Холодный ветер бил наотмашь, заставляя деревья содрогаться в конвульсиях. В эти предрассветные часы было ещё темно настолько, что на фоне тёмного неба вырисовывались лишь чёрные силуэты окружающих объектов. Частично тьма разбавлялась светом прожекторов да нескольких переносных фонарей, которые мы закрепляли на своих плечах посредством хитроумных зажимов, однако это скудное освещение лишь усугубляло темень за своими пределами.
Мы находились возле укреплённого военного поста повстанцев, которые забрались глубоко в леса, видимо рассчитывая, что никто не додумается искать их здесь. Как они переносили здешнюю мрачную атмосферу, я себе просто не представляю. По-моему от этих скрипящих и стонущих деревьев вкупе с постоянными завываниями ветра можно свихнуться. Меня лично мурашки драли по коже. Да что там мурашки, мне хотелось завыть волком и бежать отсюда куда глаза глядят. Приходилось сдерживаться изо всех сил и, надо заметить, у меня неплохо получалось.
Чтобы как-то отвлечься от гнетущей атмосферы, я сосредоточил своё внимание на мужчине, которого вели двое наших ребят. Лицо его ничем не было прикрыто, и в свете фонарей я сумел отчётливо разглядеть этого парня.
Сначала я не поверил своим глазам. Этого просто не могло быть: короткие чёрные волосы, уже изрядно тронутые сединой, почти полностью седые усы. Выражение лица простоватое, но с каким-то внутренним стержнем, если вы понимаете, что я хочу сказать. Плотный, среднего роста – сомнений быть не могло, я знал этого парня! Только тогда он был в рабочей униформе, а сейчас в мвскировочной. Когда-то, ещё в довоенные времена мы работали вместе на одном предприятии. Ему тогда было за пятьдесят, а мне всего двадцать три. Нет, мы не были напарниками, однако неплохо знали друг друга. Работали мы в разных цехах и встречались преимущественно на перекурах да в автобусе, развозившем нас с работы по домам и обратно. Неплохой был мужик. Помнится, он постоянно возмущался установленными порядками: в стране в целом и в нашей организации в частности. Собственно, у нас была только одна большая проблема – работали мы много, а платили нам мало. И он, как, впрочем, и все остальные, любил обвинять в установившемся мракобесии начальство. Ну вы знаете, как всегда это бывает.
Начальник наш (я имею в виду самого главного начальника, поскольку по служебной иерархии их у нас было трое плюс мастера) был иностранцем, и только ленивый не счёл необходимым высказаться в духе, что, мол, пока такие вот сидят на высоких постах, не видать нам никакого порядка. Дескать, они только себе всё воруют и воруют, а простому рабочему хрен с маслецом. Не знаю, не берусь судить. По мне, так это власть развращает человека, какой бы национальности он там ни был. Просто они зажираются, сидя в мягких креслицах, и плевать они хотели, как вы там выкручиваетесь.
Я сам не расист. Плевать мне, чёрный вы, белый, красный или жёлтый. Чёрт, да хоть серо-буро-малиновый. Чихать я хотел, какое у вас вероисповедание и с какого конца земли вы прибыли. Хоть с марса. Просто ведите себя как человек и никаких проблем.
Как бы то ни было, у меня никогда не возникало никаких особых трений с начальством. Те неплохо ко мне относились, временами подкармливали премиями и я, в общем-то, был относительно доволен установленным порядком. Нет, мне, конечно, тоже было мало и хотелось бы многое изменить, но, по большей части я отмалчивался, довольствуясь короткими «угу», «ага» и тому подобными фразочками. Чудное скажу я вам дело: вроде как вы со всеми согласны, кто бы что ни говорил, и людям кажется что вы свой в доску, они вас уважают. Лично мне это помогало поддерживать неплохие отношения со всеми, начиная от простых рабочих и заканчивая тем же начальством. Другими словами я следовал той старой поговорке о сытых волках и целёхоньких овцах.
Так вот, когда началась эта грёбаная война, я встал на правую сторону, то есть туда, куда встало большинство. Сила в количестве, ага. И правота там же. При этом до этого самого момента я был уверен, что вполне себе правильно поступаю. Однако сейчас, увидев перед собой тот далёкий отголосок прошлого в лице этого седого мужчины, мне вспомнились старые посиделки и сетования на жизнь, на порядки и вообще на всё подряд. И я вдруг засомневался, правильный ли выбор я сделал. Ведь, с какой стороны ни посмотри, а я всего лишь последовал принципу толпы: куда все, туда и я. Что будет, если мы выиграем эту войну? Правильно, вернутся старые порядки. Чего ради? А этот вот человек хотел, чтобы они изменились, и сделал тот выбор, который мог помочь осуществить его надежды. Да, я понимаю, что может стать только хуже, я понимаю, что люди цепляются за свою, пусть и убогую, но относительно стабильную жизнь. Но стоит ли оно того?
Я не мог решить, где же прячется верное решение. Передо мной снова встала дилемма правильного выбора, или, может быть правильнее будет сказать, что она впервые действительно заинтересовала меня, ведь в первый раз я можно сказать и не выбирал-то вовсе.
Недалеко от трёхметровых стен блокпоста протекал мелкий ручеёк метра два шириной. Большинство наших располагались на одной его стороне, повстанцы же, разоружённые и измождённые, на другой, ближе к своему убежищу. Под охраной, естественно.
Седой мужчина всё ещё сжимал в руках какую-то огромную винтовку. Не знаю, что это было, никогда прежде не видал подобного оружия: метра полтора длиной, вся какая-то квадратная, причём дуло, диаметром порядка пяти сантиметров, составляло добрых две трети всей её длины. Уж не берусь даже предположить, чем она стреляла, но выглядела вся эта хреновина устрашающе. Вероятно, была разряжена, а то почему бы её не отобрали.
Проходя мимо нас, мужчина бросил взгляд на нашего командира. Слава богу, что не на меня, а то бы я, вероятно, застрелился на том же месте, где стоял. Командир наш, кстати, тоже был иностранцем, я вам не говорил? По всему его виду за версту было видно главнокомандующего. Очень сильный человек, я его чертовски уважал… до этой минуты.
Мужчина тоже заметил, кем был наш командир, а заметив, встал как вкопанный. Секунду стоял, а затем приподнял свою винтовку. Потом как-то весь обмяк, опустил оружие. Вероятно вспомнил, что в нём нет патронов или чем там заряжали такую дуру, а то бы быть нашему военачальнику расплёсканным по округе – учитывая габариты винтовки.
В распахнутых настежь воротах блокпоста кто-то мельтешил, медленно двигались чьи-то тени, отдавались тихие указания. Вообще, что-то всё вокруг затихло, словно бы в преддверии бури. Даже время словно бы замедлило свой ход.
А потом я поднял свой автомат. Не знаю, что на меня нашло: палец словно сам по себе лёг на спусковой крючок, и грохочущая очередь разорвала установившееся затишье. Я стрелял по всем, не разбирая ни своих, ни чужих. Плевать мне было, где кто. Я сделал свой выбор. Сделал его снова, даже сам толком не успев осознать своего решения.
Наш отряд был весьма немногочисленным: около десятка человек. Многие полегли в процессе взятия блокпоста, поэтому нас оставалось всего ничего, особенно если учесть, что и изначально-то было немного. Эта операция вообще планировалась как разведочная, и никто не ожидал, что она выльется в такую вот хренотень.
Повстанцев было около пяти. Итого, человек пятнадцать, да плюс те, мельтешащие в воротах. Первой очередью я скосил практически всех ближестоящих: никто не ожидал атаки сзади, а так уж получилось, что дальше меня никого не было. Все были как на ладони.
У меня до сих стоит перед глазами, как рвалась материя на груди командира, как фонтанчиками выплёскивалась кровь. Словно в замедленной сьёмке люди взмахивали руками, прошиваемые пулями из моего «калаша», роняли оружие и валились на землю. Дав ещё одну очередь по ближним, я нацелился в ворота и все оставшиеся в рожке патроны отправил туда, где виднелось движение.
Позади нас на холме располагалось какое-то огромное здание без окон – то ли ангар то ли ещё что-то в том же духе. Бросив ставшее бесполезным оружие я, всхлипывая, бросился прямо туда. Ноги плохо слушались меня, пару раз я оскальзывался на сыром подлеске и падал, но снова вставал и бежал дальше. Мой мозг пребывал в полнейшем смятении: да, я сделал выбор, но какой? Во имя чего?
Ничего не понимая, не желая понимать, я влетел в маленькую дверку, являвшуюся частью огромных ворот. Пробежать пришлось изрядно, поэтому мне не хватало воздуха. Всё из-за проклятого курева!
Без сомнения кто-то остался в живых. Скорее всего на посту, потому что всех ближних я убил. И этот кто-то содеянное мною так просто не оставит. Мне нужно оружие! Нужно защититься! Где его найти?
Проклятое дыхание никак не желало успокоиться. Я был в панике, совершенно не понимая, что же такое натворил. Единственное, что я понимал, была необходимость срочно найти какое-либо вооружение.
Фонарь мой был по-прежнему включён, являясь единственным источником света во всём этом грёбаном огромном помещении. Мне было страшно, чертовски страшно. Узкий луч периодически натыкался на трупы, лежащие в лужах собственной крови, а на ум бесконечно лезли оживающие мертвецы и всё в том же духе.
Я в панике вертелся из стороны в сторону, пытаясь найти хоть что-нибудь. Господи, сколько трупов! Этот шевелится или нет?.. показалось. А если они все встанут и со стонами двинутся ко мне? А может кто-то уже подбирается сзади?
В ужасе я обернулся. Сердце готово было выскочить из груди, однако всё, что я увидел, была какая-то стойка. Подойдя поближе, я заметил, ЧТО на ней располагалось. ОРУЖИЕ!!! Один автоматик, похоже «томсон», хотя я не сильно-то разбираюсь в них, две какие-то хреновины непонятного назначения и ещё один пистолет, по виду древний до невозможности: как те допотопные дуэльные пистолеты – почти прямые, только у этого не было курка, одна только «собачка». Да и дуло у него было необычайно жирное – сантиметра три диаметром. Чёрт, они тут экспериментальными пушками балуются, что ли?
Впрочем, времени размышлять не было. Стараясь не шуметь, хотя с моим свистящим дыханием, слышным вероятно на всю округу, это и было затруднительным занятием, я снял со стойки все четыре образца и осторожно подбежал к чуть приоткрытой двери.
Так и есть! Выглянув, я заметил неподалёку, метрах в семидесяти от меня, силуэт человека, заметный благодаря слабому отсвету от прожекторов на блокпосте. Кажется, он был одет в синюю с пятнами униформу, но я не был уверен. Быстро он, однако!
Человек то ли передвигался, то ли стоял на месте. Трудно сказать, но было в его полусогнутой позе что-то угрожающее. Мне стало совсем уже жутко.
Стрелять я не стал. Почему один? Может, где-то прячутся ещё?
Решение я принял мгновенно. Осторожно двинулся вдоль ворот, пока не достиг угла, образованного одной из створок ворот и перпендикулярной им стеной. Дверца находилась близко к противоположному такому же углу, и отсюда мне открывалось всё видимое пространство. Врасплох, по крайней мере меня не застанут, да и время среагировать, когда кто-то заглянет в эту дверь, у меня будет. Может, вообще не заметят.
Я сел прямо на задницу, вытянув ноги, и постарался унять своё свистящее дыхание. Пришлось дышать через нос, хотя кислорода очень не хватало. Но мне нужно было затаиться.
Почти сразу я увидел его: зелёные контуры человека просвечивали прямо сквозь ворота.
Смешно, но у меня и мысли не возникло, будто бы я схожу с ума или ещё чего-то подобного. У меня вообще никаких мыслей не возникло, если говорить откровенно.
Слыхали о том, что в минуты крайнего напряжения у человека включаются резервные возможности, помогающие выжить во что бы то ни стало? Вот это было из той же копилки, как мне кажется.
«Человек» почему-то передвигался на всех четырёх конечностях и, получалось, что меня от него отделяли каких-нибудь пятнадцать-двадцать метров. Примерно столько же было от моей «засады» до двери на том конце ворот.
Я затаился. Казалось, что все внутренности куда-то вынули из меня, заполнив оставшееся пространство чистым концентрированным ужасом.
Силуэт, по-прежнему на всех четырёх конечностях, медленно передвигался к двери. Я находился в каком-то оцепенении, сжимая в потных холодных руках тот самый «дуэльный» пистолет. Сейчас не было шикарной возможности раздумывать, сработает ли эта хреновина или нет. Просто она показалась мне наиболее убойной, а для этого непонятного, вызывающего ужас силуэта надо было что-то именно такого рода.
«Человек» тем временем добрался до двери, находясь сейчас по ту её сторону. Если «зрение» не обманывало меня, он обнюхивал землю. Может быть мне и чудилось, но лично я не считал себя не в своём уме.
Возле двери было чуть светлее; всё-таки какой-никакой свет снаружи был. Я до боли вглядывался в этот маленький островок, боясь пропустить малейшее движение. Если у меня и была надежда на то, что меня не найдут, то сейчас она исчезла без следа.
«Человек» ещё секунд пять обнюхивал землю, а затем одним резким прыжком махнул в дверной проём, мгновенно превратившись из зелёных контуров в чёрную тень.
Я выстрелил на долю секунды позже того, как он показался в материальном виде, да и то скорее от неожиданности, хотя и ждал этого. Слишком стремительно всё произошло.
Почти физически я увидел, как огромная пуля ушла в пространство.
Слишком поздно. Едва приземлившись, существо сделало ещё один гигантский скачок. В мою сторону. Бросая пистолет, я схватился за «томсон», но выстрелить не успел.
Одним махом преодолев двадцатиметровое расстояние, существо на долю секунды попало в свет моего фонаря.
ЭТО не было человеком.