|
Глава 1.
Ноябрь 2046
Ночная темень за окном была расцвечена созвездиями из разнообразных огоньков. Созвездия эти, в отличие от настоящих, небесных, находились на одном месте, пропадая лишь во время утреннего тумана, ну и днем. За окном дул ветер. То тут, то там раздавались стоны и рычания - ветер колыхал и выгибал профилированные листы забора, отделявшего склад металлоконструкций от соседней лесопилки.
Зимин встал, подошел к маленькому холодильнику, открыл дверцу и, зачем-то оглядев пустые внутренности, приоткрыл крышку отсека для мелочи, где лежал сырок. Это был плавленый сырок, совсем такой же, какими, надо думать, закусывали непутевые мужички в киношные времена совка. Сам холодильник хоть и был не из тех времен, но тоже был старый, при этом сохранивший за все свои десятки лет наклейку «Европейское Качество», что сейчас смотрелось несколько гротескно. Впрочем, и тогда, в начале века, все барахло уже шло из Китая, из самого Китая, а не из особого экономического.
Телевизор, вернее монитор с тюнером, стоявший на столе, показывал сейчас легендарный для одних и позабытый или вовсе не известный для других сериал «Улицы Разбитых Фонарей» - кино аж 2001 года - на это Зимин обратил внимание, глянув на заставку и титры. Впрочем, в этих сериях уже был Вася Рогов, а это означало, что на тот момент, в 2001 году у сериала уже была своя история, он успел эволюционировать, а началась вся эта франшиза за несколько лет до того.
Для телеканала показ такого, уже российского сериала в это время, ночью, был несколько нетипичен - обычно в ночные часы они крутили черно-белые советские фильмы, кинокартины, как их тогда было принято называть. Это было дремучей стариной еще в те годы, когда Зимин ходил в школу, таковым было и сейчас, так что сохранялось некоторое постоянство.
Положив сырок на стол, рядом с кружкой кофе, Зимин направился к окну. Там, на подоконнике рядом со спутниковым модемом лежал телефон. Были времена, когда обычная копеечная мобильная связь имела обязательное дополнение в виде вполне сносно работавшего интернета, позволявшего не то что смотреть что-то, но и играть в тяжеловесные полноразмерные онлайн игры.
К 2046 году все стало с ног на голову - нормально функционирующий некогда копеечный интернет в телефоне был если не легендой, то смутным воспоминанием, а икс-линк и криптовалюта, которой это можно было оплатить из России - делом обыденным.
Зимин включил модем и принялся ждать, когда тот отыщет спутники. На все ушло не более минуты и, хотя могло быть и побыстрее, это выглядело неплохо. Зимин вошел в ютуб.
Прилет в Марсель был потрясением, но сейчас, на третий день, эмоции стали выдыхаться. Как у них, так и у своих.
Кассетная боеголовка, точнее головная часть и ее составные боеголовки, по общему признанию, явившая обезумевшему миру оружие нового поколения, вонзила три с половиной десятка стрел в поверхность земли, на которой находились все эти портовые сооружения, терминалы и причалы. Каждая из урановых стрел несла заряд в пару килотонн по мощности, но взрывы были полностью подземными, так что никакого испепеляющего огня не было. Взамен было рукотворное землетрясение, разломавшее бетон, опрокинувшее краны и сбросившее нагромождения контейнеров в море. Часть стрел угодила в море, часть в жилые кварталы. По меркам нормальной жизни город истекал кровью, но по меркам апокалипсических картин ядерной войны, того, как ее представляли, это было легким недоразумением.
Даже Зимин, когда-то с решительным отторжением воспринявший новость о начале первой, вроде бы открывшей череду всех этих войн, сейчас к некоторому своему смущению морального самосознания испытывал нечто, близкое если не к восхищению, то к воодушевлению.
В какой-то момент он впустил в голову мысль о том, что возможно такое разительное превосходство, если это действительно оно, такое превосходство в конечном счете и положит конец череде этих теперь уже не безъядерных стычек. Как само появление ядерного оружия на какое-то время пресекло все планы по решению глобальных политических конфликтов военным путем. Впрочем, Зимин прекрасно отдавал себе отчет, что это его помешательство, этот нездоровый оптимизм, продержится недолго, ну еще пару дней, потом выветрится и все снова станет по-прежнему. Проблема была в том, что так было именно у него, а у остальных, у большинства тех, с кем он каждый день имел дело, у них это не выветривалось и держалось если не постоянно, то месяцами, а уж за такое всеобъемлющее понятие, как общество в целом и говорить не приходилось. Конечно, же, за западное общество, чья нездоровая коллективная ментальность во многом и послужила топливом для разжигания войны.
Зимин открыл очередной видеоролик. По давно опустевшим автомагистралям «пред-уральской» России сейчас гоняли пусковые установки с РСД, вернее с гиперзвуковыми ракетами «стрела», которые характеризовались Западом то как бестолковая пустышка, то как угроза наравне со стратегической баллистикой. Куда и зачем они ехали, никто не знал, но вроде бы, ключевым фактором для безопасности любой подвижной пусковой установки являлась именно ее подвижность. Это если в тылу, где ничего не летает. Если летает, то толку мало.
Вдруг видео замерло. Интернет пропал. Это было странно - он был через спутник. Такое могло означать то, что они решили заблокировать передачу интернета на Россию, и это несколько не укладывалось в логику - все же икс-линк был американским. Даже если бы все переменилось, и Америка снова бы выступила за Европу, то и тогда они должны были быть заинтересованы в том, чтобы интернет здесь был. Ну свобода информации, проникновение за железный занавес и все такое. Конечно, это было довольно эффективным способом досадить всему официальному, использовавшему этот же западный интернет и сервисы как ни в чем не бывало, но способ слишком слабый и бьющий не по тому, по кому надо. Впрочем, им было не в первой так тупить.
Звуки за окном были все те же - завывание ветра и стоны заборов. Мысль о том, что исчезновение интернета может предвещать что-то совсем недоброе, показалась Зимину несостоятельной - совсем недавно, когда две свои же ракеты вылетели с полигона, находившегося за сотни, если не тысячи километров, округа огласилась воем множества сирен. Завыла даже та, что была на подстанции, расположенной в полукилометре. Зимин даже потом специально рассмотрел крышу кирпичной постройки, на которой была та почерневшая от осевшей за многие годы копоти конструкция, совсем не выглядевшая как что-то с рупором, скорее как вытяжка. И эта почти что совковая штука тогда включилась. Сейчас же было тихо.
Вдруг в окне начало светлеть. Обозначился горизонт с черной полосой земли, по прежнему усеянной искусственными звездочками и неба, цвет которого перешел из такого же непроглядного темного в холодную синеву. К некоторому облегчению, никакого огненного шара видно не было. И все же, картина указывала на то, что это наконец-то состоялось. Никаких эмоций не было, хотя они были более чем уместны, особенно будь он, Зимин сейчас, в этой комнате не один. Но он был один и поделиться своими невеселыми впечатлениями было не с кем. Оставалась еще надежда, что это полыхнул подорванный чем-то или кем-то склад горючего, но слишком уж ровно и уверенно просветлело небо.
Зимин проглотил сырок, выпил все кофе будто бы напоследок и двинулся к выходу. Выйдя во двор, до сих пор освещенный рукотворным сумеречным светом, он направился к пожарной лестнице, прилаженной к стене двухэтажного корпуса. Свет начал тускнеть и когда Зимин схватился за первую ступеньку, было уже темно как и раньше, только дальний фонарь, светивший на площадку соседнего склада, давал холодный бледный, слабее лунного свет.
Вскарабкавшись по лестнице, Зимин вступил на гулкий оцинкованный настил плоской крыши. Металл поблескивал мельчайшими кристалликами инея. Обычно в это время года такое радовало - ночные заморозки, начавшиеся вечером, за ночь успевали заморозить грязь, которая становилась совсем как асфальт, только неровный. Вот и сейчас Зимин несмотря на все произошедшее отчего-то подумал и про это.
Снова застонал забор. Прошло столько времени, а ударная волна все не приходила. Может, в своих мрачных предположениях он оказался не прав и это действительно был лишь склад нефтепродуктов. Ночь ясная, небо темное, вот и засветка стала такой заметной.
Тут в небе появилось что-то. Будто маленькое солнце. Зимин тут же уставился вниз, в металл крыши, но тут же понял, что свет вовсе не был каким-то невыносимым. Решение как-то пришло само собой - закрыв один глаз и накрыв другой ладонью с плотно сжатыми пальцами, он повернул голову вверх и принялся едва-едва раздвигать пальцы.
Диска у искусственного светила видно не было, это было что-то вроде звезды, только очень яркой. Или что-то вроде этих надоедливых фонарей, помимо своей площадки светивших во все стороны и слепивших. Это особенно досаждало осенью, когда еще не было снега.
Свет сделал так, что округа стала похожа на какой-то фотографический негатив - светлая земля при темном небе. Раздвинув пальцы чуть посильнее, Зимин рассмотрел необычную картину во всех подробностях.
Свет тем временем все нарастал. На земле теперь был яркий летний день, но с ночным небом. Зимин теперь смотрел сощуренными глазами, выставив у лба ладонь. Чем-то это напоминало то, как близкая молния высвечивала округу, оставляя ненастное небо темным, но тут все длилось уже секунд десять или около того.
Не долго думая, он решил спуститься от греха подальше, но двинулся он не к лестнице. Зимин дошел до края крыши, за которым располагалась неряшливо прилепленная пристройка. Теперь нужно было лишь слезть по деревянной лесенке, слезть с высоты меньше чем в полтора метра. Будь вместо него молодой человек, и вовсе мог бы спрыгнуть, но в шестьдесят пять не напрыгаешься. Дальнейший спуск должен был проходить через транспортные контейнеры, к которым были приставлены строительные леса. Свечение уже померкло. Была мысль, что следовало просто подождать, когда опасный свет погаснет и спуститься тем же способом, что и поднялся, но лезть обратно по деревянной лесенке на крышу он тоже не торопился. Он уже собирался было глянуть на небо, чтобы рассмотреть то, что было теперь на месте взрыва, но тут все стало невыносимо ярким. Вроде на этом все и закончилось. Потом была темнота.
Голос вдалеке бубнил что-то про международный валютный фонд. Голос был странным и вместе с тем каким-то знакомым.
Зимин открыл глаза. Там, в противоположной стороне комнаты, был верхний край окна, за которым трепыхалось развешанное тряпье. Это была знакомая, каждый день виданная картина, но только... лет пятьдесят назад...
|