Что я могу рассказать о войне? Да практически ничего.
Что я помню о войне? Могу ответить так же – ничего!
…Это была уже шестая или седьмая атака за день. Немцы шли почти парадным строем, что им боятся? Патронов у нас не осталось, гранат – тоже… Они шли смеясь и крича : - «Рус Иван, сдавайс, Иван, вылась с окоп, пить будем, шнапс гут…»
Никаких чувств к этому времени я, наверное, не ощущал – после бесчисленных бомбежек и артобстрелов все вокруг словно поменяло окраску, хотя солнце светило также ярко…
Жгучее желание жить, еще раз увидеть свою Хакасию, ее бескрайние просторы, обнять жену и детей, вытащить тайменя из чистых вод Енисея…
Вытащил нательный крестик, поцеловал его, перекрестился: - «Господи, прости и прими…» Я ж еще молодой…
С батальона нас осталось человек двадцать – живых, многие были ранены, горстка безоружных…
Еще утром мы были полнокровный батальон, правда, винтовок на всех не хватило, к счастливцам в напарники ставили неудачников: когда ваш товарищ героически погибнет, вы подберете трехлинейку и продолжите бить врага… Правда, товарищ политрук обещал, что к вечеру подвезут оружие на всех…
Он погиб в рукопашной, с ее помощью мы отразили последнюю атаку, к тому времени в моем «Мосине» еще оставалась пара патронов… Выхватив у обмякшего фрица автомат я направил его на бегущую толпу в черном и нажал на курок…
Отбросил ненужную игрушку в сторону, примкнул штык, посмотрел на небо…
- «Иван, сдавайс, мы добрый, кормит будем…» - Немцы остановились метрах в пятьдесяти, Господи, на одного нашего пятеро будет…
Ребята притихли, лица напряжены, многие, как я достают спрятанные крестики…
Украинское солнце катилось к закату… А обещанного подкрепления и оружия все нет и нет…
- Приготовиться к штыковой атаке, - шепот приказа заставил подобраться, вот и все, почему они не подходят ближе, стоят-курят-смеются, самому захотелось приложится к самокрутке, сосед подает окурок: «Курни перед смертью…»
- Вперед, за Родину! Ура! – Вместе со всеми выскочил из окопа, лишь бы успеть, добежать до них, гады…
Успел заметить вспышку выстрелов – танки, стоящие на взгорке поодаль ощерились дымкой вокруг тонких, как жало осы стволов… Их звук не успел достичь слуха, лишь ясный шелест воздуха… от летящего снаряда…