[Диана]

Там еще много (тихая истерика).
Но все равно - спасибо!

Скрытый текст - Глава десятая:

Глава десятая.
По крыше настукивали крупные зернышки семян, падающие с деревьев, я проснулась и вышла к Бренте. Она еще не встала, дверь в ее комнату была закрыта. Я попила водички из кувшина и вышла на улицу.
Река была в полукилометре от дома. Я спустилась по крутому берегу и нырнула в воду. Рубашка сразу же намокла и облепила тело, но плыть было легко. Вода хоть и с утра была очень теплая, солнце пробивалось сквозь ветви ив и светило в лицо. Я была счастлива и хотелось петь от счастья.
Я наплавалась и вернулась домой – переоделась в платье и повесила рубашку сушиться.
- Доброе утро… - вышла, потянувшись, Бре.
- Привет.
Я разлила чай и вдруг обожглась – не так взялась за чайник.
«Привет.
Знаешь, я давно тебе не писала – не получалось. Я счастлива. Как это сстрашно и странно – я счастлива не смотря ни на что. Иногда кажется, что даже если вокург рухнет мир или часть мира, но будет что поесть, где поспать и прогуляться мне будет почти что все равно. Я боюсь Одан, себя боюсь.
…»
Я положила листочек на стол и допила чай – Брента вышла умываться.
Мы шли, вновь шли куда-то. Эта дорога стала мне знакомой и почти родной – я уже знала, где будет ямка или кочка. Ели шумели и пел вокруг ветер. Волосы мои слиплись от речной воды и теперь кидали странную тень на дорогу. Брента рассказывалас что-то, я не прислушивалась и вдруг мне стало стыдно – она рассказывала мне, именно мне. а я и не думала слушать.
«В последнее время становишься все более себе противна. Почему, с какой вообще-то стати?»
- … они прекрасные люди, наверное, я до сих пор и не уехала из-за них, как они здесь будут без меня? Элка, знаешь, наверное, это плохо, но я почти не умею общаться с людьми. Это плохо?
- Нет конечно! Я вот тоже не умею.
- Ну конечно!.. Ты у нас такая общительная!
- Я? Серьезно? – я немного обадела, но замолчала. Ах сколько нам открытий…
Брента улыбнулась и я заметила,что она идет немного подпрыгивая.
- Слушай, как ты думаешь, сколько мне лет?
- Тринадцать, четырнадцать, - сказала я и соврала, нагло соврала – худенькой тоненькой Бре нельзя было дать больше двенадцати лет.
- Ну опять! – возмутилась она. – Мне девятнадцать.
Я остановилась на секунду и пошла снова.
- Правда?
- Правда.
Брента передернула плечами и пошла вперед. Но походка была по-пржнему подпрыгивающая.
Широкое поле с еще одним столбом из-под старых проводов вело в новые чащи. Там где-то начиналось место, в которое мы шли – я прослушала, чучело, его название.
Брента шла и рвала цветы с поля – огромные васильки и ромашки, ромашки, которые просто восхитительно пахли. Метелки желтых цветов, названия которых я не знала, Брента не трогала.
Большой дом с белыми окнами вынырнул из-за деревьев как и Брентин – издалека я его даже не заметила. Это жилище было не то что у Бре – огромные окна, богатая двустворчатая дверь и пышные голубые можжевельники под окнами. Большушая белая кошка сидела и смотрела на нас синими глазами.
- Кыс-кыс, Монра, - подозвала ее Брента. Она погладила ее, потрепала за ухо.
- А мне можно?..
Я погладила пушистое чудо и вошла вслед за Брентой в дом.
Сразу бросилась в глаза огромная статуэтка кошки в прихожей – она сидела на изящном деревянном изгибе лестницы и смотрела на каждого входящего.
- Бренточка! Здравствуй. А…
- Здравствуйте. Я Элла.
- Здравствуйте, тетя Лива.
Почтенная дама оглядела нас. Она сама была в длинном платье и ярком платке. Цветы оп кайме шали очень бросались в глаза.
- Тетя Лива, я вот принесла…
Брента достала из корзинки огронмый букет и протянула его женщине:
- Вот.
Тетя Лива улыбнулась и сразу поставила цветы в вазу.
- Спасибо, Бренточка.
Она еще раз посмотрела на меня и мы прошли в комнату. Огромное кресло, в котором мы с Брентой помешались обе схватило в свои объятья и отказалось отпускать. Пушистая кошка пришла с улицы и села на подлокотник. Я ее немного пугала – шерсть на спине вставала гребешком.
- Монрик, знакомься! – засмеялась женщина. – Ее можно погладить. У нас Монрочка уже старенькая, пятнадцать лет уже…
Из-за шкафа выползла кошка – похожая на Монру, только с серыми дымчатыми глазами. Она посмотрела на меня и вытянулась по полу.
- Тутя Лива, вам может помочь что-нибудь?..
- Нет, Брент, спасибо. Твоя подружка вон какая смирная.
Я смутилась, так как в этот момент упорно пыталась решить, можно мне встать и подойти к книжному шкафу, или нет. Золоченые корешки книг сверкали на солнце.
- У тебя дела-то как?
- Хорошо. Только я Риша продала, есть нечего совсем.
Брента устало вздохнула и мне стало ее жаль, - нет ничего больнее расставаться с существом, к которому прикипел всей душой и средцем.
- Сочувствую. Что, книги больше совсем не берут?
- Год неурожайный, у меня совсем ничего не выросло, а у других все равно мало. Из города мало пирезжают, книги не берут. У меня их и нет почти. Не знаю даже, как доживать год.
Монра махнула пушистым хвостом и пошла по столу к хозяйке. Я сидела, вполуха слушала и мне постоянно казалось, что я едва сдерживаюсь, чтобы не провалиться в неизвестные мне миры.
Когда-то давно я жила во дворце. Я и работала там, потому что работа эта была – одно удовольствие. Я колдовала каждую минуту своей жизни, мне было тяжело и в конце концов я стала по немногу сходить с ума. Меня отстранили от работы и я ушла в город – пожить несколько дней.На територрии города по-прежнему действовало старое заклятие – не заклятие, а скорее что-то другое. Я чувствовала это, но не могла уловить его, поймать догадку за хвост. Природа этого колдовства была неизвестна. Это было похоже на камень, испещеренный глубокими трещинами – можно было замазать терщины, но не уничтожить их.
Я шла по широкому коридору дворца и вошла в главный зал – здесь все начиналось. Большие плиты, образуюшие доску для шахмат, сколько партий было сыграно на ней! На выступе в стене обитал во время бала оркестр, горели сотни, тысячи свечей, и играла музыка, музыка. Нежные вальсы и волшебные импровизации, быстрые, медленные и неизменно прекрасные.
Вокруг порхали тени, призраки моего воображения, они кружились, летали вокруг меня; шелестели легкие платья и развевались по воздуху блики от росистых камней. Они танцевали, и я танцевала вместе с ними, я не могла отказаться от этого танца!
Выбитые куски витража стали затягиваться, как паутиной.
Сердце болело, потому что на полу расселась стайка флидов из команды реставраторов – они не понимали того, что я сейчас чувствовала. Я должна была выгнать их отсюда, но стеснялась – не я была здесь хозяйкой. К сожалению, не я.
Кандам и Мов, маги недавно из университета, до этого обитавшие в Модгине, шли по коридору и наигрывали на Мовинской гитаре какой-то слабый ритм. Гектор, - старый колдун из прежних магов, - прогнал их с кухни, где хозяйничала Ина, и теперь листал копии старого плана дворца. Струны гитары звенели и разносились по гениальным с точки зрения акустики сводам дворца. Это все напоминало вокзал – везде были свалены горки старой пыли и коробки с предметами, готовящимися отправляться в лабораторию на реставрацию. Нет – это напоминало старый дом, куда приехали новые хозяева.
Кандам пребирал струны и эти удивительные звуки напоминали такты какого-то старого вальса.

Маленькая медная шкатулка стояла на столе, деревянная танцовщица вращалась на подставке под звуки удивительного вальса. Я смотрела на это чудо и вслушавалась в музыку – она была мне знакома, - но откуда?
Тетя Лива смотрела на меня и как-будто ожидала от меня каких-то слов, но я молчала и не знала, что сказать.
- Это флидская работа, из мастерских Модгина. Медь, - сказала она все так же пристально глядя на меня. Брента сидела по-прежнему рядом и тихонько, шепотом напевала себе какую-то песню.
Монра вышла в прихожую, красная занавеска на двери плавно качнулась.
- Тетя Лива, ну мы пойдем, пожалуй, - поднялась Брента. Она посмотрела на шкатулку и на танцовщицу, все еще кружащуюся на подставке. Я встала и раскланялась.
- Спасибо, что зашли. Да, Бренточка, ты не знаешь, когда в следующий раз приедут… ну, шатры вот эти?
Брента пожала плечами, мы распрощались и вышли из дома. Небо затянуло пепельными тучами, воздух похолодел и запах водой. Мы пошли по дороге, Брента все время молчала и шевелила губами – словно молча разговривала сама с собой.
Полил косой дождь. Пенные бурунчики неслись по песчаным порожкам дороги, мне в туфли залилась вода – Брента шла босиком. Крупные капли шумели по веткам деревьев, струи дождя били их и листья дрожали, будто от холода.
Мы прошлепали по деревянному полу террасы в дом. Брента достала из шкафа шаль и завернулась в нее, я полезла за своими вещами на чердак. Там, около лестницы, валялся мой чемодан – я не влезала в него уже давно.
Наверху стук дождя был слышен еше сильнее. Маленьккое окошечко подрагивало, стекло еле выдерживало напор воды. В шель между стеклом и рамой заливалась струйка воды и текла по стенке на пол. Рядом, на коробке, лежала стопка бумаги. Я взяла ее холодными сырыми пальцами, сначал попытавшись вытереть руку о платье – но оно ведь тоже было мокрым. По желтоватым листам косыми строками бежали цепочки букв, я не могла их различить – в окошко почти не проникало света, было слишком темно.

В библиотеке не горело привычного света. Я зажгла свечу и вдруг поняла, что Стил нет – обычно она всегда выходила мне навстречу. Устала, наверное. Брожащий бледный огонек плыл вслед за мной по коридору. Я влезла на врехний уровень и чуть не навернулась в темноте с полированый ступенек – но успела схватиться за деревянные перила второго уровня. Дыхание на минуту перхватило от мысли. какие пренеприятные ощущения я испытала бы, свались, но времени не было думать – нужно было искать.
«Мое счастье, что по алфавиту все расставлено.»
Черненые тома из собрания по истории занимали целиком стеллаж. Не знала, какой том нме нужен конкретно, поэтому следовало добраться хотя бы до последнего. Там должен был быть указатель.
Предпоследней войны не было нигде. Предпоследняя война – официальное название войны с флидами, которая на самом деле оказалась последней. Никто не хотел гововрить об этом, почему – я не могла понять, что же тогда было такого, что так старательно скрывают. Никогда не было исследований, и никогда не будет поисков с таким страшным привкусом гадливости.
Пальцы нащупали в полутьме провал между ровными рядами книг. Одного тома не было. Интересно, кто же это меня опередил?..
Раскрылась дверь – я услышала скрип изделека. Кто-то прошел мимо меня по коридору и вдруг отпрянул – заметил свет свечи.
- Э-эй!
Тишина молчала. Вдруг Хелига вышла из тени. В ее руках была толстая тетрадь и книга, та самая, из этого собрания.
- Привет.
- Здрасте. А… Что вы тут делаете?
- Вернуть книгу зашла.
Лица Хелиги не было видно в темноте, но я примерно представляла ее выражение. Такой она была, когда кто-то замечал ее очень некстати.
- Я не хотела, чтобы меня кто-нибудь видел. Это, понятно, я надеюсь?
Я навесегда запомнила ее голос – мне было стыдно, а не ей. Впрочем, почему ей должно быть стыдно? Глупость какая, и ее опять демонстрирую я.
- Ты знаешь, что в этой книге? – спросила она. Между делом она подошла и поставила том на место.
- Догадываюсь. О войне, да?
- Там опять все неправда, - вздохнула Хелига.
- Откуда ты знаешь?
- Оттуда. Это все было на моих глзах, но больше все равно было скрыто, ото всех, не только от меня. Никто до сих пор ничего не понимает.
- А некоторые и не знают. Отчего они все умерли?
- Не знаю. Меня не было здесь, я уехала вместе со всеми в деревню, она тогда принадлежала людям. Люди разъехались, почти никого из общей массы не было в городе. Те, что погибли – это лишь жалкая часть. Никто так и не видел, что произошло. Все затянуло льдом и засыпало снегом. Оттаяло все через три… года, - Хелига прочистила горло. Ей было неожиданно трудно говорить. – А потом ничего. Государство перестало сыуществовать, все. Люди где были к тем хозяевам и прилипли, все. А государства не стало, и сейчас его тоже нет. Большая деревня.
Хелига зажгла огонек и спустилась вниз. Так она ответа и не дала, до сих пор ничего не было понятно. Как сложно все. И книги молчат, и живые никто ничего… Наверное, нужны люди. которые все знают. Найти бы одного такого, все стало бы сразу проще.

- Лада! – позвала снизу Брента. Заждалась, наверное. Я схватила из раскрытого чемодана большой шерстяной платок, прихваченый у Иферны, и пошла вниз. Голова кружилась и постоянно оборачивалась на темный чердак, который просто тянул в свои неизведаные дебри.
Брента сидела в комнате перед масляной лампой. Было светло, а за оком день терялся в тени дождя.
- Скорей бы уж он закончился совсем… - вздохнула Бре.
- Да. Сыро, противно.
Дождь стучал по стеклу. Я закуталась в платок и сжалась в комок – хотелось раствориться в мире, ничего не видеть и не чувствовать.
- Ты много где была, - вдруг подала голос Брента. Тон был до боли знакомый – так просят рассказать что-нибудь. – расскажи что-нибудь…
- Ну… - послышался еще более знакомый тон – смущающегося рассказчика. – на самом деле нечего рассказывать. Везде кто-то живет, хорошо или плохо. Больше всего – средне. В Модгине очень хорошо, - внезапно согрелась я. – В Идиях потрясающий замок, но там теперь людей слишком много, шумно.
Больно было вспоминать. Противно – и билиотека, и замок, и город. Так вспоминают любимого друга, совершавшего что-то отвратительное. Но больше всего – библиотека. Она как-будто лгала мне, лгала все это время, не рассказывая самого главного. И не рааскжет никогда.
- Ну, и что?
- Ничего. Байин – там море… Оно очень большое и красивое, только холодное. Там плавают корабли, но они проплывают мимо и всегда немного теряются в тумане.
Свет лампы дрожал, стекла окон дрожали от ветра и дождя. Так плохо и неуютно было в этом хрупком холодном доме, так страшно и одиноко.
- А университет – в горах, – произнесла я. – там нет почти никого, только студенты. Слушай, хочешь, я сделаю хорошую погоду?
Брента погядела на меня и похлопала огромными глазами.
- Хочу. Постой, ты волшебница? А университет, - это что, школа магии?
- Брент, это идиотский термин. Университет – это учебное заведение. Я все и так умею, но там нас просто учили, как справляться. И еще общаться друг с другом учили. Я не научилась.
Что-то изнутри вдруг стало подмывать рассказать про Одана, какой он был умный и какой непроходимой дурой была я. Но я промолчала – я стеснялась, и боялась, что не поймет простая Брента наших сложных отношений.
- Ну так как? С погодой?