Тает слово в пустоте листа,
Появляясь снова в блике белых стен.
В тени ночи – та же пустота,
Прячущая солнце в тихий плен.
На мосту под скрежет тормозов
Невесомо опускается печаль.
Взгляд твой устремился вдаль,
А душа закрыта на засов.
Без деревьев умирает парк,
Как без солнца умирает день.
Если чувства накрывает тень,
Слово исчезает, словно пар.
Город утром превращается в пустырь,
Только урн расколотая жизнь.
Пульс ночной глаза мои слепит.
Лишь в ночи белеет монастырь.
…Утренний ветер медленно перебирает белёсую дымку над тёмной волжской водой. Кажется, всё вокруг спит. Первые лучи солнца делают робкие шаги, распутывая белые клубы над водой. Ещё мгновение – и солнце озаряет тёплым розовым светом стены монастыря.
В небо взметнулись птицы, словно в предчувствии. Казалось бы, ради этого и просыпается новый день. Рождается звук. Неповторимый звук.… Оживает колокол Свято – Успенского монастыря. И многоголосые переливы рассыпаются над Волгой, следуя изгибам реки, как бы сливаясь с её течением. И одинокому прохожему, ошеломлённо вставшему на мосту, кажется, что так было и будет всегда, и только Волга помнит времена, неподвластные человеческой памяти.
Почти девятьсот лет назад такой же колокольный звон созывал людей на строительство храма. Река помнит, как поднимались к небесам стены монастыря, а созидатели вкладывали в них свой труд и свою душу.
Эти стены помнят, как начинал свой путь к Богу первый русский Патриарх Иов. А если остановиться и прислушаться, то можно различить тяжёлую поступь первого царя русского, совсем не случайно прозванного Грозным. И остаётся только предполагать, что влекло сюда царя, известного своим крутым нравом.
Волга помнит, как поседели от пепла берега, как краснела от сполохов огня вода, и как скорбно чернели остовы монастырских стен. И люди вновь объединялись, и над Волгой вновь разливался колокольный звон. И если прижаться щекой к монастырской стене, то можно почувствовать в глубине камня жаркое дыхание прошлого и тревожные звуки набата.
В грозные годы стены монастыря по-матерински укрывали своих детей от злой напасти, вселяя веру и даря надежду. А ещё монастырь помнит предательство, когда колокол последний раз вскрикнул израненной птицей и был сброшен на грешную землю. Почти сто лет храм молчал. Вернее сказать, молчали людские сердца и души. Наступил ХХ век безверия. Монастырь его пережил.
…Утренний ветер медленно перебирает белёсую дымку над тёмной волжской водой. Пришёл новый день. Вновь первые лучи солнца простираются к позолоченным куполам. Далеко вокруг разливается звон. Монастырь пережил второе рождение. Ему возвращены белые праздничные одеяния. И вновь плывёт, как многие века, над великой русской рекой колокольный звон – символ людского покаяния и духовного очищения.
Белым снегом ложатся слова,
Вязью слов мы рисуем мечты.
Вера в лучшее снова жива,
Перекинуты с прошлым мосты.
И диковинной яви узор
Родился из мечтаний и снов.
Золотит куполами собор,
Отряхнув паутины веков.
И как в детстве всё радуге в цвет,
Вновь всё ясно и полно чудес.
В этих стенах получишь ответ,
Эти стены – дорога небес.
Закрываю в молчании глаза,
И стою у ворот, не дыша.
И зовут за собой голоса.
И темнеет без храма душа…