Два вепря
Жили-были в дремучем лесу два брата-вепря. Когда они были ещё поросятами, их родители погибли в неравной схватке с волками, и на всём белом свете браться могли рассчитывать лишь на свои силы.
Малышам повезло. Они сумели выжить и со временем превратились в могучих зверей. В лесу у них не было серьёзных противников; даже бурый Пожиратель Мёда опасливо сходил с тропы, завидя их острые клыки и вздыбленную щетину.
Годы летели незаметно, зима менялась с летом, как и бесчисленные века назад. Однажды пригожим весенним деньком Старший брат отправился на поиски съестного. Он долго бродил по оживающему после холодов лесу, разыскивая среди прелой листвы сладкие молодые побеги, пока не достиг окраины. Здесь земля резко уходила вниз, а за склоном начиналась необъятная равнина. Старший уже бывал тут мимоходом давным-давно. В тот раз он быстро вернулся в чащу, не найдя на равнине ничего интересного; теперь же, однако, всё было иначе.
У подножья склона вырос частокол высоких заострённых кольев. Он, словно пояс, охватывал несколько странных сооружений, сложенных из стволов. Меж них сновали мелкие птицы, а также кое-кто покрупнее… Старший подумал, что эти существа слегка напоминают Пожирателя Мёда, вставшего на дыбы — только значительно меньше. Они ловко передвигались на задних лапах и, казалось, ничуть не тяготились таким неудобным положением.
Вепрь стоял долго, пока чувство голода не взяло верх над любопытством. Тогда Старший растворился в гуще листвы, твёрдо вознамерившись поведать брату об удивительном открытии.
Спустя несколько дней вепри пришли вдвоём. За оградой кипела жизнь: бегали детёныши, сновали по своим делам взрослые. Братья заворожённо созерцали диковинных двуногих, а пуще всего удивили их бревенчатые берлоги. Таинственные гости сумели свалить такие деревья, с какими не вдруг совладала бы целая стая Бурых, и это внушало уважение.
Вдруг Младший принюхался и непроизвольно напрягся. Вскоре его догадка подтвердилась: над одним из логовищ поплыли клубы дыма. Любой обитатель леса с рождения знает, что дым — верный спутник неукротимого жара, несущего страшную погибель. Двуногие не могли не чувствовать запаха, но — странное дело! — нисколько не тревожились.
Время шло, а красных всполохов всё не было. Невероятно, но двуногие, судя по всему, победили Жгучие Языки! Эти существа, похоже, были сильней и хитрей любого обитателя леса.
Младший брат постоял ещё немного, затем повернулся и побрёл к логову. Старший же остался, до самой высокой луны разглядывая загадочных и могущественных двуногих.
С тех пор он стал подолгу пропадать на холме. В остальное время вепрь рыскал поблизости, питаясь ровно настолько, чтобы заглушить голод.
Вскоре он узнал, что за оградой живёт намного больше существ, нежели могло показаться на первый взгляд. По утрам часть ограды раздвигалась, и один из двуногих выводил наружу небольшое стадо животных с длинной шерстью. Старший подумал, как это, должно быть, здорово: жить в надёжном крепком укрытии, не заботясь о поисках пищи и противостоянии с лесными хищниками.
Много дней смотрел вепрь на двуногих, узнавая о них всё больше. А потом внезапно пришёл ветер с гор. Пронизывающий, студёный — предвестник скорой зимы. Лесные жители засуетились, безошибочно чуя грядущие суровые холода.
Старший, ничуть не откормившись за лето, дрожал под обжигающими порывами. Всё настойчивее виделась ему большая и тёплая берлога двуногих, где не страшны морозы; его удерживала лишь инстинктивная боязнь неизвестного. Но в конце концов, когда листья стали осыпаться с деревьев, вепрь продрог настолько, что преодолел страх.
Он дождался, пока двуногие начнут выводить свою мохнатую стаю, и медленно пошёл им навстречу. Двуногие сначала переполошились и даже швырнули в него несколько острых прямых веток. К счастью, на крики вышел их вожак — здоровенный самец, не многим уступавший Бурому и одетый в шкуры Серых Острозубов. Вожака успокоил смиренно-жалкий вид пришельца, и он провёл Старшего внутрь желанной берлоги. Здесь обитало много разных существ, в воздухе витала уйма запахов, но вепря занимало лишь то, что внутри было тепло, а в выделенном ему загоне стояла миска с едой.
Согревшийся и сытый, он довольно захрюкал. Удивительные эти двуногие. В лесу никто бы не стал кормить другого, если тот не из его стаи. С приятной мыслью, что теперь он — часть стаи двуногих, Старший уснул.
День за днём ветер крепчал, срывая с веток остатки листвы.
Младший не вспоминал о брате. Все дни он теперь проводил в беспрестанных поисках пищи, чтобы нарастить побольше жира перед жестокой зимой.
А Старший обнаружил, что из берлоги их выпускать не собираются. Впрочем, он не особо горевал: погода стояла ненастная, выходить под промозглый дождь не было никакого желания. Так что вепрь обошёл кругом свой загон, плюхнулся набок и от нечего делать принялся хлебать из корыта, вполуха слушая завывания ветра за стенами.
Младший сбился с ног, таская разлапистые ветки к своему логову. От дождя пожухлые листья не защитят, зато когда выпадет снег, получится неплохое укрытие.
А Старший сгрёб в кучу разбросанные по загону пучки соломы, устраивая себе мягкое ложе.
Младший выкапывал съедобные коренья и прятал у себя в логове, запасаясь на зиму.
Старший передвинул солому поближе к корыту, чтобы можно было есть, не вставая.
Потом нагрянула зима. Лютая, беспощадная. Стволы трещали и лопались от мороза, и даже покрытые густым мехом обитатели леса поглубже забивались в свои норы.
Младший мёрз в своём ненадёжном убежище. Он лежал в полусне, экономя силы и прекрасно зная, что в такую стужу искать еду бесполезно. Однако даже в такую тяжёлую пору он бы не покинул родной лес. С рождения привыкший к трудной, но вольной жизни, вепрь не мог и помыслить о том, чтобы жить иначе. О брате он тоже не думал: все усилия Младшего были направлены на собственное выживание.
Старший же вольготно валялся в хлеву, не обращая никакого внимания на беснующуюся снаружи вьюгу. Еда, тепло и укрытие — что ещё нужно для счастья? Двуногих надо держаться. Они заботятся о тех, кто не побоится придти к ним в стаю. А все остальные могут оставаться в продуваемом ветрами лесу и околевать от мороза. Впрочем, мысли быстро растворились в беззаботной сытости, и хряк заснул.
* * *
Протяжный многоголосый вой заставил Младшего встрепенуться. Он навострил уши и выглянул из берлоги, но никого поблизости не увидел. Да и вой больше не повторялся. Звук был незнаком вепрю, так что он быстро забыл о нём: чувство голода заставило осторожность умолкнуть.
За время жестоких холодов вепрю пришлось подчистить все запасы, чтобы хоть немного согреться. Теперь же было необходимо вылезти и набрать хоть какой-нибудь еды, иначе голод убьёт его вернее стужи.
Высунув пятачок на улицу, Младший обнаружил, что мороз значительно смягчился. Весело похрюкивая, он разворошил наваленный перед входом сугроб и отправился к старому дубу. Под ним наверняка валялось немало желудей, оставалось только выкопать их из-под толстого слоя снега.
Откуда было знать вепрю, что вместе с воем в лес нагрянула стая изголодавшихся лис, живших далеко за холмами. Пушистые хищники тяжело переносили убийственную зиму, от которой не спасали даже их тёплые шубы. Все зайцы и мыши забились в укромные норы, лисы страдали от голода. Как раз накануне потепления они покинули обжитые территории и отправились на поиски добычи.
Десяток пришельцев — частичка расползшейся по лесу стаи — напал на Младшего возле дуба. Могучий вепрь не дрогнул, смело встречая опасность. В мгновение ока он разодрал горло вожака длинным клыком, а затем кинулся в гущу врагов, сбивая их наземь и топча копытами. В какой-то момент нападающим удалось повиснуть на загривке и боках Младшего, вгрызаясь в толстую кожу и добираясь до горячей плоти. Но вепрь встряхнулся, и лисы разлетелись в стороны. Тяжело дыша и набычившись, он взглянул на противников. Он истекал кровью из множества ран, шкура клочьями свисала с боков. Но глаза яростно горели, а окровавленные клыки оставались всё такими же острыми, наводя страх на лис. Понурившись и скуля, немногие уцелевшие хищники уползли прочь в поисках более лёгкой добычи.
Лишь когда мохнатые шкуры перестали мелькать за деревьями, Младший утомлённо прилёг на снег. Ему ещё никогда так крепко не доставалось. Хотелось зарыться в берлогу и уснуть, но прежде надо было завершить начатое: жаркая схватка разворошила сугробы, открыв немало желудей. Вепрь поднялся и, небрежно отпихивая трупы, стал собирать промёрзшие плоды.
Старший проснулся от тычка в морду, расклеил заплывшие веки. Двуногий, что ткнул его черенком метлы, открыл дверь загона и повелительно махнул рукой. С усилием приподняв свою необъятную тушу, хряк косолапо проковылял к выходу.
Вокруг, выводя скот на улицу, суетились двуногие: по случаю оттепели они решили убраться в хлеву. Тяжело переваливающийся Старший наконец добрёл до дверей. Тусклый свет сумрачного дня ослепил привыкшие к полутьме глаза, холодный воздух неприятно ущипнул ноздри. Хряк тупо уставился на снег, с трудом вспоминая, что это такое. Запах еды и звук гремящих кормушек вывел его из оцепенения; он поспешил туда, даже не подняв головы к небу, к покрытому снегом лесу за частоколом забора. Всё, что интересовало Старшего, — это поскорее добраться до корыта с кормом.
Он протиснулся к своей кормушке, расталкивая соседей жирными боками. Стоявшему справа ретивому жеребцу это не понравилось; гневно взбрыкнув, конёк ударом копыт оттеснил Старшего и в довершение опрокинул его корыто. Хряк долго смотрел на круп повернувшегося жеребца и раскиданную повсюду пищу. Потом осторожно приблизился и стал есть, выкапывая куски из снега.
* * *
Долго длилась жестокая зима, но и её время истекло. Повеял тёплый ветер с юга, снег начал таять.
Люди стали всё чаще выбираться из селения в лес: запасы провизии почти исчерпались, так что они были рады даже исхудавшей за зиму дичи. Однажды пошёл на охоту и сам вождь. Долго бродил он по влажным сугробам, подбив лишь пару удачно подвернувшихся тетеревов. Недовольный скудной добычей, человек забрался глубже в чащу и достиг ельника. Густые разлапистые деревья здесь росли так плотно, что меж ними с трудом можно было пройти, а видимость не превышала пары шагов.
Там, на узенькой, почти незаметной тропинке, человек столкнулся с Младшим.
Вождь замер, глядя на повстречавшегося зверя. Огромный вепрь сильно истощал, но оттого смотрелся ещё более устрашающе. Грозные клыки нацелились на человека, яростно горящие бусины глаз пронизывали его насквозь. На боках шкуру избороздили ужасные шрамы, кое-где она всё ещё висела клоками — но это лишь добавляло вепрю свирепости. Сама душа дремучего леса, дикая, свободная и неукротимая, воплотилась в этого зверя. И бывалый охотник, безбоязненно ходивший даже на медведя, отшатнулся в сторону, уступая вепрю дорогу. А когда внушающий трепет зверь скрылся, человек утёр пот со лба и вознёс хвалу богам за то, что удержали стрелу на луке. Жутко подумать, на что способно это чудовище, если его ранить!
Вечером того же дня в селении только и было разговоров, что о невиданном звере. Люди ахали и дивились словам вождя; кое-кто даже утверждал, будто предводителю довелось столкнуться с лесным божеством, покровителем всей здешней живности. Вождь ничего не отвечал на это, но в глубине души уже подумывал о том, чтобы приносить таинственному существу жертвы.
Потом он вышел из общего дома и направился к хлеву. Спустя довольно продолжительное время человек снова появился на улице, на этот раз таща привязанного за верёвку хряка.
Нет, разжиревшее животное и не думало вырываться, просто оно настолько отупело, что не могло даже понять, куда надо идти. Хряк еле шевелился, неподъёмная туша колыхалась на ослабевших, дрожащих от натуги ногах. Едва человек остановился, Старший тут же плюхнулся в грязь. Его совершенно не заботило окружающее и то, куда они пришли. Было лишь смутное желание вернуться туда, где тепло и привычно.
Отдуваясь, вождь поправил шапку. Он взмок, затаскивая эту глыбу на задний двор. А тут ещё сегодняшняя встреча никак не шла из головы, за каждым углом мерещилась выступающая из мрака фигура зверя. Смутно темнела вдали громада леса, сурово взирая на людишек, что копошились у подножья. Человек перевёл взгляд к небу, но яркие звёзды тут же напомнили ему сверкающие глаза лесного духа.
Содрогнувшись, вождь зябко запахнулся в шкуры и подумал, что мысль насчёт принесения даров не так уж плоха. Возможно, тогда дух смилостивится и не станет карать их за охоту в своих владениях.
Продолжая размышлять, человек вытащил длинный нож и спокойным, точно отмеренным движением распорол животному глотку. Хлынула кровь, но туша даже не дрогнула, лишь голова устало поникла.
Вождь удовлетворённо заключил, что этой пищи маленькой общине хватит на целую неделю. А сердце безмозглой домашней скотины послужит хорошим даром свирепому лесному духу.
Начало 2008 – 28 ноября 2008