[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

1.Любопытно было узнать:есть ли у Вас любимчики среди собственных героев?

Любимчики в каком смысле? В смысле, кому я по-человечески симпатизирую или кого считаю творческой удачей?
О личных симпатиях отвечать не буду, по крайней мере, по Этерне, так как каждое мое слово в этом направлении уже традиционно будет истолковано против меня. Проверено неоднократно. Вот выйдет последняя книжка, тогда сразу отвечу за все: и за козлов, и за вепрей, и за гигантскую выдру-кормящую мать.
Ну а творческие удачи... Мне вот тут уже указали на Штанцлера. Такая творческая удача, что не только героев лапшой увешал, но и изрядное число читателей.
Если же более или менее серьзно, то (наверное, это покажется хвастовством) мне большинство моих героев, считая от "Крови заката", кажутся удачными, иначе я бы их просто не выпустила в люди. Из последних (о таком нервном, как ОЭ, мы не говорим) мне в полном составе нравится команда "К вящей славе" в интервале от Хайме до Коломбо, нравятся Ротбарты, нравятся Георгий Афтан и Феофан. А уж как мне нравится великий Чичирр! Кстати, не так давно я поняла, что этот герой дорвался до Сети, но совершенно не изменился - хочет сжечь весь мир, но боится мальчишек с рогатками.

Сообщение от Незарегистрированный

На какого персонажа "Отблесков Этерны" Вы,по Вашему мнению,похожи?

Со стороны виднее, тут надо моих друзей спрашивать. Тех, которые меня часто видят в реале и при этом мои книжки читают. Самой мне кажется, что ни на кого я не похожа, так как автопортретов не пишу и писать не собираюсь.
Я рассказываю истории о странах, людях и нелюдях, а не о себе. Со мной-то все в порядке, да и возраст уже не романтичен, скучно было бы читать. А вещать и поучать я никогда не умела и, видимо, уже не научусь. Короче нечего мне в персонажах делать.

Сообщение от Незарегистрированный

2.Как Вы относитесь с произведениям "по мотивам" Ваших работ? Песням Канцлера Ги или иллюстрациям Arventur,к примеру?

Перефразируя товарища Сталина - Что дэлать будем, что дэлать будем? Гордиться будем!
Стать для талантливого человека эдакой точкой, оттолкнувшись от которой, он немного перевернет мир, это же необыкновенная, возвышающая радость.
Для меня каждая песня Ги, Алькор, Гэллин, каждая работа Амока, Иры Голуб, Арвентур, Гленке Тавала – праздник.
Кстати, если вы не видели работ Гленке и у вас неважное настроение, загляните сюда:
http://kamsha.ru/forum/index.php?board=88.0
Настроение подпрыгнет и защебечет или замурлыкает. Или закишит.

Сообщение от Незарегистрированный

И вообще,может ли произведение "по мотивам" стать самостоятельным произведением искусства?

ИМХО, ответ очевиден. Достаточно вспомнить «Мастера и Маргариту» (двойное "по мотивам" - Евангелия и «Фауста»), всех Дон Гуанов, всю артуриану, прорву вариаций на тему Гомера, да мало ли. И чем все это менее самостоятельно, чем, скажем, Дюма, который писал «по мотивам» реальной истории, подчас вставляя в текст сохраненные мемуаристами реплики исторических лиц, ставших его персонажами?
А с живописью и того очевиднее. Ну чем полотна с взятыми у Гомера Гектором и Ахиллом хуже полотен с Александром Македонским и Наполеоном?
А музыка? «Золото Рейна», «Тангейзер», «Кармен», «Пиковая дама», «Травиата», «Руслан и Людмила» - все это написано «по мотивам». И является не просто самостоятельными произведениями искусства, а шедеврами.

Сообщение от Незарегистрированный

3.У Вас никогда не возникало желания радикально сменить амплуа и написать антиутопию или космоооперу?

От большинства антиутопий меня откровенно мутит и множить их число как-то не тянет. Любителей описывать грядущие страсти-мордасти хватает и без меня. Мне подкрадывающиеся к нам тоталитаризмы, космополитии, экологические кошмарики и прочие тараканы-мутанты надоели до невозможности.
Вот написать будущее, в котором хотелось бы жить и которое не казалось бы при этом агиткой или лубком, задача интереснейшая, хоть и крайне трудная. Страшилки ваять проще, будь то хоть антиутопия, хоть чернушка про грязное средневековье или трущобы (петербурские, парижские, нью-йорские, стамбульские, инопланетные).

С космооперой мне остатки высшего технического мешают - не могу с серьезным видом про имплантанты на все случаи жизни сочинять, разве что пойти по пути нежно любимого мной Вадима Шефнера. Вот уж кто умел создать доброе, чуть грустное и не пошлое будущее.
Под катом метод быстрого освоения инопланетного языка по Шефнеру.

Скрытый текст - :

Видя, что мы не спим, астролингвист прервал работу и начал объяснять нам суть инъекционного метода. Каждый звук речи, каждую фонему и каждое звукосмысловое сочетание можно закодировать в биохимические формулы, а затем воплотить в некие сложные вещества, воздействующие на центр памяти. К сожалению, я совершил бестактный поступок: уснул, не дослушав до конца импровизированную лекцию маститого космолингвиста.
Я проснулся первым и разбудил Павла и Чекрыгина.
Комната была озарена ялмезианским солнцем, Лексинен по-прежнему бодрствовал, колдуя за своим столом, на котором теперь поблёскивало множество миниатюрных пробирок. Он отсыпал из них разноцветные кристаллики и ссыпал их в воронку небольшого агрегата, на табло которого мгновенно вспыхивали непонятные нам символы. На консольном выносе агрегата стояли три колбы, и в них кипели три жидкости: розовая, зелёная и голубая. В комнате царил странный и не вполне приятный запах; его ароматические ингредиенты смог бы определить только дядя Дух.
Заметив, что мы пробудились, лингвист пояснил нам, что в розовой колбе – имена существительные, в зелёной – глаголы, в голубой – прочие компоненты ялмезианской речи. Затем он осторожно слил содержимое колб в мензурку; в ней образовалась густая мутно-бурая жижа.
– И в этом сосуде – весь ялмезианский язык? – спросил я.
– Здесь тридцать шесть тысяч слов и словосочетаний, – ответил учёный. – Этого нам вполне достаточно.
– А солёные словечки вы включили? – поинтересовался Белобрысов.
Лексинен ответил, что для обогащения нашего словарного фонда он захимизировал ряд непристойных слов, имеющихся в одном из словарей; по-видимому, над составлением этого словаря работал какой-то здешний Бодуэн де Куртенэ, ценитель вульгаризмов. И вообще – язык довольно богатый, в нём немало философских терминов и отвлечённых понятий.
– Неужели вы уже настолько поднаторели в нём? – задал я вопрос.
Учёный скромно ответил, что в течение минувшей ночи ему удалось овладеть ялмезианским языком. В этом нет ничего удивительного: ведь чем больше языков знаешь, тем легче осваивать последующие. К тому же, как он уже упоминал, у этого языка существует весьма близкий инопланетный аналог, уже известный ему, Лексинену.
– Когда мы приступим к э… э… к изучению? – обратился к учёному Чекрыгин.
Лексинен заявил, что лингвистический отвар остынет через двадцать минут, после чего он введёт каждому из нас нужную учебную дозу. Поскольку мы находимся в походных условиях и руки нам могут понадобиться в любой момент для работы или обороны, а введение отвара сопровождается болезненными явлениями в точке укола, он заранее извиняется, что будет вынужден шприцевать нас в ягодицы. Через сорок три минуты после шприцевания мы сможем объясняться на новом для нас языке, освоение же письменности зависит в дальнейшем от нас самих. Что касается болезненных явлений, то они длятся не более двух часов.
Павлу подобный метод приобщения к знаниям показался смешным. Он захихикал, а затем, чтобы скрыть неловкость, разразился стишком, отношения к данной ситуации не имеющим:

Ночь напролёт молился инок,
А утром вынул он набор
Порнографических картинок —
И стал разглядывать в упор.

– Благ-са-ин, Пелопрысов! Но сейчас вам пудет не до поэзии!.. – благодушно пошутил астролингвист, вынимая из футляра шприц.
После укола мой друг, презирая боль, взял на себя обязанности кока. Остальные помогали ему по мере сил, и вскоре наша дружная группа приступила к приёму пищи. Лексинен ел сидя, мы же, поскольку волдыри ещё не рассосались, завтракали а-ля фуршет.
– Толг вирщ бот, гонратч эрорм ба бол бощоса нуп! [ - Настоечка-то действует не только на подвал, но и на чердак! (Приблизительный перевод.)] – раздался возглас Белобрысова, сопровождённый стишком:

Шергто мукла крирджи кукши,
Лорто лертим лундро тукши,
Бугми сортми бордлорон.
Тартми лоо дорчгорон! [- От перевода четверостишия воздержусь, щадя стыдливость Уважаемого Читателя.]

Аготр вимр палшето строр! Ронш тропит ур тарш потвото пим тап-топ [ Вы делаете явные успехи! Но употребляемый вами подбор слов несколько односторонен.] – по-ялмезиански, но с неизменным ингерманландским акцентом отозвался Лексинен.
– Утар куп лобтджо крирт норчшодрио, латлал шторчи меашто бото ту банштро [ - Благодарен вам за помощь в освоении языка, но удивлён, почему в нём нет ни единого…] военного термина, – обратился я к учёному, и маститый астролингвист ответил, что милитаристских и охотничьих понятий в ялмезианском словаре он не нашёл.
Чекрыгин тоже заговорил по-ялмезиански и дал нам указание в течение десяти ближайших дней изъясняться лишь на этом языке – для практики. Мы приняли приказ к исполнению, и в дальнейшем только Белобрысов иногда изрекал свои стишки по-русски, хоть, как видит Уважаемый Читатель, он способен был сочинять их и на ялмезианском. Чтобы облегчить чтение, впредь я все наши разговоры буду давать в прямом переводе на русский язык.

Продолжение следует.