Глава вторая. Конфронтация.
«Когда ты входишь в Старый Город – забудь о словах, вроде «гражданское право» и «презумпция невиновности»…»
Крэйвен Фальконе
Люблю Старый Город. Люблю этот промозглый запах дешевого амасека и шлюх, которых можно снять всего за двести кредитов… Люблю этот великолепный удушливый воздух, который словно спрут заползает в твои легкие и окутывает внутренности своими холодными щупальцами… Люблю, когда глаза синдикатовцев следят за тобой из-за каждого угла. Люблю, когда у тебя есть в кармане револьвер, шесть патронов и неограниченное чувство безнаказанности… И в эти минуты, мне хочется поблагодарить Императора за то, что я уже мертв…
Бар был весь какой-то серый, обшарпанный и покосившийся. Его неоновая вывеска изредка вспыхивала в ночи, подобно одинокому маяку на берегу моря, задушенного радиационным покрывалом. Дождь все не прекращался. Впрочем, Елизавета с детства уже привыкла, что дождь никогда не прекращается…
Переулок, еще переулок – вот и выход из Старого Города. Небольшой забор, отделяющий одну часть Города от другой, покрашен черной краской для того, чтобы хоть как-то выделить его из общей серой палитры… Арбитры, как каменные изваяния, застыли у железных ворот, которые по ночам наглухо запирали. По слухам, эти Арбитры работали на данном аванпосту уже около двадцати лет, и никто их не сменял. Никто не станет рисковать своей жизнью в Старом Городе ради очередного полевого повышения по службе, легче столкнуть все обязанности на тех, кто уже издавна разрабатывал этот участок. Здесь они и жили, здесь справляли общие праздники, здесь радовались обретениям и огорчались поражениям… Этот аванпост – их дом родной.
Елизавета не собиралась возвращаться обратно, туда, откуда три часа назад ее со скандалом прогнали. Трясущимися руками она вытащила из сумочки миниатюрный датчик и вставила его себе в ухо.
- Активация, - громко сказала Елизавета в воздух. – Личный номер 11-00-65, оператор, включить слежение за объектом…
Из датчика раздался усталый голос оператора:
- Елизавета, это ты, моя девочка? Что же, решила сегодня переночевать в Старом Городе?
- Да, - ответила Елизавета, уложив мокрые от дождя волосы за спину. – Настроение ни к черту. Включи слежение, если у меня будут какие-то проблемы – ты знаешь что делать…
- Конечно знаю, - сказал оператор. – Хотя, думаю, я лучше свяжусь со своими знакомыми из Синдиката, предупрежу, чтобы проследили за тем, чтобы никто тебя не обидел.
- Ты прекрасно знаешь, что я не доверяю синдикатовцам! – резко оборвала собеседника Елизавета. – У них же нет чести!
- Да брось, у них с Арбитрами вот уже почти сорок пять лет как мирный договор – и ничего… - возразил оператор. – Не волнуйся, с тобой все будет в порядке. По крайней мере, этой ночью…
- Очень на это надеюсь, - ядовито отозвалась Елизавета и направилась обратно – навстречу гостеприимно распахнутым отелям Старого Города.
Она вернулась на улицу с баром. Елизавете показалось, что это единственное более-менее безопасное место…
У входа стояло два бугая в смокингах. Ничего особенного – просто хорошо вымуштрованные обезьянки в руках Синдиката. Проблема была в том, что эти самые руки были весьма и весьма умелыми… Зачем Синдикату понадобилось выставлять здесь свою охрану – Елизавете оставалось только гадать.
У дверей к бару была порядочная толпа – бармен за ноги выносил пьяного. Толпа подначивала бармена, изредка отвешивая несчастному пьянчужке порядочные пинки. Елизавета не стала рассматривать это отвратительное зрелище внимательно, поэтому, протолкавшись сквозь толпу, она добралась до одного из бугаев, приподнялась на цыпочки и проорала ему на ухо:
- Я – Елизавета Лоренс! Пакстон, городской Оператор, должен был предупредить вас о моем приходе!
- Предъяви электротату, - нахмурившись, ответил охранник и достал из кармана специальный сканер.
Елизавета протянула ему запястье. Охранник провел сканером по руке Елизаветы – и кожа на ее запястье загорелась синим светом.
Это было электротату. В каждом электротату хранилось вся «душа» человека – его личный номер, дата и место рождения, профессия, номер кредитной карты и, конечно же, самое главное - уровень доступа к данным в Либрариуме…
Электротату было эффективной заменой опостылевшим всем документам. Зачем носить с собой тонны ненужных бумажонок, когда в твоей руке всегда вживлен тонкий слой электропроводимого материала, который ясно скажет, кто ты и чего ты на самом деле стоишь?.. Правда, конечно, были и недостатки. Преступникам, бежавшим из Города, нужно было в срочной мере удалять электротату из руки, иначе это грозило большими проблемами. Хирурги-ренегаты за символическую плату готовы были оказать им такую услугу. Вырезать электротату из руки САМОМУ – смерти подобно, так как механизм был напрямую связан с нервной системой…
- Все в порядке, - пробурчал охранник и неуклюже указал рукой на дверь. – Вы можете проходить, мисс Лоренс. Наши системы охраны проследят за тем, чтобы вас никто не тронул… и пожалуйста, даже не вздумайте вытаскивать револьвер из своей сумочки. Наши люди могут счесть этот жест как… проявление неуважения.
Елизавета кивнула в ответ и тронула пластиковую дверь рукой. Дверь работала на детекторе движения, и как только пальцы Елизаветы прикоснулись к холодному пластику, дверь отъехала в сторону, давая девушке пройти внутрь.
В баре было душно и накурено. Столы были проедены какими-то паразитами, возможно, «информационными» жуками, которых Арбитры периодически выпускали на разведку обстановки в Старом Городе. Те въедались в любую гладкую поверхность и передавали все полученные данные на панель данных оператору. Синдикатовцы, естественно, занимались тем же – посылали своих жуков в Город, чтобы выведать, что же там творится. Так они и следили друг за другом, не в силах нарушить обещание, данное Великим Судьей Карлом Терезом принцу Синдиката Лафаэру Медеусу…
Елизавета, хоть и была хирургом, но с самого детства страдала легкой паранойей. Нельзя сказать, что это ей вредило – скорее, даже помогало в местах, подобных Старому Городу, но в обычной жизни большинство Граждан, увидев ее, сочли бы ее за шизофреника, каким-то образом сбежавшего из лечебницы доктора Виггса, что в Старом Городе…
Оглядевшись, девушка села за ближайший к барной стойке столик и заказала себе немного коньяка. Группа серых бюрократов, сидящих за столиком на другом конце бара, увидев ее, о чем-то увлеченно зашептались. Елизавета ухмыльнулась. Бедняги… они-то не знают, что оператор бара запустил процесс сканирования их электротату и в данный момент лихорадочно выясняет, как охранникам можно поступить с этими придурками – выкинуть вон из бара, или аккуратно попросить удалиться… Ей даже стало жаль этих несчастных выродков из Оцепления. Меланхолично закурив, она стала думать над своим нынешним положением.
Хоть эвтаназия на Кафиссии и была официально узаконена, но проблем после такой процедуры было не насчитать. Постоянные гонения со стороны более опытных хирургов, сетования Властей на «стажеров, которые ни хрена не умеют» и чувство того, что ты в этом мире никому не нужен, вправляли мозги не хуже порции дроби… Докурив, Елизавета бросила окурок в пустой стакан из-под коньяка. В воздухе запахло горящей плотью. Как же она могла допустить такую промашку? Да, конечно, он был аристократом и даже пообещал пятьдесят миллионов кредитов от его Семьи, если она облегчит его страдания и отключит систему жизнеобеспечения, но… Все стало только хуже. И вот, ее выгнали. Что же, они свой выбор сделали, как и сама Елизавета. Деньги никогда не придут на ее счет, она в этом уверена. В сумочке лежит пистолет. Всего-то дел-то – приставить дуло к виску и нажать на спусковой крючок…
- К вам можно?
Елизавета отвлеклась от своих мыслей и пустыми глазами уставилась на незнакомца. Тот улыбался. Видимо, вид бывшего стажера-хирурга, решившегося на самоубийство, забавлял его…
- Присаживайтесь, - хриплым голосом ответила Елизавета, придвигая стул к незнакомцу. Тот расправил полы своего плаща и присел. На его лице застыла немного издевательская ухмылочка. Он достал из кармана розовую пачку, вынул оттуда сигарету и закурил, пуская дым изо рта кольцами.
- Как это забавно… - наконец произнес он.
- Что именно? – поинтересовалась Елизавета, завороженная зрелищем плывущих к потолку колечек дыма.
- Да вот что, - как-то слишком энергично дернув плечом, ответил парень. Елизавета внимательно оглядела его лицо, шрам на глазу и вынесла свой вердикт. Мальчишка. Двадцатисемилетний мальчишка, который решил вспомнить молодость, совратив очередную красавицу. – По одному вашему виду я точно могу сказать, что вы из Хирургеона, верно?
- Да, и что с того? – вопросила девушка, все еще не понимаю, к чему клонит незнакомец.
- Мой дядя-аристократ подвергся эвтаназии от какого-то стажера всего три часа назад и, естественно, умер. Ирония судьбы. Синдикат посылал по его душу около тридцати киллеров, и каждый из них потерпел неудачу. А что же сейчас? Умирает в постели в своей палате от того, что кто-то отключил ему систему жизнеобеспечения. Смех, да и только! – пока незнакомец говорил, с его лица сошла ухмылка. Теперь на его лице была маска холодного равнодушия. – Знаете что самое интересное? – продолжил парень. – Ведь говорят, что он обещал этому стажеру около пятидесяти миллионов кредитов за свою смерть… Старик совсем поехал крышей, вот что я вам скажу…
Елизавета молчала. Неужели ее трагедия уже стала для какого-т предметом шутки?..
- Хотя, я даже благодарен этому стажеру. Покажите мне того, кто это сделал – и я обниму того, что избавил Кафиссию от этого старого ублюдка!
- Ту, - поправила Елизавета. – Ту, что избавила Кафиссию от этого старого ублюдка.
- Даже так? – незнакомец ухмыльнулся. – Впрочем, это ничего не меняет…
- Раз так, - сказала девушка, с очевидным намерением встать из-за стола, - то этот стажер перед вами. Елизавета Лоренс, приятно познакомится.
Глаза парня загорелись. Он взвился из-за стола, словно миниатюрная ракета. Схватив руку Елизаветы, он как-то слишком энергично стал ее пожимать:
- Спасибо, спасибо и еще раз спасибо! – радостно орал он.
- Тише, пожалуйста, успокойтесь! – взмолилась девушка. Лицо ее позеленело от боли – слишком уж крепко незнакомец держал ее за руку.
Скоро парень успокоился, поправил волосы и спокойно сел. По его лицу нельзя было даже сказать, что этот человек всего минуту назад радостно орал на весь бар о том, что его дядя погиб. Закинув ногу за ногу, незнакомец отпил амасека из рюмки и тихо сказал:
- Меня зовут… Джек Риппер, я работаю распределителем данных в Либрариуме. Приятно познакомиться…
- Елизавета. Елизавета Лоренс, Хирургеон. Приятно познакомиться…
Джек глубоко вздохнул, засунул окурок в пачку сигарет, и уставился на Елизавету своими цвета чистого неба глазами:
- А теперь, Лиз, давайте подумаем над тем, как же вы докатились до такой жизни...
… За полчаса их с Джеком разговора Елизавета поняла одну замечательную вещь – когда человек все время смотрит на тебя невинными глазами, а в каждую свою фразу вкладывает долю издевательства, ты, хоть и невольно, начинаешь симпатизировать этому человеку…
Джек был прост и открыт. Он был беспощадным критиком и отличным аналитиком. Он обладал бритвенно острым умом, но, к сожалению, его мозгов не хватило на то, чтобы понять, что с таким-то интеллектом ему не в Либрариум оператором нужно было записываться, а, как минимум, архивистом в Инквизицию…
Елизавета задумчиво глядела на холодное и бесстрастное лицо двадцатисемилетнего парня, который деликатно, хоть и с долей сарказма, рассуждал о политическом значении мирного договора между Синдикатом и Арбитрариумом. В ее мозгу уже не раз мелькала мысль о том, чтобы сейчас взять и встать со своего стула, войти внутрь Оцепления, направится прямо в Башню Правосудия и там, перед компетентным советом Судей, разложить все по полочкам – так и так, в Старом Городе завелся очередной возмутитель спокойствия, и если его немедленно не арестовать, он может намутить таких делов, что даже Лорд-Коммандеру флота всего Сектора не покажется мало… Но, почему-то, Елизавете не хватало храбрости. Было в этом человеке что-то магнетическое, что-то окончательное. Словно однажды приняв его точку зрения, ты не сойдешь с нее уже никогда…
-… сорок пять лет, мисс. Сорок пять лет они пудрят мозги себе, друг другу, губернатору и СПО. Конечно же, ни тем, ни другим от этого легче не становится – впрочем, этого и следовало ожидать. Хотел бы заметить, что одним только введением полка Имперской гвардии в Старый Город можно было решить девяносто процентов всех проблем. Но! Держащаяся на порядочно обветшалых законах морали, совесть не даст им спать спокойно при таком раскладе. Чертовы гуманисты… Послушайте, Елизавета, честно говоря, в этом мире самыми рассудительными остались лишь палачи и жертвы – остальные так, ненужные статисты… Будут до последней минуты своей никчемной жизни рассуждать о человеколюбии. Ха! Видели ли они это человеколюбие, когда сорок пять лет назад бронетранспортеры Арбитров наматывали на гусеницы кишки обычных граждан? Или когда шел Отбор? Или когда Синдикат таки нарушил периметр Оцепления и почти добрался до Башни Правосудия, фактически, снеся все на своем пути?.. Это – война. У нее свои законы. Она не знает побед, и не знает поражений. Она лишь собирает свою кровавую жатву, с нее этого достаточно! Но лишь человеческий разум делает каждую войну чем-то личным. Погибший на Западном фронте брат, мать, погибшая под бомбежкой, дочь, затоптанная насмерть во время всеобщей паники… Все это - факторы, который подогревают котел жертв. Эта война никогда не закончится, мисс. Они сорвутся – и, клянусь вам, когда это произойдет, меня уже здесь не будет. Впрочем, по вашему лицу вижу – вам это неинтересно… - сказав это, Джек заказал себе несчетную рюмку амасека и мутным взглядом уставился на Елизавету.
- Извините, я отвлеклась… - поправив волосы, ответила Елизавета. – Все это, несомненно, интересно. Но откуда вы все это знаете? О количестве жертв, о войне? Честно говоря, я еще никогда не слышала, что между Арбитрами и Синдикатом когда-либо вспыхивала война…
- Когда работаешь оператором данных в Либрариуме, важно знать, какой информацией ты располагаешь… - флегматично заметил Джек, сдувая несуществующую пылинку со своего плеча. – Тогда гарантируются прочные связи с Синдикатом…
Елизавета снисходительно улыбнулась – ей не раз приходилось зашивать раны тем, кто подумал, что имеет право вступить в Семью. А иногда, приходилось ПРИШИВАТЬ отделенные части….
- Я знаю, о чем вы сейчас думаете, мисс, - холодно заметил Джек. –
«Очередной придурок, который считает, что если у него есть в кармане пистолет, три патрона и планшет с данными, то он имеет право голоса». Видите ли, у меня личные счеты с Синдикатом… глубоко личные…
… Елизавета и не заметила, как гул в баре постепенно стих, и серые бюрократы в ужасе вжались в спинки своих стульев. За спиной Джека возникла темная тень одного из бугаев. Послышался сухой щелчок взводимого курка:
- Шоу окончено, урод. Вставай и иди за мной… - пробурчал охранник, тыкая дулом револьвера в спину Риппера.
- Извиняюсь, что должен вас оставить… - Джек ухмыльнулся. – Но, я обещаю вам – ваше одиночество не будет долгим…
Елизавета сглотнула внезапно возникший комок в горле и проводила взглядом удаляющиеся фигуры людей – одну крупную и круглую – охранника, а вторую, статную и подтянутую – Джека. Чем же ты им помешал, Джек? Почему в отличие от других, таких же серых, как и ты, бюрократов, ты не такой, как все? Зачем ты пришил эти нелепые шелковые манжеты фиолетового цвета к рукавам своего плаща? И, в конце концов, для чего нужны эти перчатки с железными пластинками на костяшках?.. Вопросы-вопросы…