Потерпевший. Мужчина лет пятидесяти, в длинном сером пальто, фетровой шляпе, легкий шелковый шарф, лакированные ботинки. Работает неподалеку от парка в одной из многочисленных фирм бухгалтером.
Памятник. Памятник комсомольцам участникам Великой Отечественной из металла: в человеческий рост фигура комсомольца в разорванной рубашке, одной рукой он держится за бок, зажимая рану, вторую вытянул вперед, как будто что-то хочет схватить; у подножия лежит плита с большим списком фамилий. Лицо напряжено, взгляд устремлен в даль.
Леся. Молодая девушка двадцати лет от роду. Среднего роста. Овальное лицо, волосы длинные русые, стянуты позади в хвост. Брови дугой, большие карие глаза, нос курносый, губы бантиком. Одета в короткое платье в большую клетку, туфли на маленьком каблуке. Из украшений, только сережки в виде тонких колец. Студентка.
Толик. Молодой человек двадцати трех лет. Высокий, худощавый. Волосы длинные, прямые, светлые. Носит рубашку-гавайку, свободные брюки, тонконосые туфли. Нос прямой, длинный, лицо треугольное. Постоянная щетина на лице и густые брови в купе с выразительными серыми глазами и светлой шевелюрой придают вид рокового обольстителя. Работает фотомоделью в рекламном агентстве. В свободное от работы время- студент.
Сержант. Тридцать лет. Рост ниже среднего. Крупные черты лица, глубоко посаженные глаза, прямой нос, широкая улыбка. Телосложение атлетическое. Форма на нем сидит в обтяжку. Короткий пиджак расстегнут.
Зуб. Двадцать один год, выглядит на тридцать, рост средний, фигура непропорциональная: узкие плечи, широкие бедра. Короткая стрижка, мелкие черты лица. Футболка на выпуск, узкие трико, старенькие кроссовки. Отсутствуют передние четыре зуба. Нигде не работает.
Серый. Высокий, с большим животом. Голова маленькая, стрижка короткая. Глаза опухшие, потому выглядят как прищуренные. Нос большой, картошкой. Восемнадцать лет. Числится учеником промышленного училища.
Архитектор. Легендарная личность. В том смысле, что никто его никогда не видел, но все знают, что он есть.
Занавес.
На сцене загораются лампы, мягко освещая алею парка, создавая уют вечернего летнего вечера. Несколько столбов с шаровидными плафонами, асфальтовая дорожка окаймленная белоснежными бордюрами. По центру сцены, лицом вниз, лежит памятник.
По алее движется под руку молодая парочка.
Леся.
Толик, ну, перестань!
Толик, пытается обнять девушку за талию. Леся вырывается и, отбежав на несколько шагов, останавливается возле памятника.
Кошмар! Смотри, памятник упал.
Толик подходи к памятнику, садится на него, закидывает ногу на ногу и, откинувшись, говорит:
Толик.
Послушай, крошка, я весь вечер на тебя угрохал. Что такое? Что у меня не так? Хотела на дискотеку, нате. В баре коктейли выпить- Толик хороший. Как провожать стал так ты только и делаешь, что вырываешься. Мне уйти?
Девушка садиться с ним рядом. Смотрит на ночное небо.
Леся.
Правда, красивые?
Толик.
Ты не ответила.
Леся.
Меня всегда парни провожают по этому парку и рассказывают о звездах. Печально, ты не такой.
Толик.
Да что такое!? Я что похож на звездочета?
Леся.
А-а-а-а!!!
Девушка внезапно вскакивает, смотрит на памятник, из-под которого виднеется человеческая рука. Послышались стоны.
Потерпевший.
Помоги-те.
Леся.
Там человек!
Толик наклоняется и рассматривает зажатого под металлической конструкцией человека.
Толик.
Об-а. Отец, ты чего туда залез?
Потерпевший.
Помоги-те.
Леся.
Толик, сделай что-нибудь!
Толик нехотя встает и пытается приподнять памятник. Железная конструкция явно не по его силам. Он для вида кряхтит и, махнув рукой, достает из нагрудного кармана купюру, протискивает ее под вытянутую руку памятника, которая не позволила раздавить находящегося под ней человека. Пожимает плечами.
Толик.
Да ладно, пусть полежит маленько, утром проспится, сам вылезет. Иди ко мне.
Потерпевший.
По-мо-ги-те.
Леся топает ножкой, разворачивается и быстро удаляется, буркнув себе под нос.
Леся.
Придурок.
Толик разочарованно смотрит ей в спину. Достает сигарету, затягивается, хлопает по памятнику.
Толик.
Эй, ты, бомжара. Я чего тебе мало дал? Какого ты туда залез и вякаешь?
Потерпевший.
Мы-ммм.
Толик выпускает колечки дыма и рассуждает вслух.
Толик.
Нет что за народ пошел. Мало того они все переходы заселили, всех голубей выселили, на улице плюнуть некуда, чтобы не попасть в какого-нибудь калеку с протянутой рукой. Так они еще и в парках теперь памятники валят и мычат под ними.
Счас, как же. Думаешь, никто не догадался, чего ты хочешь? Вызовут скорую, отвезут в больничку. А там, на чистых простынях, жратва три раза в день. Жизнь! Эй, чего замолчал? А, правда глаза колит.
Толик затушил сигарету о памятник, встал, пнул его и вздрогнув от прохладного вечернего ветерка, пошел по алее. Достал сотовый телефон.
Алэ! Костярин, ты же вроде в газете работаешь…
Толик удаляется со сцены.
Потерпевший.
По-мо-ги-те.
Занавес. Конец первого акта.
Девочки на лево, мальчики на право. Буфет прямо. Пойдете по запаху, не ошибетесь.
Занавес.
Все та же сцена. На памятнике, удобно устроившись, сидят двое. У одного раскупоренная бутылка в руках. Другой держит пластмассовый стаканчик.
Зуб.
Слышь, Серый, ты дерьмократию за чо уважаешь?
Серый.
Сделав изрядный глоток из горла, занюхал рукавом. Крякнул.
Мда…
Зуб.
Вот, а я тебе о чем говорю. Народ кругом быдлиться. Сволочь на сволочи сидит, все только хапают. А нас с тобой как называют… во… от-бро-сы. Ты понимаешь, отбросы мы. И место нам на нарах. Мне пофиг, я там был, а вот ты… ты же еще желторотый совсем. И не будешь меня слушаться, кричать тебе петушком по утрам.
Серый, в двое выше и толще Зуба, утвердительно кивнул и добавил.
Серый.
Ага!
Зуб
Ладно корешь, не сцы… я тебя в обиду не дам. У себя под крылышком если что захаваю.
Ты слушай сюда. Дело есть. Тамарку помнишь? Ну эта, вот такая задница. Да, она тебе еще в ухо дала тряпкой. Так вот. К ним в магаз завтра водяру привезут. Ящиков сто!
Дело верняк! Отвечаю. Потом и Тамарку дам помять немного.
Серый выпучил глаза.
Серый.
Ага.
На сцене внезапно появляется Леся в сопровождения сержанта милиции.
Леся.
Это здесь.
Она указывает пальцем на памятник. Зуб тут же вскакивает, загораживает собой Серого. Шипит на него.
Зуб.
Спрячь, балда, бутылку …
Сержант.
Такс… что тут у нас?
Зуб.
Порядок начальник, культурно отдыхаем , дышим воздухом.
Сержант машет рукой перед собой, отгоняя перегар.
Сержант.
Оно и видно, какой у вас тут ядреный воздух.
Серый, тем временем, пытается спрятать бутылку. Раздается стон.
Потерпевший.
Ам-м-мы.
Леся.
Я же говорила.
Сержант отодвигает Зуба и видит, как Серый пытается пропихнуть под памятник бутылку. Зуб с ненавидящим взглядом шипит на Лесю
Зуб.
Коза.
Сержант рявкает на Серого.
Сержант.
Руки!
Серый на коленях замирает. Медленно поднимает руки.
Потерпевший.
Помогите.
Зуб.
Начальник, зуб даю, это не мы.
Сержант наклоняется, заглядывает под памятник. Зуб выхватывает у Серого бутылку и с размаху бьет ее по голове сержанта. Сержант падает. Зуб и Серый удирают. Леся всплеснув руками наклоняется над сержантом. Трогает его за плечо.
Леся.
Эй, вы живой?
На сцене появляется Толик. Леся бросается к нему.
Толик, как хорошо, что ты здесь, я думала, ты ушел. Они… они милиционера вроде убили.
Толик с брезгливым выражением лица отстраняет от себя Лесю, достает свой сотовый телефон и начинает фотографировать памятник и человека под ним.
Толик.
Детка, тихо, ты меня не видела, я тебя не знаю, поняла!
Леся.
Сволочь.
Толик на прощанье сделав фото Леси и широко улыбнувшись быстро удаляется. Леся садится рядом с сержантом, кладет его голову себе на коленки. Сержант приходит в себя. Смотрит в небо.
Сержант.
Звезды… как красиво.
Леся тихонько всхлипывает, обнимает голову сержанта.
Занавес.
На сцене слышаться голоса.
Архитектор.
Вы не понимаете. Нам уже десять лет никто не перечисляет денег на реставрацию памятников. Да… да… вы выделяете бюджет? Хорошо… А почему второй? Чтобы как на фотографиях в газетах? Это невозможно! Как скажете.
Эпилог.
Занавес.
Ясный солнечный день. Все та же алея, только памятник теперь не лежит. Он стоит, причем рука комсомольца теперь не устремлена в даль, она крепко держит немолодого мужчину в фетровой шляпе и длинном пальто. У подножия памятника впервые за многие годы лежат живые цветы.
Занавес.