломок копья и падает на изрытую копытами землю. Руки ее по локоть погружаются в жидкую черную грязь. Она везде – все вокруг залито черным. И трупы начинают разлагаться на глазах.
Схватившись за голову, Лилиана закричала. Глупый, глупый Дориан, что ты сделал? Зачем? Почему чужая месть застила тебе глаза? То, что случилось с тобой, не стоит того, что ты сделал! Нет, не нужно хоронить тебя после этого!
Что-то зашевелилось рядом. Неужели здесь есть живые? Лилиана пошла на шум и обнаружила широкую яму с запекшимися краями. Яма полна смердящих и разваливающихся трупов. А на самом дне барахтается офицер со знаками элитного королевского корпуса Альба. На его голове нет шлема, лица не видно под маской черной грязи. На погнутый нагрудник непрерывно льется бурая, с кусками земли, кровь.
Разлепив правый глаз, человек хрипит и тянет к ней перебитую в двух местах руку.
И кажется, будто живы только они двое во всем мире.
Лилиана вздрагивает от очередного крика, и просыпается.
За стенами крепости ревел безжалостный ураган, обрушиваясь на вековые камни подобно тарану. Тучи пыли, земли и пепла равняли землю с холмами, а овраги – с землей, нанося новые раны выжженной и стонущей земле.
Воздух выл в узких бойницах стены, гремел черепицей и стонал под сводами. И в этот жалобный вой вплетался крик зверя, запертого в подземельях. Тот рвался с цепи и жаждал крови, кости его ломала страшная мука, а душа металась в потемках звериной сущности. Зверь кричал и плакал, умоляя выпустить его, просил прощения и молил о пощаде. Но чаще он просил убить его, закончить мучения недочеловека, обреченного носить маску до конца своих дней.
А под крепкими дверями подземных тюрем в который раз плакала навзрыд Лилиана, прижимая к груди костяную маску. Уже почти сто лет прошло с тех пор, как Константин потерял человеческий облик. Но каждый такой раз как первый.
Холодный ветер пробирал до костей, заставляя ежиться и плотнее застегивать куртку. Копыта лошади глухо стучали по бурой траве. Наездник тихо ругался. Ездить в эти края всегда было наказанием даже в самые спокойные (для этого места) времена. Вот и сейчас это было наказанием, причем в прямом смысле слова: сегодняшний посол провинился в том, что попался на глаза начальству, будучи на служебном посту в подпитии и с женщиной. Женщины и вино на этом посту были часто, но в этот раз не повезло именно ему. В наказание было поручено отвезти письмо тысячнику местной армии.
И вот сейчас новоявленный посол, умирая от страха при каждом шорохе, ехал через скудный подлесок и рассчитывал, когда его наконец сожрут ужасные оборотни или упыри. На прочесывающий окрестности отряд воинов он не слишком надеялся как человек с этими местами не знакомый, но наслышанный о местных красотах.
Невеселые размышления оборвал громкий голос десятника дозорного отряда:
- Все спокойно, Данаций, брат, перестань трястись. Мы сопроводим тебя до следующей заставы, там передадим Корию. Потом и до замка Патра недалеко.
- Я уж надеюсь, мой начальник Гардианн не был настолько зол на меня, чтобы посылать на верную смерть за шлюху на рабочем месте, мать его, - Данаций поправил плащ из грубой шерсти.
- А где службу несешь? – десятник вынул из голенища сапога нож и начал ковырять им в ногтях.
Местные воины, по мнению несущих службу на границе страны, воинами в общем-то не считались. Гонять нечистых тварей вызывались наемники, ищущие прибыль; воины и рыцари, ищущие славы; преступники, ищущие прощения и разбойники, веселья и наживы ради. А также всякий сброд, который не нашел себе другой работы.
Вот и этот десятник хорошими качествами не отличался: в свое время его преследовали за разбои на торговом тракте. Теперь же он несет службу в северной провинции за хорошее жалованье и возможность носить голову на плечах. Данаций смутно припоминал это лицо. Именно его он когда-то видел на доске объявлений на верстах.
- В городе Гайна, в неделе пути отсюда…- тяжело вздохнул Данаций.
- Красивый город. В отпуск туда ездил недавно, вот, пока бури были, - десятник улыбнулся, обнажая неровные редкие зубы, - а вот и застава ордена Прощения. Удачи! – десятник махнул рукой, круто по-щегольски развернул коня и вскоре скрылся из виду, тускло сверкнув помятыми наплечниками.
На следующий день рядовой воин Данаций в качестве посла достиг крепости Патра. Облегчения это не принесло, так как слава этого места была более чем мрачной. Про его обитателей, особенно про тысячника армии провинции Карвинн, ходили самые разные слухи. Например, всем было известно, что этот Серый тысячник, как его везде называли, носил страшную маску, которая пугала даже местную нечисть. Что сам он очень сильный маг, на котором держится спокойствие соседних провинций… Данаций старался отогнать от себя эти странные размышления и построить отношение не предвзято настолько, насколько старался не верить этим слухам. Не верить хотелось, чтобы не бояться, а не получалось потому, что все-таки верилось.
Он выехал на мост, перекинутый через глубокий ров, на дне которого вяло двигалась мутная жижа. По слухам, здешние реки все были такими, и откуда жители этой провинции берут воду, было загадкой. Но сейчас мысли Данация не о воде на дне рва, а о костях, там находившихся. Таких зубастых и огромных черепов воин не видел даже у медведей. Кое-где виднелись скелеты, одновременно похожие на человеческие и звериные.
Надо отдать должное несущим здесь службу людям – они всегда забирают тела погибших собратьев, как бы мало от них ни осталось после боя.
Ров сплошь утыкан обломками копий, мечей, железных прутьев и прочего острого металла. Вода медленно огибала эти препятствия и чуть заметно парила. Иногда на ее поверхности вздувались пузыри и с громким чавканьем лопались, заставляя Данация вздрагивать.
Ворота были уже совсем близко, как под мостом неожиданно забурлило, и из-под него вынырнула тварь, очень похожая на рыбину, что дня три пролежала на солнце. Только вместо передних плавников за мост цеплялись огромные перепончатые лапы с шипами вместо когтей. В огромной пасти едва умещались длинные, похожие на иглы, зубы.
Тварь хрипло забулькала и полезла на мост. Лошадь Данация тонко заржала и метнулась на другой край моста, где встала на дыбы, чуть не сбросив наездника. Потом начала бестолково метаться из стороны в сторону, не слушаясь наездника и угроз, которые тот выкрикивал. Жуткая рыба выползла на мост и отрезала путь к воротам крепости, где уже наблюдалось какое-то движение. Лошадь Данация взбрыкнула и сбросила его с себя как ненужную ношу, затем бросилась прочь с моста. Последнее, что видел воин перед тем, как потерять сознание, это несколько десятков стрел, вонзившихся с монстра. Потом все погрузилось во тьму.
Книга была невообразимо толстой. Арисс читала ее почти месяц, пока шли бури. Этот фолиант еще был невообразимо скучным, так как являлся первым трактатом о политической истории Альба. В ней были описаны последние сто лет войн, перемирий, договоров и переворотов.
Все осложнялось тем, что Арисс до этого читала только вывеску у дверей отцовской кузницы. Несколько раз Арисс пыталась увильнуть от тяжкой обязанности читать книгу. Но Лилиана упорно не отвечала на расспросы, что же все-таки произошло, ссылаясь на эту кошмарную «Позднюю историю».
Войн с тех пор прошло немало, случился один переворот, который, впрочем, не удался – Рафаэли так и остались на троне.
Арисс смутно припоминала, что Альб называли еще Долиной Закатов, так как он растянулся вдоль реки Закатов, от Баллийских гор до Сартийских. Вокруг него были мелкие и очень враждебные княжества, территория которых порой ограничивалась деревней в десять дворов, двумя полями и лесом. А у кого-то и леса не было. Все они люто ненавидели друг друга, и все вместе – огромный Альб. Когда же Дориан начал давить их одно за другим по пути к Альбу, князья задумались.
После страшной войны они начали судорожно объединяться и посылать поклоны Рафаэлям. После этого Альб стал расширяться за счет их дворов, полей и лесов. Поначалу князьям не нравилось, что налогом облагались они сами, а не их крестьяне, но потом додумались вводить новые пошлины на поленницы, дым, детей, - на все, чего было в избытке.
Нелюбимая книга полностью заняла огромных размеров пюпитр и дыхнула на Арисс вековой пылью. Между страницами периодически попадались сушеные пауки и перья. Один раз вывалился тонкий лист из иноземного, сухо шуршащего и прозрачного, пергамента. На нем была изображена иноземная и голая женщина. Некрасивая – с темной кожей, красными ступнями и ладонями, черными волосами, узкими бедрами и грудью как у козы. Женщина была некрасивой, а потому Арисс спрятала ее в уже прочитанные главы истории.
Понятна эта книга была лишь в общих чертах, потому как плохое знание алфавита больших возможностей не давало. Арисс скоро поняла, почему все ученые люди такие сволочи – альбийские руны были скотски сложные, нередко имели сразу два значения. Когда Лилиана сообщила ей, что раньше было и того сложнее, а последняя реформа сократила количество рун на треть, по спине побежали мурашки.
Но все же интересны были не имена, войны и даты, а жизнь, которая так сильно изменилась за этот век. Арисс с непонятной тоской в душе, порой едва сдерживая слезы, листала пухлый томик «Домоводства», в котором самыми простыми словами были описаны основные правила ведения домашнего хозяйства. Научившись соединять руны в слова, она уже плохо понимала, что книги эти были руководством для женщин, имеющих возможность научиться читать. А потому были очень далеки от жизни основной массы женщин Альба.
Удивление вызывало все – открытие стекол до двух локтей в длину и локтя в ширину; платья с открытыми плечами в сочетании с лисьими шубами; маленькие лысые собачки, привезенные из-за южных гор; ароматная вода, забивающая практически любой запах; и многое другое.
Целый месяц двери замка Патра были накрепко закрыты. Очень не хотелось прислушиваться к звукам, доносившимся снаружи. А потому Арисс в свободные часы бродила по мрачным помещениям и рассматривала потускневшие гобелены и редкую мебель. Большей частью Патра был не освещен, но Арисс видела в темноте как лунной ночью.
Но большую часть дня Лилиана занимала ее письмом, что было еще ужаснее чтения, и попытками научить управляться с силой, которую вручил ей Цидариус. Но когда Арисс вспоминала о нем, Лилиана, будто чувствуя это, находила другое занятие.
Арисс очень не нравилось, что играть с огнем в отсутствие Лилианы было нельзя. Наука овладения огнем нравилась ей больше, да и давалась легче.
Константин обещал Арисс научить драться на мечах. Но вдруг перед самыми бурями куда-то уехал. Лилиана не любила расспросы о нем и о себе. Константин мог и сам все рассказать, а его дама лишь неприятно кривилась и просила ни о чем не спрашивать. Чаще всего она была печальна и задумчива, но почти все свое время посвящала Арисс, и разговоры с ней были очень интересны.
Она иногда сама приглашала Арисс разучить какой-нибудь боевой прием на коротких мечах. Почему-то Лилиана предпочитала именно эти мечи, хотя в оружейном зале имелся огромный выбор.
Это было удивительное оружие – такую сталь ее отец называл золотом, а стоила она немаленькой деревни даже в виде руды. Арисс слышала, что эту жилу Альб отвоевывал у Баллийских гор огромной кровью, а в мире такая всего одна. Сталь Белой жилы звонко пела при ударе и будто светилась в красном огне факелов.
Лилана ничуть не уступала в силе Арисс. Хотя она сама заставила Арисс поверить в свои нечеловеческие возможности. Железо, которым пользовались рядовые воины, имело незначительные примеси белой стали. Но все равно с громким лязгом ломалось, когда Арисс и Лилиана скрещивали мечи. Да и по весу он напоминали зубочистки. От деревянных тренировочных Арисс сдуру отказалась сама, вспоминая дохлую змею в лесу. Защищаться пришлось учиться очень серьезно, без юношеской дури, не слушая зверя. Защищаться пришлось, ведь Лилиана требовала относиться к себе как к врагу.
Расплачиваться за свою дурь пришлось жестоко. Арисс поморщилась, поправляя повязку на руке. Глубокий порез, доставлявший неприятности уже неделю, сейчас окончательно затянулся, но Лилиана просила не снимать повязку.
Ногти на руках были очень коротко обрезаны, грызть их запрещалось. В случае ослушания пришлось выслушивать огромное количество обидных слов. Конечно, извинения следовали сразу же, но грызть не хотелось уже долго.
Рука также была непривычно чистой. Мыться Арисс тоже не любила. Не потому, что в жестяной ванне посреди огромного зала на сквозняке было холодно. Арисс редко чувствовала холод. Мыться можно спокойно раз в месяц, но зачем это делать раз в три дня? Нет, Лилиана со скандалом загоняла ее в кадку с водой и до умопомрачения терла связкой грубых веревок. Терпеть это пришлось только потому, что местная грязь на коже грозила погаными болезнями. А животные, которые заводились в немытых волосах, не поддавались описанию и лечению.
Единственное, чего не удалось сделать Лилиане, было попыткой приучить Арисс пользоваться какими-то жирными кремами, которые на ощупь были похожи на грязь. А втирать ее Арисс не хотела так же, как и смывать. Ароматная вода отбивала всякую чувствительность к прочим запахам, это очень неприятно. Платья Арисс не одела бы, даже если из одежды были только они.
- Арисс. Как дела твои? Не много ли я упустил за свое отсутствие? – раздался за спиной знакомый голос.
- Константин? – Арисс оторвалась от созерцания своих рук и обернулась. Впервые за сто лет в душе шевельнулась радость от того, что Арисс кого-то узнала.
- Вот и я, - усмехнулся воин. Жаль, что его лица не видно. Но такова его воля, нельзя осуждать его за это, как говорила Лилиана.
- Я очень рада видеть тебя, Константин, - Арисс легко спустилась с пюпитра и оказалась прямо перед ним. Здесь вся решимость кончилась, - она просто не знала, как поступить дальше.
Константин рассмеялся и осторожно приобнял ее за плечи:
- Я вижу, вы неплохо без меня управились. Как у тебя дела? Лилиана говорит, ты делаешь успехи.
- Да, я тут…читаю. Пишу вот… Подрались на мечах недавно… Вот. Заросло уже, - Арисс пожала плечами. Несмотря на наполовину прочитанный том истории, слов для описания всех радостей не хватало.
- Я очень рад за тебя, - хмыкнул Константин, - а у меня для тебя новость. Ты хочешь в Альб?
- Ну…я даже не знаю… - Арисс опустила глаза, - может, и хотела бы… Скорее да, хочу. Может, осяду там. Родной город все-таки…
- Хорошо. Тогда в ближайшее время готовься потихоньку. Будет тебе Альб. Не хочу, чтобы ты оставалась в этом поганом месте. Заодно сэкономим на пересылке письма.
- А что за письмо? Кому? Я о нем слышала? – с надеждой спросила Арисс.
- Нет, к сожалению. Но узнаешь. Он поможет тебе осесть там, - Константин упер руки в бока и прогулялся по залу.
- Правда? – Арисс просияла, - он меня чему-нибудь научит?
- Может быть. Нет, скорее всего, научит - Константин почесал затылок. Арисс заметила черные синяки на его запястье, но решила не задавать лишних вопросов. Их здесь не любили.