– Павел! – взвизгнула Лиза. – Елки-палки! Почему кидаешь одежду не в стиралку? Я не домработница.
На полу ванной лежала рубашка мужа. Двух нижних пуговиц не хватало, на рукавах красовались желтые пятна, явно не от кофе. Опять ее Голлум (привет, Толкин) один на один с “колечком”. Как язык возвращается к щербинке на зубе, так девушка возвращалась к проблемам с мужем. Она подняла рубашку, в нос ударил запах пота. Будто год носил и не снимал.
А в туалете Лиза нашла еще сюрприз... Что изменилось в Павле? Разве о такой жизни мечтала? К грязным распашонкам их ребенка добавились выкрутасы мужа. Помнила ли каким был Павел? Руки его вздувались буграми мускулов, густой сильный голос, умный собеседник, перечислять можно до бесконечности. Сердце щемяще заныло от сладкой тоски. А кем он стал? Растением? Нет. Чертовым “Голлумом”! Лучше бы Павел никогда не узнал о своих способностях.
Лиза нахмурилась, постер с Шварценеггером проводил ее взглядом до комнаты мужа. В комнате царил полумрак, горела лишь настольная лампа. Павел листал книжку, по размерам она напоминала Талмуд. Лиза сглотнула вязкую слюну, во рту сухо, как в Сахаре, мысли сталкивались с силой и грохотом разбивающихся танков.
– Павлик, – выдавила она. – Поговорить надо.
– Ну?
– Я больше не могу! Оторвись от книги. Почини кран на кухне, погуляй с ребенком, сходи в магазин. Сделай хоть что-нибудь! Пусть проклят тот день, когда ты начал...
– Дай сказать хоть слово. Я все сделаю. Прочти, я только-только распечатал.
Павел протянул Лизе лист.
– Про что здесь? – девушка вздохнула.
– А глаза тебе зачем?
“Уважаемый Павел Витальевич!
Вояджер мы купим, 10000 долларов за семя. Думаю, вас такая цена устроит? Еще бы хотели бы предложить вам место в компании. Ботаники очень нужны Архимегабилдену, а особенно такие, как вы.
Обязательно позвоните! Наш телефон...”
В глаза Лизе нестерпимо ярко ударил оранжевый луч. Она бросила взгляд на окно, далекий горизонт в красных искрах, небо залило багровым. Широкая красная полоса вползла по стене наверх, там ее размазало, истончило.
Десять тысяч долларов! Огромная сумма для семейного бюджета. На эти деньги можно купить новую кроватку Майе, починить стиральную машинку, поменять окно в кухне.
– Вот видишь! Сколько можно напокупать. – Губы Павла расплылись в улыбке.
Лиза вздрогнула. Она разве говорила вслух?
– Павел, ты молодец. Сумма действительно хорошая. Я рада, но не хочу потерять тебя. Зачем мне деньги, если ты превращаешься в растение? Давай найдем твоим способностям другое применение! Павлуша! Родной! Помой хотя бы Майю, я пока ужин приготовлю. Хорошо? Это ты сможешь?
Павел поднялся со стула, суставы затрещали, как деревья в сильный мороз.
– Все будет сделано, босс!
Лиза поставила на стол тарелку с отбивной, по ней еще прыгали фонтанчики горячего сока, вокруг был парующий рис.
– Что-то не хватает? – девушка нахмурила узенький лобик.
Она достала баночки со специями и долго выбирала нужную. Может добавить красный перец? Или гранулированный чеснок? Нет, наверное, лучше просто приправу для жаркого. Заверещал как эвакуационная сирена чайник. Микрокомпьютер, встроенный в него, провел анализ на количество в воде микробов, степень ее нагретости и содержание вредных примесей.
– Павел, неси Майю на кухню! Будем ужинать.
Молчание.
Девушка побежала в ванную, на лице появилось озабоченное выражение.
Павел в одной руке держал книгу, в другой – розу, его взгляд приковал муравей на стебле цветка. Майя визжала и плакала в ванне, вода доходила до подбородка.
– Майюшка! – у Лизы помутнело в глазах.
Чем, твою мать, он занимается? Почему не вытаскивает дочку?
– Лизун, я за всем слежу. Щас только муравья уберу…
В ответ она прыснула, как блевотиной, истеричным смехом.
Так дальше нельзя жить. Нельзя, нельзя, нельзя. Он опасен. Сошел с ума. «Павлуша – заботливый отец» пропал, на смену пришел «Павлуша – чокнутый гений».
Лиза схватила ребенка и побежала в детскую.
– Ты ублюдок!
Лиза ворвалась в комнату Павла. Сердце стучало, словно при бешенном беге, щеки покрылись горячечным румянцем.
– Ничтожество, урод! Ты не человек, ты... ты... чертов Голлум. Еще бы чуть-чуть и ты бы утопил ребенка. Чем думаешь?
Павел задрожал, взгляд уперся в пол, вздулись рифленые желваки.
– Вспомни кем ты был и кем стал, – Лиза облизнула засохшие губы. – Цветы для тебя важнее семьи. Пусть ты гений в ботанике, открыватель новых видов, но как муж и отец – ничтожество.
Лиза подошла к цветам. На полке красовались разноцветные чашечки, стебли растений волокнистые, жилистые. В чем их необычность, почему за ними гонятся все фармацевтические компании мира?
– Какие-то зачуханные подсолнухи. – Сказала Лиза.
– Нет! – Гнев засветился в глазах Павла. – Ты ничего не понимаешь. Это растения будущего! Еще чуть-чуть и я смогу вылечивать любые болезни. Представь – стоит лишь понюхать цветок и астма, например, вылечена. Сколько жизней я спасу. А СПИД? А ВИЧ?
– А ребенок? – перебила Лиза. – Только что ты Майю чуть не убил. Мне надоели твои выкрутасы, хочу нормальной жизни. Да, денег в семье стало больше, но ты изменился! Всего год прошел…
– Дай мне последний шанс. Я понял, что проблема кроется в перетяжке, что...
– Нет.
Лиза схватила горшок.
– Выбирай, – начала она. – Или я с Майей, или «растения будущего»?
– Не кидай! Это же Азалия Блестящая!
Лиза пристально посмотрела ему в глаза. Страх, гнев, вот что она увидела в них, но нет любви.
– Я ухожу. – Прошептала она.
Лиза выскочила из дома, в лицо ударил резкий ветер, она сильнее прижала дочку к груди.
Конец мучениям?
Да. Она смогла уйти. Ей с ребенком не нужен отец-слабак, пусть он будет хоть трижды лауреатом нобелевской премии. Пусть спасет мир от СПИДА и ВИЧ. Но за гениальность нужно платить.
– Не семьей! – всхлипнула Лиза. – Не семьей, господи!
Как он смог променять дочку цветку? Куча вопросов и ни одного ответа.
За спиной Лиззи (пока, Прошлое, привет, Новая Жизнь) что-то лязгнуло, девушка обернулась. На асфальтовой дорожке валялся цветок, из листьев бежала густая темно-зеленая жидкость. А из разбитого окна их квартиры выглянул Павел.
– Не уходите! – выкрикнул он и улыбнулся. – Я изменюсь.