Приятно почувствовать себя Суперменом. Правда, я не могу поднимать горы, носиться со скоростью света и видеть сквозь предметы. Но вот полетать могу. От высокой скорости встречный воздух закладывал уши, мешал дышать, но все равно было приятно покинуть бренную землю и покорять атмосферу. С высоты птичьего и своего полета я окинул взором окрестности. Свой дом я нашел сразу, даже заметил крошечные фигурки Гора с Шельми, смотрящие на меня, задрав головы. Поскольку они тренировались во внутреннем, закрытом дворе, я мог быть спокоен, что стража не заметит воровку, развивающую свои расходящиеся с законом навыки. Я взлетел чуть повыше и еще раз осмотрел окрестности. Сонторскую Академию Магии разглядел быстро, это низкое приземистое здание ни с чем не перепутать, больше ничего похоже на огромный гриб в Сонторе не сыскать. Краем глаза заметил черный силуэт Низкого Леса, и в который раз в сердце кольнула игла боли. Несчастная родина, уничтоженная одним махом. Когда же будет возможность восстановить тебя?
Перед глазами промелькнул Огонек, обращая на себя внимание. Я вспомнил, зачем собственно взлетел и мгновенно устремился за наглецом. Но догнать его оказалось непросто – Огонек закладывал сложные фигуры высшего пилотажа, как сказали бы в моем старом мире, совершал обманные маневры, финты и прочее, почерпнутое из моей памяти. С каждым вызовом он становится умнее, а это серьезный вызов мне. Практически догнав его, я резко выбросил руку вперед, но он прошмыгнул под ладонью, скользнул в рукав и пролетел под курткой, вылетев из-под штанины. Поражаясь этому трюку, неожиданно почувствовал, что стало как-то труднее дышать. Увлекшись, я залетел слишком высоко, в высшие слои атмосферы, где воздух сильно разреженный.
Я сориентировался в пространстве и собрался было организованно лететь вниз, но внезапно к горлу подкатил неприятный комок. В груди словно образовалась пустота, сильнее космической пустоты. Выброс энергии черных кристаллов, не иначе. Такую штуку не заметишь, пока не вляпаешься.
-Хьюстон, а у нас, по ходу, проблемы.
Падение оказалось не менее захватывающим, чем полет до этого. Только экстрима больше во много раз, здесь он неподдельный. Пытаясь хоть как-то уменьшить скорость, я пытался использовать хоть каплю медленно возвращавшейся в меня магии, но все было тщетно, черный кристалл полностью меня опустошил. Светящийся Огонек исчез, его тоже коснулся черный кристалл.
Бутылка синей воды стала бесполезной – совершенно обесцветилась, ни грана магии не осталось. В такой безвыходной ситуации мне не удавалось оказаться довольно давно. Один в вышине, несусь на встречу своей смерти без малейших шансов на спасение, без остатков магии. И как только у меня остается в такие моменты способность отрешенно взирать на происходящее?
Я попытался было перекинуться, но соединение чешуи ничего не дало, и ее не хватало против загадочного черного кристалла.
-Хьюстон, у нас конкретные проблемы,- еще раз пробормотал я, не обращая внимания, что никто не услышит меня, и что никакого Хьюстона в этом мире никогда не было.
В красном браслете резко запульсировал желтый камень, осколок уничтоженного когда-то мною хронокристалла. Связываться с магией времени опасно, но выбора нет, иначе смерть. Я коснулся осколка и тут же мир погрузился во тьму. Мимо пролетел астральный слой, но в нем мне не удалось задержаться, меня начало уносить по сияющему тоннелю. Года два назад, применяя магию времени благодаря только что обретенному осколку хронокристалла, такого не испытывал. Но сейчас осколок сам сработал, практически без меня. Значит, теперь все иначе.
Неожиданно тоннель исчез, меня вынесло в огромное черное пространство, даже не космос, ни одной звезды не было. И только передо мной вилась тонкая яркая линия, состоявшая из двух перевитых спиралью нитей, темной и золотистой. И вдалеке я увидел развилку, где обе линии расходились и вливались в большие глобулы – черную, выделявшуюся даже на фоне черного пространства, и золотистую, похожую на луч света в темном царстве. Когда я достиг развилки, то мой полет прекратился, словно мне давался выбор, каким путем следовать. Инстинктивно я потянулся к свету, меня затянуло в светлую глобулу.
Я пришел в себя посреди большой площади перед высоким памятником. И посвящен он был мне.