|
Глава 4.
Зимин шагал дальше, шагал длинной дорогой, которой в школьные годы никогда не ходил - так ходить он начал, учась в институте, когда уже никуда не торопился - то занятия начинались с обеда, то просто пару пропускал. По расстоянию путь до автобуса, таким образом, составлял как полторы-две автобусные остановки. По кратчайшему он был около одной - дом был вдали от ближайшего проспекта, и когда родители выбирали квартиру для размена, то сочли это плюсом - тишина и живописный вид. На деле в квартале было полно днищенских общаг и дело вряд ли окончательно выправилось даже со сменой поколений - в седьмом году родители все-таки съехали в центр и после Зимин посещал район крайне редко.
Сейчас, выбрав эту дорогу, он вроде как пытался окунуться в то время, которое было куда предпочтительнее, чем это. Окунуться в студенческие годы. Откуда-то со стороны высоченного деревянного забора, огораживавшего двадцатилетний, впоследствии снесенный долгострой, послышались мерзкие звуки - кого-то рвало. Какого-то, надо думать, пропойцу.
Долгострой был, как бы странно это не было, детсадом, советским еще детсадом, воде бы уже возведенным, с кровлей, но заброшенным в девяносто первом или около того. Уже сейчас из-за сплошного деревянного забора высотой в два метра торчали клены. Где-то в пятнадцатом году, вроде тогда, там уже высились березы высотой с трехэтажный дом.
Каким прекрасным «депо» это место было для всех разновидностей торчков и алкашей можно было только гадать, хотя пару раз, в десятых годах, он сам заглянул туда, за забор, по малой нужде. Такой был себе маленький кусок чего-то вроде «сталкеровского» Чернобыля - усеянное битыми бутылками разных лет советское бетонное крыльцо, беспощадно пробитое выросшими деревьями и поистине лесная тень посреди жаркого летнего дня. Никого тогда там не было, но то были другие годы, а сейчас... Опасное место. Хоть для школьника хоть для взрослого мужика, если в темноте. И все это посреди давно застроенного городского квартала.
Зимин оглядел двор, ограниченный панельными девятиэтажками. Поодаль мужичек советского облика, в куртке-штормовке, копался в моторном отсеке «москвича». Неподалеку от «москвича» стоял совсем уж раритет - ГАЗ-69 с брезентовым верхом. Все это согрело сердце Зимина, заставив его печально улыбнуться. Он зашагал дальше, к проспекту. Дальше был тротуар, такой же, как и во все времена, потом пятиэтажка и наконец-то выход на бульвар, вымощенный огромными шестиугольными плитами, давно просевшими вразнобой и местами раскрошившимися.
Впереди, там, где бульвар пересекал проспект, высился здоровенный широкоформатный рекламный щит с вращающимися призмами. Одна реклама была фирменным красным баннером «кока-колы». Еще той, оригинальной. Зимин несколько удивился, так как в его воспоминаниях такие щиты появились где-то после двухтысячного, хотя тут же вспомнил, что другой такой же щит был в центре, и как-то раз, проезжая в машине, он обратил папино внимание на него. Это было осенью, то есть в конце девяносто шестого.
Удивило другое - внезапность того, как нужное воспоминание, о котором он и не подозревал, всплыло в памяти. Определенно, сейчас он был не совсем тем человеком, что стоял на крыше и всматривался в зарево. Был другим не только в смысле тела, но и сознания. Однако раздумывать над этим он не стал, а, прибавив шагу, двинулся к остановке, попутно обратив внимание на топорный светофор, не содержавший никаких светодиодов.
Потом был автобус, «икарус» без «гармошки», и поездка на три остановки. Улицы были одновременно знакомыми и одновременно же не узнаваемыми. В будущем посреди перекрестка бульвара с другим проспектом стояла высоченная, вдвое выше девятиэтажки, решетчатая мачта. Это была никакая не вышка мобильной связи - ее установили пять лет назад, в сорок первом, через одиннадцать лет после тридцатого года, и поначалу выглядела она как чересчур большая мобильная. Обычные белые блоки и круглые тарелки скорее всего действительно отвечали за связь и интернет. Потом, пару лет назад, пошли слухи, что в городе вешают системы РЭБ. Год назад слухи перестали быть слухами и отчеты по установке систем РЭБ и ПВО стали предметом демонстрации достижений в официальных отчетах, в выпусках официальных СМИ.
Летом, в начале лета того, сорок шестого года, на вышку, как и на многие другие установили вращающийся радар, точь-в-точь как корабельный. Такие радары, с узкими антеннами отличались тем, что хорошо определяли расстояние и направление, но никаких отличий между целями с разной высотой они просто не могли обнаружить. Такова была физика антенн. Для морских судов это не было недостатком, здесь же сыграла роль дешевизна. Для точной локализации объекта была лазерная станция. Таких радарно-оптических систем посреди городов действительно стало появляться очень много.
Здесь же, в этих не то суровых, не то беззаботных девяностых здесь была воздвигнутая еще в советские годы стела с электронными часами вверху. Сейчас к ней прикрепили три рекламных щита, смотревшие в три разные стороны.
После перекрестка, где стояла, где в будущем стояла башня ПВО, автобус, натужно ревя двигателем, потащился в гору. Тут Зимин выхватил взглядом простецкую вывеску магазина «Приват ПК». Там они купили компьютер и туда как на паломничество ходили друзья-одноклассники. В магазине была обширная выкладка с игровыми CD-дисками. Впрочем, не только игровыми, но и музыкальными. Увидев вывеску, он опять почувствовал, как в сознание бесцеремонно ворвались какие-то воспоминания пятидесятилетней давности, ставшие вдруг до головокружения свежими - неделю назад они ходили туда втроем, и Зимин долго и задумчиво рассматривал обложку «комманд-энд-конквер».
- Как бы у меня башка не треснула от такого цунами памяти, - подумал Зимин и задумчиво оглянулся назад, туда, где была стела.
Часы показывали уже одиннадцатый час, но не они его интересовали. Он попытался воспроизвести в памяти ту башню, с корабельным радаром и коробками ECM-РЭБ, ломавшими и без того ущербный интернет.
Автобус постоял у светофора и подъехал к очередной остановке. Выходить надо было на следующей. Мимо проехала серебристая «девятка» с открытыми окнами и грохотавшей песней «на небе тучи». Сердце Зимина в очередной раз согрелось - песенка была и там, в будущем, и здесь. Обозначалось ощущение, что он скучал по тому, где жил, по будущему как бы несуразно это не было - во всех этих многочисленных легендах люди были готовы на все ради чудодейственного омоложения, а он...
Выйдя из автобуса, Зимин зашагал туда, где была школа. Дорог туда было несколько. По той, что он шел сейчас, он ходил три с небольшим или пятьдесят три с небольшим года назад, когда они жили здесь поблизости. За пятьдесят лет одни деревья выросли, другие были спилены, третьи и вовсе должны были появиться через годы. А вот дома-хрущевки не менялись. Их даже красили все время в похожие цвета не в пример тем случаям, когда унылые панельные дома раскрашивали в насыщенные тона.
Здесь общая картина не менялась, хотя ремонты были. Пройдя мимо редких автомобилей, припаркованных во дворе, он дошел до трансформаторной будки, стоявшей у входа на территорию школы. И опять в голову хлынуло.
На этот раз причиной были какие-то бессмысленные наполовину закрашенные и оттого нечитаемые надписи на стене будки. Проходя каждый день мимо них, он непроизвольно нет-нет, да читал абракадабру, хотя попытки их прочесть он оставил давно. Теперь прорвавшаяся память рисовала череду недавних понедельников и вторников девяносто седьмого, когда настроение было особенно унылым.
Подняв взор к синему весеннему небу, он остановился, пару раз глубоко вдохнул-выдохнул и огляделся по сторонам.
- Это просто кабдза, - сердито подумал он про себя, - Такой апрель хороший, ранний, а у него, у меня настроение такое, будто...
Он сплюнул, глянул на кирпичное здание школы и в очередной раз задумчиво замедлил шаг. Откуда-то послышались детские крики. Обойдя трансформаторную будку и оказавшись у самого входа, представлявшего собой проем в металлическом заборе, он увидел, как дети подметали тротуар и прилегавшую поляну. Это было со стороны пищеблока, за школой. Дети были класса... Да хрен их разберет, какие-то мелкие школьники, что-то среднее между первоклашками и лбами-выпускниками. Вообще сам Зимин и его класс наиболее активно привлекались к субботникам классе в седьмом-восьмом. В одиннадцатом тоже работали и не без охоты, но делали что потяжелее - раскидывали снег, долбили лед и таскали мебель.
Тут он спохватился, вспомнив, что сейчас он вроде как в десятом, а не в одиннадцатом.
- Да, учеба пойдет как по маслу, - глянув на окна классов, подумал Зимин, - Все пятерки мои будут.
Беззлобно поматерившись про себя, он вышел к главному фасаду и направился к широкой асфальтированной дороге, выводившей к крыльцу. Вообще все дети обычно шли по узкому тротуарчику, проложенному у самой стены - он же сейчас шел, как зашедший зевака, закончивший все это очень давно. Он когда-то так и проходил, и это было лет тридцать назад, или сорок. Да, скорее сорок. Потом лишние входы заварили, чтобы двор не был проходным. Вроде так.
Дойдя до крыльца, он остановился, словно перед ним был какой-то мемориал, окинул взглядом трехэтажный фасад сверху вниз, развернулся и зашагал прочь.
- Зимин, куда ты направился, у тебя сегодня контрольная! - развлекая себя, вообразил он крик какой-нибудь училки, которая должна была бы кинуться ему вдогонку.
|