[Toraton]

Ксеза, сама напросилась! Ожидается прибытие большой тапки.

Оборотень

Первый же абзац спустил меня с небес на землю. Нет, все работы не порадуют меня в одинаковой, близкой к конкурсному идеалу степени.
Через прикрытые веки виднелись очертания комнаты – не уверен, что такое возможно. Герой пока что в человеческом обличье.
Меня настигло нехорошее ощущение, что на лице и ладонях что-то засохло – интересно долго оно до этой секунды его преследовало.
Пришлось вставать, а не хотелось. Сквозь занавески пробивался свет - вставало солнце. Я подошел к зеркалу. На лице и руках красовались бурые пятна. Как снег на голову, свалилась жуткая догадка - кровь! Меня передернуло – классический набор рубленых фраз. Пришел. Ушел. Подошел. И под конец – вышел.
Начал припоминать, что же могло подсобить «преображению»... – сильно сомневаюсь, что выбранное слово подходит. «Подсобить» - помочь. Подсобить можно в колке дров или ремонте. Разве можно отнести к помощи появление кровавых следов на лице?
Честно, я еще не привык к ночным похождениям оборотня – и тут я понял, что мало что понимаю. Нужно время для огрокивания всей полноты вопроса. Герой хоть и в крови весь, но посему выходит, что не оборотень, иначе, зачем ему о себе в третьем лице говорить?
Оделся, как подобает должности. Руки потянулись за очками. Дверь скрипнула за моей спиной – опять нарезка (которая будет продолжать весь следующий абзац: его-то мы и пропустим).
А дальше ничего. Интрига с дверью угасла, так и не родившись пламенем.
Пошли имена. И не похоже, чтобы они были русскими. О чем это говорит? Голливуд! При его упоминании некоторые МТА содрогаются и серой тенью уносятся прочь, дабы не быть застигнутыми рядом с тем местом, где вершилось литературное непотребство. Кто знает на кого укажет перст судьбы. Потом будут вещать на площадях. «Вот этот проклятый МТА, гадкий и противный, не остановил, не упредил, дозволили прорости червивым семенам».
Мы скажем проще. Ф топку!
Я плюхнулся на стул. Пальцы вцепились в волосы. Хотелось взвыть. Марко! Марко Бон! Нет, не верю! Кэтти, моя бедная Кэтти! Как она переживет потерю брата? Кровь, казалось, превращается в лед. Мысли стали ясными, как насмешливые зеленые глаза моей хорошей мисс Бон. Жажда избавиться от тяжкого креста стала куда как сильнее, чем в прошлый раз – я бы хотел сопереживать герою, но не получается. Он словно выпал из мира. Вокруг никого и никто не видит его терзаний. Пустое пространство, вокруг темнота, а ведь рядом люди. Через их эмоции можно было показать всю трагичность ситуации.
Я схватил плащ и выбежал прежде, чем кто-то успел что-либо сказать – для него люди существуют лишь как вещатели последних новостей. Сообщили о смерти и оревуар.
Непонятно почему известие о смерти ученика вызывает куда больше эмоций, чем осознание того, что собственноручно убил любимого человека! Эта часть могла бы стать концовкой: душещипательной, трагичной, но автор ведет нас дальше. Причем под конец текст подобен горке. Скорость повествования растет, а смысл и связность речи теряются.
А на выходе получаем несвязный текст и неоправданную концовку с большим роялем.

Итог: Набор действий и минимум эмоций. Ради удовольствий читать не советую.