[Statosphere_Magic]

Глава 7.
Анабиотический отсек представлял собой цилиндрическое, точнее было сказать восьмиугольное пространство. Огромную высоченную банку, по четырем сторонам которой размещались ряды доков – эти ложа назывались именно так.
В центре, по оси «банки» проходил силовой элемент – труба диаметром в метр. Там вроде бы был обустроен какой-то аварийный туннель. По обе стороны трубы крепилось по металлической лесенке, за которые можно было цепляться в невесомости, да и при типичной для разгона-торможения тяжести. Еще от края к краю, от низа до верха если ориентироваться в условиях тяжести, перемещались три решетчатые площадки, имевшие ряд вырезов, в невесомости служивших обычными проемами, а в условиях ненулевой тяжести становившиеся небезопасными постоянно открытыми люками. Впрочем, при ускорениях менее половины метра в секунду на секунду любое падение с условной высоты двадцать метров было не опаснее прыжка с высоты человеческого роста. К тому же, было бы предостаточно времени, чтобы сгруппироваться. В отличие от всего медицинского, отсек был выкрашен в густой зелено-оливковый цвет, что по задумке конструкторов должно было как-то благотворно воздействовать на зрительное восприятие.
Площадки, припаркованные одна под другой с интервалом в два метра, начали в очередной раз принимать людей. Их, людей было всего полтора десятка – компьютер, разумеется, определился с очередностью и составил график кому и когда ложиться и, соответственно, просыпаться. Сомерсет прождал своей очереди шесть часов и успел вздремнуть.
Эта на первый взгляд нерасторопность в организации на деле была логична – даже десятку врачей куда проще было обслуживать доки с равномерным распределением в течение суток, а не в режиме казармы, когда все просыпались и засыпали бы разом.
Кому-то пришлось пробираться через один ярус, кому-то через два. В условиях тяжести в двенадцать процентов от земной, а именно так сейчас работали двигатели, это скорее напоминало упражнения в бассейне. Только в отличие от плавания здесь можно было свободно дышать. Площадки, покоившиеся каждая на своих концевых упорах, поползли прочь друг от друга. Где-то кто-то ржал в ответ на очередную чью-то тупую похабную шутку. Кто-то с кем-то громко разговаривал на тему того, что будет делать на воюющей на части своей территории Земле, где отыщет тихое место. Ни дать ни взять, обычная почти что уличная суета.
После очередной остановки платформы, Сомерсет отыскал док, на котором значился номер, назначенный ему компьютером еще там, в предыдущем отсеке, где проходил тот брифинг с жеребьевкой. Тут же, рядом с номером высветилось и его имя. Сейчас все доки были развернуты таким образом, что они составляли некое подобие многоэтажной, многоярусной кровати – одно ложе располагалось под другим. Доки были подвижны – в невесомости приводы разворачивали их и получался сплошной ряд из кроватей. Четыре таких ряда и тянулись вдоль всего отсека. Так в условиях невесомости врачам было удобнее контролировать пассажиров, летая от одного места к другому. Разделения на мужское и женское отделения не было – люди просто рассредоточивались ближе к краям, оставляя середину незаполненной.
Конечно, при полной загрузке этой пустовавшей нейтральной полосы не было - все же это был космический перелет, а не круиз со всеми удобствами и прихотями. Да ничего особого и не было – доки закрывались складными чехлами на подвижных рамках, а полностью снимать одежду было и не нужно. Еще были привередливые парочки, желавшие разместиться обязательно в соседних доках. Будто бы это что-то меняло. Им шли навстречу. Их размещали как раз в средней части, пустовавшей или заполненной на все сто процентов.
Сомерсет начал устраиваться. В той, части, что была выше пояса, блестевшее сталью ложе дока было подбито силиконовыми подушками, мягкими словно привычные, но не нуждавшимися в какой бы то ни было стирке - их обрабатывали аэрозольной гидросистемой встроенной тут же. Ниже была отформованная поверхность из перфорированной нержавеющей стали, и это смотрелось жутковато. На деле через перфорацию осуществлялся ток воздуха. Таково было приличное объяснение. Неприличное состояло в том, что врачам должно было быть как можно меньше хлопот на случай, если кто-то все же обделается. Отток воздуха опять же.
Сомерсет устроился. Ноги уперлись в силикон – подушки были и в самой нижней части. Сообщив о готовности в камеру очередного персонального терминала, Сомерсет принялся оглядывать отсек в поисках врача. Впрочем, результаты такого поиска не на что не повлияли бы – оставалось только ждать. Еще нужно было зафиксировать себя довольно легкими ремешками. На раме, расположенной со стороны ног замигал желтый предупредительный сигнал и она принялась надвигаться, растягивая сложенный тканевый чехол.
Можно было снять штаны и растянуть что-то вроде одеяла – это было уложенное в приложенный пакет не то полотенце, не то покрывало. Можно было подложить такое же под задницу. Снизу повеял теплый воздух, поданный через перфорированную поверхность.
Появившаяся через пятнадцать минут врачиха, немолодая тетка с каким-то надменным лицом, без лишних разговоров расстегнула Сомерсету соответствующую молнию на рукаве и всадила капельницу в вену. Потом взяла его, Сомерсета голову, обхватив пальцами, и поднесла ко рту очередной инструмент, который без лишних фантазий называли пистолетом. Устройство, надо было отдать должное, довольно ловко вводило трубку в пищевод и далее в желудок. Дело, правда облегчал анестетик, который Сомерсет успел принять – он подавался через трубку, одну из торчавших из так называемого порта – блока прилаженного сбоку.
Потом врач натянула ему на голову эластичную повязку, вмещавшую датчики и напомнила про оранжевый рычаг – этим нехитрым устройством блокировалось несанкционированное изменение положения доков. Хотя автоматика и компьютер были куда надежнее даже нескольких дежурных, конструкторы все же предусмотрели ручную блокировку той возможности, когда все доки вдруг повернулись бы, и не пристегнутые, если таковые были бы, полетели бы вниз, ну к задней, если считать по ходу движения поверхности отсека.
Еще через десять минут яркий, почти что резкий, свет сменился приглушенным голубоватым, сумеречным. На тело накатила волна в чем-то приятной усталости. Удручало лишь то, что после этого потом предстояло отходить и это было вовсе не приятно. Через пару минут Сомерсет провалился в сон.