[Statosphere_Magic]

Глава 59.2
Завирдяев очутился посреди широченного проспекта, ведшего прямиком к общественному центру, который он видел ранее. Как-то так вышло что он помнил предыдущий сон и осознавал что все, что он сейчас наблюдает вокруг, этот проспект и центр - лишь сон. Как и в прошлый раз он, образно выражаясь, поплыл по течению происходящего и зашагал в сторону высившегося гиганта из сверкающего синего стекла и стали. Неизвестно сколько времени на это ушло, вроде бы нимало, но он уже стоял на одной из финальных площадок, устроенных на широченной, с автостраду лестнице. Сколько людей, знакомых когда-то людей он повстречал, было не счесть... Ряд огромных раздвижных стеклянных дверей впереди и огромный же зал с зеленью и эскалаторами за ними - это было всего в полусотне метров.
Завирдяев не торопился. Он желал скорее оказаться на месте назначения, но спешки не выказывал, да и необходимости этой самой спешки не чувствовал. Встав чуть в стороне, у гранитного ограждения он решил полюбоваться минуту-другую величественной картиной. Зрелище вызвало смутные воспоминания откуда-то из далеких времен этого беспомощного детства. Неопределенность, смутный характер всплывавших образов, вернее воспоминаний об этих образах развеялась стремительно. Сейчас он совершенно четко помнил, что когда еще не ходил в школу, он также стоял перед стеклянным небоскребом, только с того алмазным дождем летели осколки стекла. И примерно тогда же он узнал, что самолет может в такой вот небоскреб влететь - случайно углядел по телевизору сюжет о страшном даже по современном меркам террористическом акте, когда так вот были уничтожены сразу два небоскреба в Манхэттене. Снилось ли ему это вообще он сейчас не мог определенно сказать, но именно сейчас все это всплыло в памяти с ясностью под стать состоянию бодрствования. А видеосюжет про небоскребы его впечатлил в действительности и он всегда это помнил и наяву.
Все эти прояснения-озарения сами по себе не являлись чем-то особенным, но они вдруг вызвали какую-то необычную эмоциональную волну, словно он оседлал целую Землю, целую планету и поскачет сейчас на ней среди звезд. Он шагнул к стеклянным дверям.
Снова все померкло и снова он вывалился из этой тьмы в кабину шаттла. Перед лицом снова маячила Ландскрихт. Теперь у нее в руке был шприц. Колпачок с иглы был снят не был.
- Вы как? - начала она, - это "композит - А70". Вы знаете. Будет совсем плохо, тогда…
Завирдяев знал, что такое "композит - А70". Это был препарат из того набора, что можно было назвать бортовой аптечкой первой помощи. Была и другая, основная. Препарат следовало применять при сердечной недостаточности. В чем-то его действие было схожим с адреналином, но именно схожим и именно в чем-то. Вообще средство могло здорово выручить, как и все, что входило в безупречно подобранный медицинский арсенал корабля.
Фразу Ландскрихт Завирдяев так и не дослушал - снова провалился в беспамятство сна. Теперь он был внутри здания. Огромный зал сиял стеклом, сталью и бликами света, падавшего сквозь стеклянный арочный свод - сам небоскреб был впереди, а комплекс, в котором располагался зал лишь предварял вход в него.
Эскалаторы вывели на верхний ярус, а там и вход в лифт. Стеклянная кабина понеслась вверх так, что это напомнило что-то связанное не то с полетом на самолетах не то тем, как он представлял себе старт космических кораблей. Ноги подкосились и он плюхнулся на диван, благо он там был.
- Вообще-то вам это должно быть знакомо, не находите? - прозвучал откуда-то со стороны чей-то голос.
Завирдяев не обратил на это внимание и лишь направил взгляд на какой-то дисплей, вроде показывавший в какой части здания в данный момент находится лифт и его пассажиры. Надо сказать, в стеклянной кабине, проницаемой для яркого дневного света он был не один - еще несколько человек довольно важного вида сидели на диване напротив.
Перегрузка схлынула, потом сменилась понижением тяжести. Лифт достиг нужного этажа, вернее было сказать, уровня - это был очередной зал высотой в полтора десятка метров. Что потом было Завирдяев в полной мере и не осознал. Вокруг начали суетиться какие-то люди, внешним видом и манерой поведения похожие на агентов секретных служб. Тут же был кто-то очень похожий на Оппенгеймера, постоянно твердивший о важности предстоящей аудиенции. Прежнее ликование сменилось волнением если не сказать подавленностью.
Вот Завирдяев уже стоял перед массивной темной дверью. За ней что-то вроде приемной, сверкавшей полированным черным камнем и белым металлом. Следующая дверь распахнулась и Завирдяев вошел в зал, одна стена которого являлась сплошным остеклением. Так же была огромная люстра и прочие атрибуты не то роскоши не то власти. Посередине располагался огромный стол неясной угловатой формы с набором мониторов. Кресло с сидевшим в нем хозяином этих палат было обращено спиной к Завирдяеву, было обращено к огромному витражу.
- Вывести на главный экран карту боевых действий, - обратился хозяин, надо думать, к какому-то своему AI. Огромный экран располагался по левую сторону зала, был наклонен и занимал едва ли не всю стену. Чем-то это напомнило Завирдяеву вымышленную "Военную Комнату" из классического фильма полуторавековой давности.
- Завирдяев напрягся, предчувствуя серьезный разговор.
- Вывести карту, - повторил голос уже как-то менее величественно.
Ничего не произошло.
- Ты осознаешь, к чему привели твои действия?! - грозно обратился голос.
- Так точно, нет! - ответил Завирдяев, ничуть не смутившись несуразности своей реплики.
- Ты мог стать Тайным Предводителем Великой Нации Не покорившейся России… дальше последовал какой-то набор пафосных формулировок, буквальное значение которых как-то ускользало от осознания, но вроде дело касалось не только и не столько России сколько всего мира.
- И что теперь прикажете? - опять как-то невпопад ответил Завирдяев.
- А с чего ты решил, что я это должен знать? - как-то совсем без прежней значимости в голосе воскликнул человек и кресло начало поворачиваться.
В кресле сидел… Какой-то Оборванец. Да и кресло-то было какое-то поистертое - Завирдяев только сейчас это заметил.
- Ты все просрал! - выкрикнул Оборванец и стукнул кулаком по столу.
Впрочем, Завирдяев отчего-то проговорил про себя, что стукнул он не кулаком, а кулачком. Он это и вслух хотел произнести, да не с тал утруждаться.
- Вывести мерзавца! - прокричал Оборванец предварительно ткнув размашистым жестом руки в целом и пальца в частности в один из интеркомов. Снова ничего не произошло.
- А с чего вы решили, что я во всем виноват? - вдруг набравшись не столько храбрости сколько трезвого рационального рассудка обратился Завирдяев, - И уточните пожалуйста, виноват в чем?
Воспоминания Завирдяева, надо было сказать, завершались сейчас тем вечером, когда он, уставший, возвращался в свое общежитие, расположенное в сердце оставшегося не у дел комплекса энергостанции. Там, в Суперфедеранте.
- Группа захвата! - взвизгнул хозяин и ударил кулаком по другому интеркому.
На этот раз определенное событие воспоследовало - за стеклянным витражом показались сброшенные веревки, после чего вниз заскользили две фигуры. У одного было что-то по силуэту выглядевшее, как автомат, но второй размахивал щеткой для мытья стекол. Потом щетка показалась и у первого. Фигуры довольно энергично прошли сверху вниз и исчезли.
Завирдяев без каких-либо эмоций пронаблюдал. Зрелище как и все происходившее, выглядело все более жалким с каждым последующим действием.
- Из-за твоих просчетов наш план, наш сверкающий дворец грядущего миропорядка на глазах превращается в тыкву из сказки про Белоснежку. Что Оппенгеймер теперь скажет своим избирателям?
- Может лучше у Оппенгеймера и спросить? - послышался сзади чей-то знакомый голос, - И при чем тут именно эта сказка?
Завирдяев обернулся и увидел, что позади стояла Ландскрихт, деловито отряхивавшая раскрытый зонт. Точь-в-точь, как будто только что вошла в помещение с дождливой осенней улицы. Там, в Суперфедеранте.
Завирдяев снова глянул на Оборванца. Теперь рядом с тем, с его креслом, стояло самое настоящее огородное пугало с черной шляпой. Далее продолжение действа не заставило себя ждать. Оборванец поднялся и невозмутимо взял шляпу, после чего стащил драное не то пальто не то плащ.
То ли лицо его стало как-то округляться, не то челюсть выступила чуть вперед, но теперь у него было выражение лица как у карикатурного советского деятеля.
- Не важно как ты выглядишь, важно то, какие у тебя цели, - словно уловив то, на что обратил внимание Завирдяев, начал хозяин-Оборванец и принялся тыкать пальцем в воздух, словно желая потыкать ему, Завирдяеву, прямо в голову, в лоб. Еще он начал порываться выйти из-за своего стола, но ему тут что-то начало мешать. Не то кресло, не то еще что-то, в общем никуда он не двинулся а принялся лишь возиться за своим местом, беспрестанно тыкая пальцем в сторону Завирдяева.
- Такие фразочки и попугай может говорить, - вдруг произнесла Ландскрихт, про которую Завирдяев успел позабыть, - Идите туда, к выходу, что время попусту тратить? - обратилась она к Завирдяеву.
И она направилась куда-то вперед, обошла стол справа и далее вроде бы к витражу.
- Это называется предательство интересов государства! - грозно выкрикнул Оборванец.
- Какого именно? - бросила Ландскрихт, уже направлявшаяся к какой-то невзрачной двери сбоку зала, - Вы скажите, для начала, какого, а мы подумаем над вашими словами, - продолжила она открывая дверь.
Завирдяев стоял молча и наблюдал за гримасами Оборванца.
- Господин Завирдяев, не зевайте, хотите тут остаться? - послышался голос Ландскрихт.
Такая перспектива не воодушевила его и он энергично направился к той двери, уже не глядя на продолжавшего скандалить хозяина-Оборванца.
Когда дверь отворилась и за ней показалась лестница, Завирдяев вдруг услышал грохот главных дверей и удары многочисленных тяжелых ботинок по полу. Все же хозяину удалось добиться каких-никаких действий от своих подручных.
Завирдяев бросился вниз по лестнице. Бежать было на удивление легко.
Тут в голове обрисовалась схема, согласно которой если преследователей было много, то они неизбежно создали бы препятствие друг для друга, протискиваясь в дверь. В общем-то это было не вполне серьезно. Эмоции между тем вновь были на подъеме - это было вызвано низвержением грозного хозяина дворца.
Рассудок занимало сейчас другое - однотипные лестничные марши и площадки сменяли одна другую и конца этому видно не было. Во сне такое иногда случалось и выход был один- проснуться. То что это сновидение Завирдяев в определенной мере осознавал. Теперь ему отчего-то виделось крайне важным логически завершить начатое и выбраться из здания. Площадки и марши все не заканчивались.
Вдруг к необъяснимому облегчению он увидел, что на очередной площадке как ни в чем ни бывало стоит Ландскрихт. Она глянула на него, потом на лестничный марш, ведший вниз и объявила:
- Разбегайтесь и подожмите ноги. Сами полетите.
- Да глупости!
- Не препирайтесь. Попробуйте.
К некоторому удивлению все получилось.
Марши сменились галереей, чем-то напоминавшей винтовую лестницу, проложенную по стене высоченного пространства, дальнейшие детали начали затуманиваться, но тут он совершенно четко увидел, что вылетел в скромного вида вестибюль со стеклянными дверями, как в супермаркете. Ландскрихт, что было характерно, стояла уже там, внизу. Двери разошлись и он выскочил на крыльцо. Это выглядело как какой-то черный ход, не иначе.
Завирдяев остановился чтобы отдышаться и вроде бы собирался глянуть туда, вверх, но тут подошла Ландскрихт и указала рукой куда-то прочь от здания. Все окуталось мраком, сменившимся кабиной шаттла. Он в очередной раз проснулся.
Ландскрихт теперь устроилась у переборки и наблюдала за ним без прежнего беспокойства. Вроде даже в руках у нее теперь был не шприц а пакет с каким-то соком.
- Сколько времени прошло? - начал Завирдяев.
- Минут двадцать, около того. Это от ваших тренировок. Там, тогда…
Завирдяев огляделся по сторонам и вдруг почувствовал сильное головокружение. Ландскрихт оттолкнулась от переборки, подплыла к нему, протянула руку и молча закрыла ему глаза.
- Вам еще надо, - услышал он ее голос, снова уходя в забытие.