Переезд.
Дом давно предназначался под снос. Несколько раз назначали дату, но час «X» так и не наступал. То техника подведёт, то средств не хватает. Много раз власти, потрясая в воздухе бумажками с показаниями экспертов, предупреждали, что он сам рухнет под бременем выстоянных лет. Но жильцы были с экспертами не согласны и переезжать не торопились. Жили себе и жили. Филимоновы вон недавно квартиру отремонтировали, Мария Семёновна в свой садик под окнами новые цветы посадила. А Бизнесмен из седьмой квартиры даже бассейн хотел на крыше сделать. Не дали.
Нет, жильцы не были идеалистами, понимали, что рано или поздно съехать придётся. Поэтому не удивлялись, что время от времени к дому подъезжал микроавтобус и увозил кого-нибудь из них. Так, два года назад к родственникам переехала Анфиса Григорьевна. Она давно болела и те решили, что с ними ей будет лучше. Пол года назад уехал Бизнесмен. В городе открылась конкурирующая фирма, руководство которой «за выслугу лет» помогло перебраться Льву Петровичу в более спокойный регион. А в прошлом месяце уехала семья Марковых. Никто и предположить не мог. Собрались как будто на море, младшенькую Светочку оставили с бабушкой, рано её с собой брать. А потом оказалось – не запланированный переезд. Бывает же.
Послеобеденный отдых. Тихо возле дома. Жильцы по квартирам отдыхают. Дед Лаврентий сидел на лавочке у крыльца, щурился под лучами дневного солнца и размышлял о переезде. Переезжать тихо не хотелось. Хотелось, чтоб его потом ещё долго вспоминали. Желательно, как героя. За какой подвиг? Ребёнка из пожара спасти там, или бандита поймать. А что? Он ещё крепок. Все соседи говорят, что у него Тяга к Жизни ого-го! Ключом бьёт! Благодаря ей он в свои почти девяносто лет на семьдесят выглядит. Всегда при деле и с положительным настроением. К нему как к старожилу к первому за советом и помощью идут. Знают, никогда не откажет.
Солнце сильно пекло, и Лаврентий Арсеньевич неспешным шагом направился к садику. Хороший он у Марии Семёновны, всегда отдохнуть здесь можно.
В тени развесистых яблонь было прохладно, и Лаврентий Арсеньевич уже почти задремал в гамаке, когда услышал за кустами смородины всхлипы. Осторожно заглянув туда, он увидел Свету Маркову. Девчушке только-только три исполнилось. Она очень скучала по родителям и сёстрам, часто плакала, худеть начала. Лидия Петровна перепугалась, по врачам её повела. Сдали анализы - хорошие. Врачи только руками развели. Острое Нежелание Жить - так диагностировали её состояние и посоветовали больше радовать малышку. Бабушка как могла, утешала внучку, но она таяла на глазах.
Дед взял девочку на руки. Света размазала кулачком по щеке слёзы.
- К маме хочу.
Лаврентий прижал её к себе. Та продолжала всхлипывать. Чем помочь? Не привык мимо чужого горя проходить. Вон как исхудала за последнее время, осунулась, не смеётся. Где ж это видано, что ребёнок даже не улыбался? Но чем он мог помочь бедной девочке, оставленной самыми дорогими людьми? И всё-таки мог. Он положил загорелую морщинистую руку ей на грудь, почувствовал, как под ладонью часто бьётся сердечко. Лёгкое усилие и тонкой блестящей струйкой к девочке потекла Тяга к Жизни, впитанная им с молоком матери. Это она заставила его сделать первый шаг, подгоняла в школу за новыми знаниям, помогла пережить войну, начать жизнь заново после репрессий… Да что там, даже сейчас Тяга к Жизни заставляла упрямо вставать каждый день, презирая больные ноги и частые головокружения. Как он теперь без неё? Когда блестящая струйка иссякла, Светочка прижалась к Лаврентию Арсеньевичу и заснула. Он закрыл глаза. Отдал самое ценное, что у него было, а кто это видел? Никто. Впрочем, не важно это. Дед медленно переложил малышку в гамак. Девочка умиротворённо улыбалась во сне. Хороший знак, на поправку пойдёт.
Спина разболелась, надо полежать пойти. Стараясь не шуметь, Лаврентий Арсеньевич шаркающей походкой направился домой. Теперь переезд уже не за горами. Зато маму увижу.