[Statosphere_Magic]

Глава 21.
Ответная Оббомбка.
Дата 26.02.2120.
Столица КАНАР.
Первым, что слышал Драгович, проснувшись, был вой сирен, пробивавшийся сквозь стеклопакеты. Телефон также издавал тревожный сигнал. Драгович почти скатился с кровати, затем встал и подскочил к столу, на котором и лежал телефон. Судя по надписи на дисплее, это была воздушная тревога общего характера. Не ракетная, а воздушная.
На часах было полвосьмого. Спать на удивление уже не хотелось. Солнце, уже давно вставшее, светило мутным светом, пробивавшимся сквозь серые явно снеговые тучи - в сравнении со вчерашним ярким днем погода заметно испортилась. Хотя зимой здесь это и не считалось испортившейся погодой.
Раздался вертолетный "пердеж". Стекла начали подрагивать. Драгович бросился к окну и увидел, как над районом тащится толстобрюхий четырех двигательный Ми-86, очевидно блоковских сил - в бесполетной зоне могли летать только они, "блоковские".
Если Драговичу, как и всем остальным, находившимся на земле не следовало ничего предпринимать, то устрашающий своим грохотом да и темным силуэтом гигант, будучи застигнутым тревогой в воздухе свернул со своего маршрута и искал теперь ближайшую площадку чтобы приземлиться и не отсвечивать своей тушей на дружественных радарах ПВО. Темный силуэт ушел в сторону полосы тополей за пределами района, вроде бы сбавил скорость, а потом начал снижаться, скрывшись за рельефом, деревьями и крышами частных домов.
Через десять минут приведший себя в порядок Драгович уже сидел на кухне и попивал горячий кофе, который все никак не остывал. На столе лежали три вареных вкрутую яйца.
- Включить телевизор, канал "местное время" - скомандовал Драгович.
Телевизор, встроенный в дверку холодильника ожил и на экране появилась карта Африканского Фронта.
- Я даю оценку, что потенциал нашей коалиционной группировки на участке фронта Илебо-Мвека сейчас составляет сто десять процентов, - раздался голос, принадлежавший появившемуся на экране лысому российскому полковнику, выступавшему в качестве приглашенного эксперта. - Это не фигура речи, - продолжил полковник, - десять процентов - это тот запас, который определяет уже не сам факт победы, а интенсивность продвижения. Десять процентов это незначительный перевес. Сто тридцать процентов, то есть перевес в тридцать процентов - это уверенное продвижение. Сто пятьдесят процентов - скоротечный разгром противника. Я не имею в виду численность, я имею в виду так называемый расчетный потенциал.
Лысый пустился в объяснения, из чего высчитываются проценты, Драгович отпил кофе, стукнул яйцом об стол и глянул в окно. Ближайший сигнальный фонарь часто мигал красным.
- Канал "Народное Сплочение", - произнес Драгович и телевизор выполнил команду.
Выстроившиеся два ряда мордовороты в форме ополченцев КАНАР пели хором. Стояли они на фоне нескольких танков в хорошо побеленном боксе, освещенном неестественным для таких помещений приглушенным желтоватым светом.
- Канал обратно, - скомандовал Драгович.
На "местном времени" был все тот же лысый полковник, вскоре закончивший свои объяснения.
- А теперь к более близким нам событиям - объявил ведущий, одетый в так не приветствуемые простыми местными пиджачок и галстук. Впрочем, ему, телеведущему, это было простительно.
- Вчера все мы в хорошем смысле содрогнулись от проносившихся весь день бомбардировщиков - начал он вступительную часть.
На экране появились кадры с четырехдвигательными самолетами, выруливающими на взлет и обдававшими все позади себя жарким струящимся воздухом. Судя по пальмам на заднем фоне, кадры были старые и к вчерашнему рейду не имели никакого отношения.
На экране тем временем появилась карта южной части Евразийского континента, которая начала приближаться и съезжать, постепенно открывая и север. Появились линии, очевидно маршрутов бомбардировщиков. Потом появилась отметка города-столицы Суперфедеранта, обозначенная красной звездой. Как и следовало ожидать, линии маршрутов проходили над городом. Сейчас информация о маршрутах, очевидно не была никаким секретом, да и всегда можно исказить линии на карте. Потом поле зрения стало сползать снова на юг, где одна за одной появились отметки целей, находившихся, судя по надписям и комментариям, на расстоянии от полутора до двух с половиной тысячи километров от самого города. Взлетали же самолеты откуда-то с севера - места взлета на карте не было, искривленные у оснований линии просто исходили откуда-то из круга диаметром в многие сотни километров.
- В ходе успешных рейдов был уничтожен ряд целей. - начал голос за кадром. - Среди них - склад боеприпасов в районе города Эрбин-Тюбе на территории оккупированного Таджикистана. Получила серьезные повреждения плотина гидроэлектростанции близ пакистанского города Бхахардаббад. Также уничтожен крупный комбинат строительной оснастки и конструкций, работавший на нужды фортификации противника.
Перечень пораженных целей сопровождался вполне убедительными и детальными спутниковыми фотографиями - очевидно, мощностей и ресурсов спутниковой группировки в ее текущем состоянии на это хватало.
- Тем не менее, противник предпринял ответные действия. - продолжал голос. -За прошедший час зафиксирован массовый запуск дозвуковых крылатых ракет и аналогичных аппаратов.
- Стоит ли нам волноваться? - раздался женский голос, и в правой части появился полуэкран с ведущей, находившейся на улице где-то за городом, судя по летевшему снегу, это было прямое включение.
- Если поставить вопрос, есть ли угроза, - ответил появившийся уже в третьей части экрана свой, КАНАРовский майор, - если ставить вопрос так, то я бы сказал: скорее нет, чем да. А эмоции, тут я уже про себя - не наша линия. И всем гражданам я бы в очередной раз рекомендовал бы придерживаться точно такой же линии поведения, то есть хладнокровия, - изрек Майор. - Чисто технически, дозвуковые крылатые ракеты - вполне заурядная цель для той системы ПВО, которая развернута в позиционном районе коалиционными силами Блока.
Драгович привстал из-за стола и попытался разглядеть то место, куда приземлился вертолет, но только убедился, что там ничего не разглядишь.
- Радары и носители ПВО воздушного базирования обнаруживают низколетящие крылатые ракеты несравненно эффективнее, чем наземные радары, - продолжал майор. - Такая ПВО, спасибо нашим союзникам, есть еще разве что в окрестностях океанских воздушных магистралей. Так что запаситесь терпением, скоро появятся сообщения о сбитых вражеских целях на южных подступах. К тому же, наша собственная система, хоть она и призвана в первую очередь сдерживать провокации правобережных, тоже может внести свой вклад в эту, так скажем, большую оборону.
Драгович доел третье яйцо и нехотя поднялся со стула. Кухонный телевизор был вполне виден с дивана. Того самого, на котором валялись вещи. Кучу можно было аккуратно сдвинуть и сесть рядом. Вдруг зазвонил телефон. Оказалось, звонил "Мексиканец".
- Чего, как у тебя? - поинтересовался несколько мятый голос.
- Да а как может быть? Нормально все. К десяти, ну пораньше чуть-чуть буду на месте.
- Да нет, не торопись.
- Что значит "не торопись"?
- Да нормально все, мы с мужиками тут за город чуть-чуть выехали. Вчера еще, - он назвал какое-то место, насколько понял Драгович, это было название какого-то не то кабака, не то "бордельера" - это где и баня и кабак и бабы. Сами себя они, эти заведения, здесь называли сухо и как-то по-советски "комплексами загородного отдыха".
За эти годы, начиная со сто четырнадцатого, злачные заведения, находившиеся в черте города пережили все что только можно было вообразить - на них оттоптались и вооруженные подразделения, и мародеры и моралистические антиалкогольные мероприятия "Дока", и вернувшаяся солдатня, впрочем не столь многочисленная в этих краях.
Судьба загородных заведений была несколько более благополучна. Все вышеперечисленное хотя и затронуло их тоже, но затронуло в меньшей мере, а в последние годы начался настоящий расцвет - в регионе завелись богатые уклонисты нуждавшиеся в каком-никаком досуге.
"Бордельер", где сейчас находился "Мексиканец", судя по навигатору был в паре десятков километров от выезда из города, из западного его района.
- Подъезжай сейчас, переговорим, - настоятельно предложил "Мексиканец". - Так надежнее будет.
Ничего не оставалось, как двигать в загородный кабак.
На улице было холодно и мерзко. Не из-за мороза - его-то как раз не было. Не было и весенней слякоти. Мерзко было оттого, что в лицо задувал пронизывающий ветер, носивший пушистые снежинки, летевшие в том числе и в глаза.
Ну хорошо хоть, это был не мелкий колючий снег - такой за зиму в Суперфедеранте Драгович уже прочувствовал. На улицах, как и в утро предыдущего дня, почти никого не было. Только в отличие от вчерашнего утра теперь кругом была серость и все сигнальные фонари мигали красным. Еще то и дело подвывала сирена.
Ситуация оживлялась тем, что предстояло проехать примерно в районе того места, где предположительно приземлился здоровенный вертолет - впереди уже маячила та самая полоса деревьев, высившаяся позади небольшого района частных домов. За ней были поля, - это начинался пригород.
Проехав лесопосадку, Драгович наконец-то увидел расположившийся посреди поля вертолет. Он стоял как ни в чем ни бывало, как казалось, чуть задрав нос. Лопасти главного винта медленно вращались. Было их заметно больше чем у легкого вертолета - не то восемь, не то все двенадцать. По крайней мере, при ленивых медленных оборотах сменялись они, мелькали, слишком уж часто. Задний винт вращался так, словно его всего лишь приводил в движение ветер.
Драгович сбавил ход, потом вообще съехал на обочину и стал рассматривать стоявшего в сотне метров от дороги гиганта.
Постояв с пару минут, Драгович двинулся дальше. Снег все летел, стелился по дороге поземкой, лип на стекло. Вдруг где-то почти "прямо по курсу", на одиннадцать часов, как принято уточнять у военных, возникло и начало расползаться черное облачко. Вскоре донесся тугой звук недалекого разрыва. Только сейчас Драгович сумел разглядеть серый, теряющийся в пелене и расползающийся след от ПВО. Судя по всему, над полем была подбита крылатая ракета.
- Двух рядом не будет, - подумал Драгович, это касалось подрывов, нажал сброшенный газ и двинул дальше.
- Покажись, скажи бабам, что сегодня у всех непредвиденный выходной, и весь день будешь свободен, - объявил "Мексиканец", встретивший Драговича на пороге своего номера в одних трениках и с сигаретой в зубах. Вид у него был не то чтобы сильно помятый, но и не сказать, что бодрый. Отдыхали.
На кровати, по большей части укрывшись одеялом, лежало мордой в подушку и сопело женское туловище. Возможно, лишь притворялось спящим.
- Зачем это все? - недоуменно спросил Драгович, обведя взглядом интерьеры заведения.
- А ты догадайся, братан, - ухмыльнувшись ответил "Мексиканец", - сам тоже не теряй времени. Помнишь, что говорили про "учебный пакет"? Если Мадам скажет, что ее достали, так ты не обращай внимание, мы сами это осознаем, потому и не отступаемся. За эти ключи положена премия. Может сам "Док" грамоту подпишет.
- Да-а, Блин! - полусмеясь произнес Драгович.
- А ты как думал? Так это все и делается. Мы считай что спецслужба. Понятно!
- Разрешите идти, господин секретный агент? - с дружеской издевкой поинтересовался Драгович.
- Двигайте, мистер Бонд. Дальнейшие указания получите завтра.
Оба весело оскалились, стукнулись кулаками, после чего Драгович развернулся и зашагал прочь, через дверь номера к лестнице, ведшей на улицу. Заведения такие Драгович не любил. Постоянные драки, быдло, нередко и обдолбанное - это еще если солдатни не было. В этом вроде бы не было - "Мексиканец" разбирался, знал где поприличнее, но глобально это в восприятии подобных заведений Драговичем ничего не меняло.
На обратном пути Драгович включил радио, но ничего информативного, касавшегося атаки и крылатых ракет, не услышал.
Что же касалось того, что учудил "Мексиканец", то несмотря на то, что на первый взгляд все выглядело как вопиющее разгильдяйство, в его действиях была вполне четкая логика - властям КАНАР было не особо-то и выгодно внимание разнообразных вольных залетных птиц вроде этих иностранных, в данном случае европейских репортеров. Все то, что КАНАР хотели бы о себе показать и рассказать, они могли показать и рассказать и сами, чем и занимались. Еще у них определенно были координаторы в большом мире. Даже не в "Большой России", а в мире вне ее границ. Это была не конспирология, а нормальность. Оттуда исходили инициативы и средства на должное информационное освещение - так делалось всегда и везде. А эти были вроде как случайными гостями. В их случае от европейской ENN.
Надежных гарантий того, что заезжие не пожелают раскопать что-то, что им и всему окружающему миру не следовало бы видеть - таких гарантий не было. Разных интересностей, которые лучше было не показывать, в КАНАР было предостаточно. Драгович, например, сам здорово прихренел, когда Белобрысый продемонстрировал ему кадры с "зоопарком" - огороженным сетчатым забором и колючкой лагерем, разбитым прямо на городской площади. Это было в первый год, потом убрали. Простые люди тогда могли потешить себя, придя к ограждению, чтобы поглумиться над загнанными на площадку бывшими "хозяевами жизни". Потом это трансформировалось в более сдержанную форму, в "улицу ненависти" с забрасыванием мусором.
При всем при этом в тупую и откровенно не пускать желающих познакомить мировую аудиторию с жизнью известного региона было нельзя.
Оставался вот такой метод с завлечением в злачные места. Метод примитивный и очевидный самим обрабатываемым, но, как оказывалось, работоспособный.
Разумеется, загул, пусть и подогреваемый знающим толк "гидом", не мог полностью сорвать съемки, но все же несколько затруднил бы нежелательную деятельность, да и сократил бы возможное свободное время для разных поисков нежелательных сенсаций.
История с так называемым "учебным пакетом" касалась непосредственно этой мадам Ландскрихт. Будучи официальным лицом от СБСЕ, та официально же предоставила КАНАР специализированный AI, который служил исключительно, как образовательная система - такие существовали уже с хрен знает каких времен.
В помещение вешался экран, чем шире тем лучше, ставилась куча камер и загонялись шкеты. Все, делать ничего было не нужно - AI прекрасно работал в качестве "училки", способной обучить чтению и письму. Камеры с нормальным разрешением сканировали писанину и каракули в реальном времени. Индивидуальный подход, имитация личности, в виде отрисованной персоны, индивидуальный же контроль - технически все это реализовывалось без труда.
Конечно, для дорогущих школ такое не подходило - выглядело не серьезно, без претензии, но даже до Войны кое-где в Европе такую систему применяли. Она, конечно, охватывала не все сто процентов времени, то есть уроков, но выполняла довольно серьезную часть работы. У Драговича в детстве такого не было, но в старших классах он такое наблюдал со стороны.
Здесь же, в КАНАР с учителями отчего-то было совсем никак. "Учебный пакет" прекрасно решал проблему. Чтобы обнаглевшие шпанята не игнорировали телеэкран и не ходили на ушах, за стол, где когда-то сидела живая училка, садился, так сказать, отбывавший повинность по общественной деятельности военный, обычно ополченец. Делать ему ничего не было нужно, разве что сдерживаться от того, чтобы закурить или глотнуть из бутылочки на рабочем месте. AI "учил-лечил", боец просто сидел и присматривал, изредка покрикивая. Читать или посматривать телефон ему вполне разрешалось. Так все это и работало. Там, в Европе дети тоже не были один на один с машиной и там тоже был малоквалифицированный "супервайзер", но тут все было в местном стиле и в качестве "супервайзеров" предпочитались ополченцы.
Проблема неожиданно нарисовалась, когда начальство, возможно сам "Док", решило, что вся эта вполне работоспособная система имела один недостаток - совершенно не уделяла внимания идеологическому воспитанию в духе КАНАР. Возможно, выбор ополченцев в качестве присутствовавших модераторов и был первой попыткой сдвинуть весь учебный процесс чуть в строну идеологической подготовки.
Сама по себе система допускала внесение изменений в преподаваемый контент - на то была специальная утилита, позволявшая хоть вгружать текст, хоть корректировать в устной форме, в форме диалога "настройщика" и машины. AI все прекрасно понимал и запоминал, что от него хотят.
Однако, такие изменения можно было вносить лишь имея так называемый ключ. Это было нечто большее, чем просто пароль и логин, нужен был еще доступ к какому-то аккаунту ответственного лица. AI, ко всему прочему, отсылал отчет о внесенных изменениях куда-то разработчику. В общем, процесс сознательно усложнили. Это было объяснимо. Разработчики, да и власти подавляющего большинства государств дополнительно подстраховались от того, чтобы предоставить этот вполне действенный инструмент людям и сообществам с непонятными и неизвестными целями и убеждениями.
Тем не менее, насколько "Мексиканец" довел до Драговича, власти КАНАР, или кто там, кто этим занимался, решили не отступаться и начали в тупую бомбардировать несговорчивую СБСЕшницу постоянными предложениями, разумеется, обставленными как тайные, предоставить-таки ключ. Проделать предполагалось все незаметно, якобы та была ни при чем. С определенными ухищрениями, со знающими свое дело программистами и содействием со стороны лица, авторизовавшего пакет, то есть в данном случае Ландскрихт, можно было заблокировать и отправку отчета. Тем не менее она, Ландскрихт, в свою очередь, точно также уперто отказывалась.
Встав на стоянке напротив развлекательного центра - гостиницы, Драгович достал телефон, повертел его в руках и снова убрал во внешний карман куртки. Сам при этом стал обдумывать, что и как сказать Мадам, то есть Ландскрихт, а самое главное как половчее подкатить к Лизетт, которая ведь тоже будет бездельничать этот, а то и завтрашний день. Предложить ей для начала прокатиться по городу, посмотреть его с лучшей стороны? Если поднапрячься, то можно было выбрать такие места, чтобы впечатления у иностранки были не такими гнетущими, какими они были в предыдущий день.
Снова завыла сирена. Опять общая воздушная тревога.
- Позвоню ей, притворюсь дурачком, скажу собираться, она выйдет, а я удивлюсь, где все? - рассуждал про себя Драгович. - Выйдет из отеля, а там уже и дальнейший разговор состоится. А Мадам уже потом позвоню и чего-нибудь скажу. - решил он, доставая телефон.
Через несколько минут он уже протирал штаны в зале ожидания, где, как и вчера работал только один экран. Шла какая-то передача про повседневную жизнь на фронтовых позициях в Африке. То и дело Мелькали жопы бойцов, торопливо перемещавшихся по окопам.
Картинка была преимущественно серо-зеленая, через прибор ночного видения. Вдруг программа прервалась, и на экране показалась ведущая с "местного времени", как и до этого, ранним утром, находившаяся где-то в полях. Там, где она сейчас была, во всю шел снег, хотя в городе, во всяком случае, в "Западном" районе снега не было.
- В течение последнего получаса была отбита атака по меньшей мере двадцати крылатых ракет. - Зазвучало из телевизора. - Мы получаем информацию непосредственно из первых рук.
Камера сдвинулась, и в поле зрения показался большой трейлер, из которого торчало несколько разнообразных антенн - так выглядели полевые пункты управления ПВО. Этот, судя по опознавательным знакам, был не Блоковский, а КАНАРовский, хотя они также были интегрированы в интерлинк, пусть и с ограничениями.
- По всей видимости, эта атака является ударом возмездия в ответ на вчерашние рейды, - продолжила ведущая, - Что же, сейчас уже очевидно, что противник продолжит свои попытки. Как вы уже заметили, тревога объявлена вновь. Вместе следим за событиями.
Шедшая ранее и прерванная включением программа возобновилась - у местных была раздражающая манера вклиниваться в любые телепередачи на любых каналах, при том что своих, местных, было более чем достаточно, а тревога и сирены никому не позволили бы проворонить что-либо важное и уж тем более опасное.
Время подходило к десяти часам. Драгович то и дело поглядывал в сторону лестницы. Наконец, в очередной раз глянув наверх, он увидел как спускается Лизетт.
- Что-то до остальных не могу дозвониться. - проговорила она.
- Мне сейчас сообщили… Товарищ "Мексиканец" сообщил, что значительная часть вашей группы, точнее все, включая господина Завирдяева, вчера отправились… Как бы сказать… Отдыхать… В общем, отдыхать… Сегодня они все неважно себя чувствуют. Ну так получилось - он сделал такой вид, словно был сам в этом отчасти виноват. Он отчего-то решил, что это вызовет большее понимание ситуации в целом.
- А-а, все понятно. Этот господин Завирдяев уже вчера вечером был нетрезв, - ответила она.
Создавалось отчетливое впечатление, что он ей не очень нравился. Может своей показной открытостью, может еще чем.
- Из ваших осталась только ты и мадам Ландскрихт, - продолжил Драгович. - Так что у вас сегодня выходной. И завтра скорее всего.
- Ничего себе, у нас же все было расписано, - в некотором смятении ответила Лизетт.
- Много было запланировано? - изображая участие спросил Драгович, понимая что вопрос был туповат.
- Да конечно… Это Кошмар какой-то.
- Мадмуазель, а не хотите я вам покажу город. Только не как вчера, когда всем нам пришлось ездить по самым… по самым неприятным местам. Есть более красивые и интересные районы, природа. Будет интересно.
- Я с удовольствием, - ответила Лизетт, - но с утра воздушная тревога. В подвале сказали, что ничего страшного, но я боюсь, - тут же все обломала она.
- Да пустяки, - нарочито беззаботно ответил Драгович, одновременно с этим раздумывая, говорить или нет про виданное подбитие крылатой ракеты. С одной стороны, это событие наглядно демонстрировало защищенность региона, а с другой, напротив, совершенно лишнее при прогулках проявление военной активности.
- Я когда только сюда приехал, - продолжил он, - тоже так вот при первой тревоге кинулся в убежище. Здесь эта воздушная тревога ничего не значит.
- Прекрати уже выламываться, неужели ты вправду боишься тревоги? - мысленно добавил он.
- Я правда побаиваюсь, - ответила она. - По телевизору объявили, что сбили двадцать ракет, но уже запущена вторая волна. Это из-за вчерашних бомбардировок.
- Да, я тоже слышал. Здесь знаешь какая противовоздушная оборона?! И противоракетная тоже.
- Извини, под вой этих сирен я вообще не хочу выходить из здания… Находиться под открытым небом тоже… Извини, правда… Если во второй половине дня все закончится…
Драгович вспомнил вид Парижа с его покосившейся башней. Покосилась она в период "охоты за правительствами", после небольшой в общем-то пустяшной, килотонн пять, боеголовки. Драгович решил, что спорить и переубеждать не следует. Только хуже будет. А вообще Лизетт была как бы и не против. Скорее бы тогда этот сраный налет закончился.
Драгович начал забалтывать про то, что конечно надо будет подождать, когда прекратится тревога, да и про окончание налета объявят, и если что он позвонит, скорее всего даже и сегодня.
- Мадам Ландскрихт только надо предупредить, что никто никуда сегодня не поедет, - спохватился он, рассчитывая, что Лизетт сама ей это потом скажет.
- Разве она Мадам? - прицепилась не к тому, что надо, Лизетт.
- А я и не знаю. У нас здесь все иностранки, к которым надо обращаться официально - "Мадам". Не важно, из какой вы страны. Вот так. К тебе здесь так не обращались?
- И правда, несколько раз, только я думала… Я и не поняла даже… Забавно. А ты не можешь ей сам позвонить. У меня и номера ее нет.
Драгович хотел было предложить Лизетт выпить кофе, но как назло буфет в этот раз был закрыт, а наверху ничего такого не было. Распрощавшись с Лизетт, он вышел на крыльцо, оглядел улицу, оглашаемую воем сирены и нехотя направился к машине. "Мексиканец" был за старшего и он его отпустил на все четыре стороны, так что можно было ехать домой. В полиции какого-нибудь российского города такая вольница вряд ли могла иметь место, но здесь была "народно-анархистская" КАНАР, ее корпус НМ и спецкорпус.
Сев в машину, Драгович начал раздумывать, звонить или нет Мадам. Позвонить конечно следовало. Пока он раздумывал, та позвонила сама - подходило время для сбора, а она, по всей видимости, не смогла дозвонится ни до своего Заперядева ни до "Мексиканца"
- Алло, здравствуйте, господин Драгович, - начала она, - А вы уже на месте?
- Вы имеете ввиду у вашей гостиницы?
- Ну да. Вы здесь?
- Да, конечно. Сижу в машине, жду. Только мне сейчас сообщили, что сегодня планы несколько изменились.
- Да, это я знаю. Изменились. Я выйду минут через десять и вы отвезете меня к мосту. Понимаете куда? К мосту, там пропускной пункт.
- Конечно понимаю.
- Все, я сейчас, - ответила она и положила трубку. Говорила она по-английски. Если собралась ехать к мосту, значит поедет к себе, это тоже хорошо.
- Легко же наверно их пропускают, - подумал про себя Драгович.
Сотрудники администрации СБСЕ действительно беспрепятственно могли проходить через КПП, только по мосту им нужно было идти пешком, тут уж ничего не поделаешь.
Был еще коридор Гальтмана, названный так по имени европейского политикана, участвовавшего в подписании одного из документов урегулирования между СФС и КАНАР в самом начале. Этот коридор представлял собой железнодорожный мост, располагавшийся вниз по течению реки. Его, этот мост, использовали силы Блока и в частности входившие в их состав подразделения российских национальных вооруженных сил, НВС РФР, выделившие себе охраняемые и недоступные для местных, Суперфедерантских, сил клочки земли на обоих берегах.
На оба "экстерриториальных"(хотя для России это была такая же российская территория) клочка земли можно было попасть исключительно через свои пропускные пункты, почти таможню.
На мосту, как и на всех подобных сооружениях, имелись пешеходные мостики, но в целях безопасности ходить по ним не разрешалось. Безопасности моста, разумеется.
Вроде бы, помимо шнырявших в обе стороны составов там ходил мотор-вагон или поезд из пары вагонов, но насколько знал Драгович, ходил он или раз в день или реже и использовался, когда нужно было перевезти какую-либо группу персонала - блоковского или привозного промышленного, приравнивавшегося к блоковскому.
Ландскрихт и вправду не заставила себя долго ждать - менее чем через десять минут она выскочила на крыльцо, зачем-то махнула рукой в сторону машины Драговича, будто он ее не заметил бы, и спустилась по лестнице.
В руках у нее была большая черная сумка, видать, с ней она и приехала на левый берег. Сев в машину, она принялась болтать про то, как неожиданно все обернулось. Чувствовалось, что ее это даже радовало. Удивительно, но хорошо выходило всем: "Мексиканец", как и многие напоказ презиравший опустившихся алкоголиков, позволил себе "подразвязаться", приезжие тоже были на расслабоне, Драгович мог реализовывать свои планы насчет Лизетт, Ландскрихт ехала к себе на правый берег.
- Господин Завирдяев... - начала Ландскрихт чуть посмеиваясь. - Человек много работал, вчера решил расслабиться немного, у него при его занятости это бывает. Это вполне нормально.
- Ну там не только он, - для поддержания разговора ответил Драгович, хотя ни выгораживать ни винить никого он не собирался.
- Да и ладно, - махнула рукой Ландскрихт. - Тревога вот наверно сегодня покоя не даст. За вчерашние рейды нам теперь прилетает. Обычное дело.
Разговор про налет и прочие военные дела продолжился. Машина выбиралась из жилого района на загородную дорогу, ведшую в центр, к мосту. Драгович тем временем размышлял как бы упомянуть насчет "учебного пакета". Вряд ли после этого упоминания взаимоотношения будут столь же непринужденными.
- Смотрите, смотрите! - вдруг прервалась, сорвавшись на крик, Ландскрихт.
- Что? - выкрикнул Драгович, на всякий случай начавший плавно тормозить.
- С вашей стороны! - воскликнула Ландскрихт.
Выкрикнула она скорее с восхищением, чем с испугом. Это обнадеживало.
- Что с моей?! - укоризненно отозвался Драгович, боковым зрением уже начавший замечать что-то странное.
Откуда-то с севера или северо-запада по небу двигалось что-то темное, раскинувшееся, как огромная птица. Спустя менее чем через пол-минуты где-то впереди, в полукилометре, может и меньше, наперерез дороге проплыла черная громадина бомбардировщика. Это был стелс. Вроде бы такие назывались B-1001. По меркам большой авиации он был мал, но по меркам обычной он был огромен. В общем, он был где-то на границе того и другого.
Этот шел до неприличия низко - на высоте метров в двести, ну может чуть больше. Насколько знал Драгович, у подобных бомбардировщиков были ядерные двигатели, позволявшие им барражировать неделями, помимо всего прочего минимизируя свое уязвимое статичное пребывание на аэродромах.
- Оба, Драгович и Ландскрихт замерли, провожая машину восхищенными взглядами.
- Ну вот, - первой нарушила молчание Ландскрихт, - сейчас точно будет не до затишья. Этот прямо на юг летит. От радаров что ли прячется? Далеко ведь даже до их АВАКСов. Сейчас слетает к ним, эскалацию поднимет, обратно улетит, а мы прятаться будем.
- "Чинки" уже достаточно эскалировали, - ответил Драгович, - у них висят два арсенала, каждый раза в три больше этого. У вас есть дозиметр?
- Дозиметр? Вы про след самолета? Такие вроде бы чистые, - ответила она, не то что сверхзвуковые, вот те просто кошмар. Хорошо, что их теперь нет. Ладно, готовы ехать?
- Чего же не готов? - ответил Драгович и тронулся с места.
- А круто выглядело! - не успокоилась до конца Ландскрихт.
- Да, Мадам, штука эта серьезная, - ответил Драгович. - Знаете, что я с утра видел? Прямо у меня под носом подбили крылатую ракету. Это не здесь, а за городом. Везет мне сегодня.
- Уже наверно обломки подобрали, ответила Ландскрихт, - люди из всего выгоду найдут.
Драгович вежливо усмехнулся. Даже как-то портить разговор не хотелось, но делать было нечего.
- Мадам, не ругайтесь, но я хотел бы вам один вопрос задать, - все же начал он.
- Какой? - с неожиданной готовностью отозвалась Ландскрихт.
- Но я знаю, вам это не понравиться.
- Ну?
- Я про этот "учебный пакет". Ну вы знаете.
- Как будто я не знаю. Конечно знаю, - не особо сменившись в настроении ответила она. - Только я вам в очередной раз скажу: ничего делать я не буду. Как есть так и будет. Мне надо что-то еще сказать?
- Да нет, не надо. Я не знаю. Я вообще в вопрос слабо посвящен. В общем извините. Мое дело было напомнить.
- Ну и все. Вы напомнили. Передадите мой ответ и ваше дело сделано. Правильно?
- Правильно, Мадам, - нехотя признал Драгович. - А вообще это интересная штука. У меня в детстве в школе такого не было…
- Знаете, как я бы могла сделать? - добродушно продолжала Ландскрихт. - Сказать вам сейчас, что подумала и решила согласиться, а когда дошло бы до дела, я передумала бы. Хорошо бы было.
- Нет, мадам, было бы не очень хорошо.
- Ну вот, я же так не делаю. Так что проехали.
- А вы у себя дома занимались тем же, чем и здесь? - начал менять тему Драгович, - я вот почти тем же. Я работал в полиции, правда давно.
- Ну почти. Конечно, в Норвегии не было СБСЕ, но суть деятельности примерно та же. Социальная. А вы из какой страны?
- Сербия.
- Надо же, а разговариваете как россиянин.
- Мы же близкие народы, - ответил Драгович, не ставший себя утруждать дополнительными рассказами про свое отчасти российское происхождение. - Вы, выходит, тоже с севера. Я имею ввиду что здесь ведь север. Ну по моим меркам точно север. Мне пришлось привыкать.
- У нас море, а здесь… пустыня.
- Какая же это пустыня? Вы видели какие тут деревья. Ели и сосны.
- Я имею ввиду для человека. В море с древних времен люди рыбу могли ловить и путешествовать, а тут что? Шишки да медведи. Вот поэтому и пустыня. Пустыня в понимании "вести хозяйство". Сейчас уже не так все печально, а вот когда не было всей этой техники и энергии… Да и сейчас-то не очень.
За такой болтовней вскоре выехали на проспект, тот самый, где до харлингтоновского соглашения провозили пленных на обмен. Улица была пустая - масштабная тревога создала нечто, напоминавшее комендантский час.
Машина подъехала к пропускному пункту. Снова повалил снег. Драгович лихо, выскочив колесом на тротуар, припарковался метрах в двадцати от пункта - мигалка на крыше вполне позволяла делать такие резкие движения не опасаясь непредсказуемой реакции со стороны бойцов на КПП.
- Ждите в машине, я пойду переговорю с постом, - объявил Драгович.
- Да зачем? - недоуменно ответила Ландскрихт.
Она достала из сумки не то здоровенный бумажник, не то маленькую сумочку и отыскала там идентификатор - серую с синей полосой пластиковую карту, имевшую несколько больший размер, чем стандартная пластиковая, и снабженную фотографией.
- С этой сразу пропустят, - объявила она и открыла дверь.
Драгович из вежливости тоже вышел и проследовал за ней.

В помещении пункта, за бронированным стеклом, сидели двое капралов. Оба были в форме сил Блока, однако, скорее всего, это были россияне. Так потом, как выяснилось по нашивкам и речи, и оказалось.
Бесцветный, судя по кривящимся губам шепелявый боец, у которого отчего-то не было одного переднего зуба, молча взял положенное в приемное устройство удостоверение, повертел его, поизучал, а затем вернул обратно.
- Извините, Мадам, мост закрыт.
Вопреки ожиданиям он не шепелявил, но говор у него все же был какой-то странный.
- Как закрыт? - с неподдельным удивлением спросила Ландскрихт
- Воздушная тревога, Мадам, поэтому и закрыт.
- Обычно не закрывали ведь.
- В этот раз закрыли. Хотите уточнить, Мадам, звоните - вот телефоны, - он махнул рукой в сторону нанесенных на стекло надписей.
- И когда откроют вы конечно тоже не знаете.
- Так точно, Мадам, не могу знать. Когда закрыли могу сказать - как только первую тревогу утром объявили, так и закрыли. Доклад окончил. - добавил Блоковский.
Со стороны могло показаться, что добавив про "доклад" он съязвил, но скорее всего, он привык так разговаривать. Все же СБСЕ воспринималось серьезно, особенно здесь, в Суперфедеранте.
- Вообще никакой возможности нет? - на всякий случай спросил Драгович, все это время стоявший поодаль с нахмурившимся видом.
- Вообще никакой, - уже куда более раскованно ответил капрал - местные для Блоковских были вроде как кем-то "не всерьез".
- Ладно, все понятно, до свидания, - без всякого раздражения ответила Ландскрихт и развернулась к выходу. Драгович последовал за ней.
- Вас отвезти обратно? - участливо поинтересовался Драгович, хотя для него, конечно, было бы лучше, если она сейчас пошла бы на свой правый берег и ему не пришлось бы дальше ее катать.
Где-то вдалеке что-то бабахнуло.
Ландскрихт изъявила желание заскочить в банк, обналичить немного денег. Судя по всему, опасалась, что грядущие волны атак нарушат работу всех этих денежных систем. Тот, что ей был нужен, располагался в мало подходившем для таких учреждений "завокзальном" районе. Район находился неподалеку от проспекта - только "железку" надо было переехать.
Вскоре Драгович уже выруливал на одну из улиц этого своеобразного города в городе - кварталы напоминали какие-то старинные европейские, с двух- трехэтажными домами. Судя по слышанным ранее рассказам, в последние годы своего существования советская власть собралась застроить здесь все высотками этажей в двадцать и более, но местные отчего-то бросились яростно отстаивать свои одноэтажные кварталы и отстояли. Дряхлый красный советский монстр отполз. Разумеется, это был рассказ и выражения Белобрысого. Трехэтажные "высотки" появились позже и были отстроены частными предпринимателями.
Впереди замаячил черный дым, поднимавшийся кверху.
- Что там? - произнесла Ландскрихт, - вроде на какой-то улице рядом, но не на этой. Может посмотрим?
Драгович натужно вдохнул, после чего согласился. По идее, предложение было разумное. Мало ли что могло там случиться. Все же он, Драгович, был человек не просто так…
Отыскав нужную улицу и подъехав-таки к тому месту, откуда поднимался дым, Драгович увидел, как нехотя горит развороченная крыша одного из не то жилых не то офисных зданий - по виду здесь было и не догадаться. Делать было нечего, - нужно было выйти и поучаствовать, хотя вряд ли на чердаке могли находиться люди.
Оказалось, ничего серьезного - забраться на чердак и выяснить что да как уже было кому. Разгонная ступень ракеты ПВО упала, и, несмотря на все эти приспособления, на "фьюзы городского боя", разворотила крышу, повредила перекрытия и проводку. Она-то, проводка, и загорелась.
Вообще все эти тормозящие штуки на бустерных ступенях, приспособления вроде раздуваемых баллонов или тканевых лент, возможно и делали какое-то полезное дело и не будь их, здание в этом отдельно взятом случае прошибло бы до первого этажа.
В общем дело оказалось пустяковым и вскоре Драгович уже газовал, желая поскорее выехать на ту улицу, где был этот банк.
Еще менее чем через час все рабочие дела были завершены - Ландскрихт, хоть и недовольная тем, что не смогла уехать на свой правый берег, была доставлена обратно к гостиничному комплексу. Не налет - так вообще была бы красота.