[Franka]

Сообщение от Fауст

Необоснованное утверждение. Покажите мне то место в рассказе, откуда можно однозначно заключить: главное для Сизифа уникальность.

Ему и не надо добиваться уникальности, Сизиф знает, что уникален, по умолчанию. Он «красивый и сильный мужчина, каких больше не осталось в Коринфе», в нем «есть нечто, помимо мускулов», «меня любят не за царскую мантию, я и в лохмотьях – потомок богов: в беге ли, в кулачных боях или в метании диска – не знаю равных». А если он отвлечется, то будет не «Сизифом, [антитеза - потомком богов], а обыкновенным человечком, который живет себе, как хочется, а живется ему просто… *дальше про зоопарк*». И это притом, что абзацем выше были очень красивые слова о том, что все люди – потомки богов и потенциально способны стать им равными, а тут уже они «человечки». И чем дальше, тем больше Сизиф замыкается на своем внутреннем «я». Он не различает сражающихся воинов, хотя выделяет признаки отдельных людей (худой, высокий и т.п.). И дальше – открытым текстом (не забываем, что у нас уже потомок богов, самый сильный, ни в чем не знает себе равных, умный, слушает богов. Не то, что все остальные «человечки») : « Я – Сизиф, бывший царь могущественного Коринфа, я тот самый царь, который решил отыскать силу, большую, чем сила, я тот царь, которому мало власти над людьми *«человечками»*, который ищет власть над самой властью».
Лирическое отступление: а дальше началось нечто – древнегреческие прапоры, бог пращуров-эллинов Сварог… Но это к сути рассказа не относится, скорее, к художественному инструментарию.
Дальше, характерный момент: «Я не замечал солнца, не видел игривых зверьков, не слышал пения птиц, только катил изо всех сил этот проклятый камень и даже не почувствовал, как кто-то подошел и долго стоял, смотрел.» Почему? Потому что это «радости для смертных». "А мы выше, мы – потомки богов, потому и радости наши должны быть выше."
А потом, с высоты, Сизиф разглядывает Коринф, пытаясь разгадать, как же следует правильно жить этим человечкам… Нет, теоретически, они могут пробудиться, но от несчастья, а если несчастья не происходит, живут себе беззаботно, как их козы.
Спорный момент: «Зверь, конечно, не потащит камень в гору. Ему нечего там делать вообще, если на вершине нет вкусной травы или сочного мяса.» Во всем рассказе старательно обходится еще один путь. Который, не забывая о вашей с Waterplzом колодезно-каменной аналогии, можно охарактеризовать цитатой из Сетона-Томпсона «Изведав мучения жажды, я вырыл колодец, чтобы из него пили другие». Потому, что ода бессмысленному труду, как способу стать богом, не выдерживает в этом случае критики. Сделать что-то столь же бескорыстно, страстно и самозабвенно, но для другого, ближнего, ничего не ожидая взамен – это, извиняюсь, гораздо покруче будет. И непонимания будет больше, и распять могут, не разобравшись, но… Этот путь не тупиковый. А катить в бесполезную гору бесполезный камень, преодолевать никому не нужные трудности – все равно, что косить траву в скафандре, чтоб потяжелей было, и чем тяжелей, тем больше растешь над собой и, особенно, над остальными.

Говорить, что в этом случае Сизифу важнее всего «уникальность» - все равно, что утверждать, будто Ньютон создал механику только чтобы польстить чувству собственного достоинства…

Ньютон, по его утверждению, «стоял на плечах гигантов» и занимался вовсе не бессмысленным, а от того, автоматически благородным, если следовать Вашей логике, трудом. Он как раз работал для других, для потомков, ради истины, в конце концов. Он не характеризовал сам себя как лучшего, непобедимого и т.п., см. выше.

Выводит ли из общества такая доктрина самосовершенствования? Ну, из того, что живет не «высшим» законом, очевидно, да.

А что такое «высший закон»?

Но если бы сотня жителей Коринфа взяла по камню и стала бы катить их рядом с Сизифом, он был бы не один.

И конец Коринфу. Только жителей это больше не волновало бы.

Он борется в себе с телесным, возвышает духовное.

Возвышенные духом не унижают малых сих, даже в мыслях .

Главное, что человек занимается чем-то лично для него не насущным, вкладывает в это высший смысл, и через некоторое время это изменяет неким образом свой внутренний мир. Дело именно в наличии некой высшей цели, но не в том, какова она конкретно.

Ой, как интересно! Пойду зимой косить траву в скафандре. Столько трудностей! Глядишь, тоже до бога дорасту. Человечишки!

Ну, это чисто умозрительное построение, никак не подтверждаемое (хотя и не опровергаемое) логикой рассказа. Его ценность сомнительна. Кроме того, опять же. Важен мотив. Если роет просто чтоб вода была, напиться напиться хочется колодезной водицы, то и впрям качественно он ничем не отличается от остального народца у подножья. Если есть еще какой-то мотив («зов богов»), тогда он уже представляет собой нечто большее.

Вот тут в корне не согласна. См. выше, про колодезные аналогии.
Только вот, делая что-то для других, не по обязанности, а по, без шуток, высокой человеческой потребности, как-то уже и не до того, чтобы принижать их. А ведь альтруизм ни одному живому существу, кроме человека, и не свойственен. Но об этом писать скучно.

Не так. Та деятельность, что не замыкается на удовлетворении материальных, естественных потребностей - она выше, т.к. она придаёт человеку некое новое качество, отличает человека от животного. На всё способно животное, даже на вполне разумную деятельность, а вот на что-то, не удовлетворяющее непосредственных, естественных потребностей - нет.

Тогда давайте поговорим об альтруизме. Животные таким не занимаются.